[Бранд]

@темы: Игры

---

[Бранд]

И оказывается, я сюда еще вот это тематичное не донес

Аудио: dArtagnan – Wallenstein; видео – "Доктор Кто" (в основном), а также вставки из "Другой мир: Эволюция", "Брат Кадфаэль", "Любовница дьявола".
Сделано для команды WTF Whoniverse 2020.

Кто такой Валленштейн.

А теперь немного ударюсь в ностальжи Когда-то сборник моих стихов взяла почитать одна из моих коллег на старой работе, вернее, заинтересовалась, и получила экземпляр с подписью. А потом подарила мне томик Шиллера в издании "Литературный памятник" - "Валлентштейн" Ассоциации и помимо прочего совсем родные

@темы: Игры, Клипы, "Доктор Кто", "Vote Saxon!"

---

[Бранд]

С рейтинга многое не унесешь, но вот этот персонаж мне кажется очень достойным (и стимпанковским)

Название: Апгрейд. Мастер
Автор: WTF Whoniverse 2020
Форма: коллаж
Персонажи: Симм!Мастер
Категория: джен
Рейтинг: R
Исходники: кадры из сериала, фото, тушь
Примечание: Иллюстрация к фику "Одна ночь, два таймлорда"
Для голосования: #. WTF Whoniverse 2020 - «Апгрейд. Мастер»

Оттуда: wtfk2020.diary.ru/p219059840.htm

@темы: Игры, "Доктор Кто"

---

[Бранд]

Тематичненькое из нашей арт-выкладки.

wtfk2020.diary.ru/p218953544.htm

@темы: Игры, Клипы, "Доктор Кто"

---

[Бранд]

Тематичненький баннер к нашей низкорейтинговой выкладке.

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто"

---

Мы начинаем WTF...

[Бранд]

Да, а вот тут пусть будут мозги - вещь хорошая, всегда пригодится )

@темы: Игры, "Доктор Кто"

---

[Бранд]

И да, вот куда еще не добавил важную информацию, где мы сейчас

Рассказы, где присутствует Мастер:
Драбблы: "Проверка гипотезы"; "Страшная женщина" (детская ипостась), "Песчаная мантия" - очередной credo-монолог из невычислимой эпохи.
Мини: "Игрушечник" (нью-галлифрейская зарисовка)
О версиях с Мисси ханжески умалчиваем, нервно пряча в кармане лазерную отвертку. Но если что, они в мини тоже есть, 2 штуки.
Миди: "Механизмы Времени" - АУ из Войны Времени с очень альтернативным Военным Доктором в качестве рассказчика и появляющимся не очень альтернативным Мастером.

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто"

---

[Бранд]

Название: Путь обмана
Автор: WTF Whoniverse 2018
Размер: миди, 4104 слова
Персонажи: Мастер (Симм), мондасианцы
Категория: джен
Жанр: драма, POV, легкое AU
Предупреждения: спойлеры к серии 10.11 "Будь вечны наши жизни"
Краткое содержание: нарциссические рассуждения Мастера, приготовившегося долго скучать на мондасианском корабле, немного раскрывающие его глобальные планы и то, как он попал на этот корабль
Для голосования: #. WTF Whoniverse 2018 - "Путь обмана"

Война – это путь обмана.
Сунь-Цзы. Искусство войны

Киберлюди – это всего лишь люди, которые еще не доэволюционировались до такой своей совершенной сферической формы, как токлафаны. Как-никак, до конца Вселенной отсюда было еще очень далеко! А чтобы подобраться к нему незаметным и будто бы естественным образом, требовалась осторожность и согласованность множества деталей. Я разместил уже несколько будущих армий на выверенных орбитах у массивных черных дыр, когда пришла очередь Мондаса. Я использовал те тенденции развития, к которым само по себе тяготело население выбранных цивилизаций. Происходящее не должно было вызывать ни малейших подозрений – они развивались естественным образом, только помещенные в пространственно-временные ловушки из черных дыр на кораблях-полисах, кораблях-ковчегах, кораблях поколений, на которых они стремились каждый к своему Раю – не найденному новому дому. Они получали, чтобы не сбиться с пути, определенный «пакет» мифов, предсказаний, программ, индивидуальных руководств к действию на первое время в тех экстремальных ситуациях, в которых они оказывались, а затем я отправлялся к следующей перспективной цивилизации, чтобы поместить зародыш очередной армии в идеальную выростную среду. Прорастающие за ночь зубы дракона, превращающиеся в несокрушимые воинства к назначенному сроку!

В локальных замкнутых средах процессы ускорялись. А относительно всего остального мира – замедлялись, будто маленькие кусочки истории изымались из обращения, чтобы быть извлеченными созревшими. Ближе к концу Вселенной. К «последней» эпической битве добра и зла, где добром, конечно, буду я. А злом – все, что противится моему воцарению. То, что однажды произошло на Земле, произойдет на Галлифрее, пока он слаб и немощен после Войны Времени, пока дезориентирован в новой точке континуума, куда его так любезно поместил Доктор.

А ведь сколько было драмы вокруг того, что он его уничтожил! Но не так-то просто уничтожить что-то во времени. Иногда к счастью, иногда... просто таково положение дел во Вселенной. И некоторые переоценивают свою роль во всем происходящем.


Мондас погибал. Обычное повседневное дело. Как и все более-менее развитые планеты, обитатели которых сознают, что не живут в неизменных условиях и сами являются активным фактором их изменения. Одним из. Может, иногда и ключевым.

Когда одноклеточные организмы устраивают глобальные катастрофы, к примеру, поглощая из атмосферы весь метан и заменяя его на такие отходы жизнедеятельности как кислород, никто не поднимает шума, если, конечно, к тому времени на планете не заведется не в меру разумная метанодышащая цивилизация. Массовые вымирания существ, не стремящихся к звездам, также в порядке вещей. Вся разница лишь в том, можете вы что-нибудь поделать с перспективой своего вымирания, или нет. Если да, или думаете, что да, то поднимается кипиш. Мондас не так давно обзавелся космическими технологиями и был еще невероятно далек от того, чтобы попытаться успешно спасти саму планету, как-то компенсировав накапливающиеся изменения, подступающее глобальное потепление и растущие горные кряжи, архипелаги и континенты промышленного и бытового мусора – нормальные отходы жизнедеятельности любых живых существ – вы бы удивились, узнав, какие любопытные разумные виды могут вызреть именно на таком субстрате, который кажется вам совершенно негодным, опасным и вредным, но, спору нет, их жизнь будет совершенно несовместимой с вашей.

Разумеется, пока мондасианцы мало что могли поделать с самим булыжником, которому ни жарко ни холодно, что бы с ним ни происходило, но последним прижившемся на нем обитателям становилось туговато. Демографическая и политическая ситуация накалялись, грозя «глобальным потеплением» не хуже климатического. И так естественно было, что среди множества безумных проектов, призванных облегчить участь мондасианцев, включающих в том числе и планы по кибернетизации разумного населения, появился отлично разработанный проект космического корабля, способного вместить миллионы людей, надеющихся обрести прекрасный новый дом среди звезд, и которые должны были также просто очистить занимаемое на планете место и тем самым уже немного разрядить нарастающее напряжение.

Со мной на Мондас прибыл синекожий спутник, довольно пустоголовый тип, что-то вроде моей личной горничной – сложно было бы назвать его даже камердинером, определенно в таком качестве он бы не поспевал. Назвать его любимой зверушкой тоже было бы странно. Зверушкой еще куда ни шло, но те же мондасианцы на данной стадии своего развития с напряжением восприняли бы подобное отношение к тому, кто умеет разго... хм, нет, о поддержании разумной беседы как-то тоже не могло быть речи, лучше скажем – болтать, к тому же, как им казалось в присутствии моей ТАРДИС, на понятном им языке. Но, как его ни называй, он был мне предан после небольшой заварушки с его собственной планетой, причин и следствий которой он так и не уловил, и полагал, что я спас его, единственного выжившего после страшной катастрофы, из чистого милосердия. Он даже так и не понял штуки с ТАРДИС. Ну да, она была больше внутри, чем снаружи, и что с того? Видел он ее не то чтобы лишь разок и поверхностно, но пребывал по большей части в затуманенном состоянии сознания и не всегда потому, что под воздействием гипноза. Последний был бы хоть каким-то оправданием... Как бы то ни было, он сам все списывал на собственные расстроенные чувства и блаженно полагал, что находился на обычном космическом корабле, где пару раз напрочь заплутал в помещениях из-за своей некоторой топографической неполноценности и того, что слабо разбирался в технике. Тем более, что ТАРДИС с исправной хамелеонной системой и выглядела снаружи как настоящий обычный космический корабль, разумеется, куда меньший по размеру, чем его начинка, в которой видел он все-таки совсем не много помещений – стал бы я пускать его куда попало. Он полагал меня самого мондасианцем (по крайней мере, внешне мы никак не различались, и я точно был не синего цвета), отважным капитаном и ученым подвижником с некоторыми политическими наклонностями, возвращающимся с добрыми вестями из дальней экспедиции с благороднейшей целью поиска средств спасения собственного народа. А для мондасианцев он был живым свидетельством того, что космос битком набит планетами, пригодными для жизни гуманоидов, дышащих кислородом и почти во всем похожих на них самих – стоит лишь протянуть руку и проложить высокотехнологичный мост. Надо ли говорить, что это чрезвычайно их воодушевило и обнадежило?

Мост, который следовало проложить, должен был стать более чем просторным, но вовсе не для всех пассажиров, страждущих покинуть Мондас, а для небольшой части, которой будет вполне достаточно, чтобы заселить его, исчезнув из континуума практически незамеченной. Сколько гигантских кораблей, способных бросить нескромный вызов человеческим богам, встречались со своими айсбергами и шли на дно или просто бесследно исчезали в глубинах куда более великого, чем они сами, безграничного пространства!..

Да, на Мондасе я был вполне успешен и как политик. В конце концов, Мондас мало чем отличался от Земли, а тут я еще и не собирался пока... да можно сказать, и вовсе не собирался всерьез его захватывать, просто сверкнул, ярко и ненадолго, как пролетающая комета, заворожив последователей и до слез обрадовав не на шутку разволновавшихся «конкурентов» своим намерением навсегда оставить планету, чтобы самому увести к звездам строящийся по моим чертежам (и даже на мои неизвестно откуда взявшиеся средства – много будете знать, скоро состаритесь) циклопический ковчег. Выстраиваемый на некотором отдалении от планеты – ведь на самой планете было чертовски мало места, тем более для такой махины. Материалы тоже брались в основном извне – бесхозные металлы и минералы из щедрого Пояса астероидов. Корабль строился невероятно быстро по людским меркам, что было весьма удивительно для самих людей, но постоянные премии за успешно выдержанные сроки сглаживали их удивление и желание разбираться, на что уж точно времени не хватало, в чем же дело и каким образом в процессе оказываются срезаны кое-какие углы. Всего-то за несколько лет корабль был готов. Тщательно набранный экипаж из мужчин и женщин самого крепкого здоровья (чтобы выдерживать все перегрузки и превратности глубокого космоса, разумеется) поднят на борт, судно сошло со стапелей и взяло курс к Мондасу, чтобы занять место на устойчивой орбите над ним и загрузить достаточное количество колонистов, когда случилось то, что для людей было совершенно непредвиденным. Торжественный запуск принципиально нового гиперпривода, который должен был доставить нас к месту назначения во мгновение ока, вовсе не оказался произведен неудачно, с катастрофической ошибкой: пришел черед следующего этапа моего плана и все произошло в точности в соответствии с ним, по тщательно выверенной программе, заложенной в компьютер в скрытом режиме и активированной этим запуском, доверенным моему ближайшему помощнику, настоящему инженерному гению Мондаса, который теперь совершенно не был мне нужен со всеми его знаниями...


Корабль затрясло, оглушительно взвыли сирены, раздались крики ужаса. Мой помощник-мондасианец совершенно спал с лица.

– Это не я!.. Это не я!.. – только и повторял он, но его никто не слышал. Все были слишком потрясены тем, что видели не только на мониторах, но и в огромные носовые иллюминаторы, открывающие во всей красе чудовищную перспективу – разверстую голодную пасть черной дыры.

– Что ты натворил, мерзавец?! – громовым голосом воскликнул я, будто в сердцах хватая помощника за грудки и вытряхивая из пилотского кресла. – Зачем?! Зачем ты это сделал?!

– Я не виноват!.. – взвизгнул позеленевший от страха и потрясения мондасианец. – Это поломка, это какая-то диверсия!..

– Даже не сомневайся!.. – промурлыкал я ему в лицо и, отшвыривая его обратно в кресло, успел увидеть ужас понимания – кто именно это сделал, перед тем, как пристрелил его из обычного мондасианского штатного бластера, прожегшего в нем огромную дыру, исключающую шансы на выживание и способность вымолвить хоть слово, пока смерть не вступит полностью в свои права. Такое неслыханное преступление уж точно требовало жертв. Кто-то непременно должен был за него ответить, чем быстрее, тем лучше, пока никто не успел опомниться.

Крики вокруг превратились в сдавленные вздохи. Расправа всех немного отрезвила и тут же снова сконцентрировала контроль в моих руках. Я столкнул остывающее тело на пол, сам занял его место за панелью управления и начал быстро корректировать программу полета. Успешно. Мы больше не неслись с прежней скоростью в объятия черной дыры. Но разумеется, это было еще не все. Чтобы перевести огромную махину на реверс, нужно было переустановить кое-какую автоматику на другом конце судна, которая мало того, что все еще гнала корабль к черной дыре, она делала это со скоростью и эффективностью куда более высокой, чем происходили процессы в голове корабля.

Никому более не доверяя такое архиважное дело, я взял с собой часть команды и рванул к высокоскоростным лифтам. Часть, оставшаяся в рубке, послужит небольшим резервом, который должен будет добавить «свежей крови» в ходе дальнейшего проекта. Спустившись вниз, мы справились с ненужным ускорением без особого труда, и теперь корабль точно не падал в черную дыру, умостившись надежно на орбите вокруг нее, медленно, очень медленно стремясь отдалиться. Но «драгоценное время» было потеряно – корабль попал в ловушку, из которой не выбрался бы в течение всего того времени, которое и было мне нужно, зависнув в шатком равновесии, постоянно убегая и все-таки не в состоянии убежать от затягивающего черного водоворота – до самого конца Вселенной. Почти до самого. Самый конец я тоже видел, и до него от «почти самого конца» оставались еще миллиарды лет. Но что толку править бесплодной пустыней? Когда я доберусь до Галлифрея, я сумею вернуть его на место, может, не то же, что было, на другое, гораздо лучшее, в неизмеримо усиленной позиции, и ни у кого не будет шансов остановить нас... остановить меня.

Что ж, дело было сделано. Растерянные люди пытались сориентироваться и никак не могли. И тогда я еще раз обратил их внимание на ситуацию:

– Мы ведь находимся на орбите черной дыры, вы понимаете, что это значит?!

Они все еще находились в шоке и не понимали, хотя многие из них обладали отличным по их меркам техническим образованием.

– Вспомните же теорию относительности! Мы путешествуем на машине времени. По отношению ко всей Вселенной. Мы провели здесь меньше часа, но на Мондасе прошли столетия. Возможно, тысячелетия. Возможно, планета давно погибла, или спаслась безо всякой нашей помощи. Нам некуда возвращаться. Да мы и не можем.

Они запротестовали наперебой. «Наверняка должен быть выход!..» Они не были готовы к тому, что их жизнь бесповоротно изменится в одно мгновение. Мозг еще не был способен принять то, что произошло.

– Хорошо, хорошо, – успокоил я их. – Я буду продолжать искать выход, пока дышу! Пока есть жизнь, есть и надежда. Но имейте в виду, мы движемся страшно медленно по отношению ко всей остальной вселенной, но в то же время, мы движемся невероятно быстро по отношению к другому концу «Ковчега». Мы можем провести тут годы, а наверху – пройдут только минуты. Нам теперь некуда торопиться. Или вам. Вы можете отдохнуть. Смотрите. Этот корабль обустроен для дальнего путешествия. Он огромен и практически совершенно пуст. Целый город, целый мир с великолепными ландшафтами искусственно поддерживаемых экосистем на множестве палуб – невероятный неосвоенный мир для всего лишь затерянной горстки людей, такой как мы.

– Но мы должны вернуться за теми, кто остался в рубке! – осенило кого-то.

– Для них их собственное время течет с той же скоростью, – напомнил я. – Они ничего не теряют. Этот корабль настолько же в их распоряжении, насколько в нашем. Как только они это поймут, они найдут себе подходящую палубу, чтобы провести на ней остаток жизни. Да, увы, мы не способны выполнить свое прямое предназначение, но мы все еще корабль спасения цивилизации Мондаса. Где бы мы ни были, мы продолжаем жить. Когда мы наконец вернемся в обычный континуум, выйдя из притяжения черной дыры, пройдут миллионы лет. И тогда мы вернемся, мы должны вернуться – сам Мондас вернется во Вселенную! Если, конечно, мы будем продолжать жить, если оставим потомков и научим их всему, что знали.

Они впечатленно молчали, затаенно переводя дух, и в их душах прорастало и зрело чувство собственной удивительной значимости и потрясающих возможностей.

– Этот корабль – наш. Весь этот нетронутый, новенький с иголочки, мир – наш, – повторил я. – Ну а теперь, пожалуй, я вернусь в рубку и попробую что-нибудь изменить в нашей судьбе, хоть на это и мало надежды. А поскольку текущее время относительно, вы должны сознавать, что мы можем больше никогда с вами не увидеться – пока я поднимусь, а затем вернусь обратно, даже если не задержусь для того, чтобы что-то сделать, а я обязательно задержусь, минуют годы, десятилетия, столетия... Но если пожелаете, вы тоже можете подняться. Лифты всегда перед вами. В любое мгновение вы можете унестись на другой конец корабля, но если надумаете вернуться, этот мир, что вы видите сейчас, уже не будет прежним... – Конечно, это были бы пустяки, если бы они по каким-то причинам желали вернуться, но я знал, по каким параметрам отбирал эту группу – они были заинтересованы друг в друге, многие из них давно мечтали оказаться друг с другом наедине. Нужно было только слегка, едва заметно подтолкнуть их, уронить малую толику соблазна в их жаждущие открытые уши. И лишь каплю гипноза, чтобы преодолеть рамки условностей. Да достаточно было отвернуться, чтобы через пять минут они устроили оргию, радостно вняв призыву размножаться, подобно кроликам! Мондас страдал от перенаселения и трещал по швам, а здесь, пусть и в замкнутом во всех прочих смыслах пространстве, их уже опьянял воздух свободы. Независимости, безнаказанности – отсутствия каких бы то ни было долгов. Они по-настоящему попали в свой Рай! Ничтожная горстка избранных!

Они посмотрели на лифты пустыми взорами, будто их не видели. Все правильно. Именно так и должно было быть!

А я с самым героическим и серьезным видом вошел в один из лифтов... – на самом деле это была дверь моей ТАРДИС – и весело потирая руки подскочил к панели управления, собираясь убраться прочь с уже опостылевшего мондасианского корыта – до того момента, как пора будет снимать урожай – и устремиться на подготовку следующего зародыша будущей армии. Нажал на рычаг... Последовала короткая вспышка, из-под колонны вырвался сноп искр, ТАРДИС тряхнуло, потянуло едким дымом, быстро втягиваемым системой воздухоочистки, и – самое главное и кошмарное – ТАРДИС осталась там же, где стояла. После единственного первого толчка она полностью потеряла подвижность, будто пустила корни в палубу «Ковчега». Вот это уже в мои планы не входило...

Не веря самому себе, я обошел консоль, оцепенело проверяя все датчики, заорал «Нет!..», несколько раз сильно ударил по панели ладонями и кулаками, пнул для верности, а затем вскрыл кожух и вытащил перегоревшую деталь. Дематериализационная схема, заменить которую здесь не представлялось совершенно никакой возможности. На всем «Ковчеге» не находилось ничего похожего на подобный материал с подобными свойствами. И обработка его была бы слишком тонка и сложна, малейшие различия в конфигурации делали деталь бесполезной. Где-то в открытом континууме, возможно, удалось бы найти хоть какую-то замену, но в замкнутом пространстве в зоне притяжения черной дыры... Надо было, конечно, проявить больше предусмотрительности – слишком много скачков слишком близко к черным дырам. Была бы она одна – но ведь больше дюжины!.. Но все шло хорошо, ТАРДИС многократно сработала отменно, без намека на сбои, и я перестал беспокоиться и потерял осторожность, увлеченный самим процессом – механизмом создания армий, казавшимся отлаженным как часы, я пек их как блинчики...

Конечно, я перепробовал множество хитростей, которые сами по себе были страшно опасны, – если бы временная замена, едва подействовав, сгорела, например, в момент нахождения в вортексе или в совершенном наполовину процессе дематериализации, – но ничего не помогало, ТАРДИС оставалась недвижной, косной, мертвой как!.. Ладно, не совсем мертвой. Кое-что она еще могла обеспечить. Кроме того, для чего она была создана напрямую – кроме перемещений в пространстве и времени.

Машина времени, о которой я говорил мондасианцам, оказалась единственной действующей на данном, весьма специфическом, участке континуума и на всех парах несла нас к концу Вселенной. Вместе со мной. Конечно, когда все закончится и мы наконец вырвемся, я наверняка сумею отыскать замену необходимой детали, вернуться опять в прошлое и быть на этот раз гораздо, гораздо осмотрительнее! Но из моей жизни будет вырван значительный кусок. Хотя, если подняться на настоящем лифте к капитанскому мостику, миллиарды лет пролетят куда незаметнее... но это же грозило и некоторой нервирующей потерей контроля над происходящим. Внешний мир все еще был на своем месте. Все, что может проникнуть сюда извне, может оставаться незамеченным там, в рубке, пока не станет слишком поздно. Это оказалось бы невероятной потерей преимущества. А здесь я все еще могу продолжить работу с ТАРДИС и просто гораздо более чутко следить за изменениями – и в обществе эволюционирующих в замкнутой среде мондасианцев, и за возможными проникновениями извне. Сигнал бедствия, если отправить его с этого корабля, мало кто сумеет получить и расшифровать – заглушенный и искаженный черной дырой, смазывающийся во времени... конечно, лучше было бы его вообще не отправлять, но в нем же есть и надежда на то, что не придется ждать положенные миллиарды лет, пусть и в их сжатой версии. Такой сигнал сможет уловить некто, обладающий технологией путешествий во времени. И крайне маловероятно, что этот некто откликнется, как было бы малоинтересно человеку откликаться на зов муравья, кроме одного-единственного известного мне повелителя времени. И тут, конечно, сплошная лотерея... Либо он уловит сигнал и явится, либо благополучно пропустит – и такое случается. А если он явится сюда: либо мне удастся одержать верх и захватить его старушку-ТАРДИС, либо нет. Но кто говорил, что я не игрок? Значит, сыграем. Немного адреналина поможет скоротать время. Все будет не так скучно. И тем более лучше занять выгодную временную позицию, чтобы иметь возможность для маневра. Если повезет, Доктор материализуется прямо в рубке, ведь там обычно центр жизни любого корабля, и окажется там как на ладони и застывшим как мошка в янтаре, пока я не подготовлю достойную встречу.

А пока... Я вышел из «лифта», к не ждавшим меня мондасианцам. Первое, что я увидел – это более дюжины возведенных сборных домиков – семей из пары десятков человек должно было получиться куда меньше, значит, какие-то строения являлись общественными или хозяйственными. Точно – я расслышал мычание коров! Да они тут уже вовсю развлекаются попытками воссоздать сельское хозяйство! Молодцы какие.

Кто-то из них копался в свежевскопанных грядках и мой выход не остался незамеченным.

– Капитан! – крикнул кто-то изумленно. – Моментально из и из-за домиков высыпали остальные – числом чуть поменьше всей оставленной тут группы, но дело понятное – все были занятые люди, а жизнь на осваиваемой палубе била ключом. А кто-то, наверное, углубился подальше, решив поселиться в относительном уединении.

– Быстро обернулись, кэп! – заметил кто-то, и я удовлетворенно отметил, что неясно, чего в голосе и на лице говорящего больше, радости или разочарования. – Неужели удалось вывести корабль из зоны притяжения?

– Нет, – сказал я. – Я просто передумал. Кабина едва начала движение, и я тут же нажал кнопку «стоп». А сколько тут прошло времени?..

– А, ясно... – не без облегчения выдохнул спросивший, кинув одобрительный мимолетный взгляд на свою грядку. – Вторая неделя пошла. А мы вот тут домишки поставили, скотину разморозили, настоящие семена нашли... – Тут он спохватился, что не о том волнуется: – Вот это относительность!.. – вздохнул он. – Пожалуй, хорошо, что мы решили не ехать наверх – сколько бы времени даром потеряли.

Не то чтобы в этом утверждении был особый смысл, но для говорившего он явно имелся.

– Вот именно, – подтвердил я. – Большинством систем ведь можно управлять отсюда, и это будет куда быстрее относительно всей прочей вселенной, чем с капитанского мостика.

– И правда! – обрадованно воскликнул кто-то.

– Жаль, что это сразу не пришло мне в голову, наверное, и я не избежал общего шока, – кивнул я. – Но все равно многого не ждите. Едва ли мы сумеем покинуть орбиту в этом или даже следующем поколении.

Они покивали в ответ, в молчании.

– Ну, значит, есть толк в этих других поколениях! – сказал кто-то. – Наши дети вырастут на природе... Среди чистого воздуха, с самой чистой водой, под голубым небом, хотя и на корабле! На Мондасе давно нет ничего такого!

– Безусловно.

Какое-то время так и будет. Это поколение действительно проживет свою жизнь в идиллии. Резвясь и плодясь. Под моим чутким руководством. Когда их дети подрастут, а сами они состарятся и умрут, я останусь для их детей единственным родителем, тем, кто естественным образом будет возглавлять их. Как объяснить, что я не старею? Элементарно в условиях относительности времени. То и дело я буду отбывать на обычном лифте «на капитанский мостик», хотя на самом деле совершенно незачем ехать так далеко, и пропускать некоторые периоды. Я говорил, что ждать Доктора лучше в наиболее выгодной временной позиции? И это верно. Поэтому часто пропускать периоды, тем более крупные, я не буду. Время от времени все же сойдет та или иная маскировка – когда народу станет гораздо, гораздо больше и станет реальнее среди них затеряться, а затем, спустя годы, буду вновь возвращаться к прежнему облику, когда он окажется основательно забыт сменившимися поколениями. Видимо, за ростом этой конкретной армии мне придется какое-то время последить самолично.

Так и вышло. Поколения сменялись, время убегало, а некий хорошо известный мне таймлорд не прилетал. В куче сказок говорится о том, как меняется со временем отношение запертого в бутылке джинна к тому, кто однажды откроет сосуд. Начиная от благорасположения или хотя бы снисходительности, к наказанию за то, что тот слишком долго не делал того, что должен сделать. Его заслуга перестает быть заслугой, как бы призрачна она ни была, вся добродетель сосредотачивается только в самом терпении и ожидании. Все заслуги принадлежат тому, кто проявил выдержку. И при том не бездействовал ни мгновения. Я следил за ростом общества мондасианцев, переводил их с одного этапа развития на другой, толкал к прогрессу, который при каждом шаге вверх казался им великим благом, но мало-помалу ресурсы этой палубы истощались. То, что начиналось как пасторальное поселение, превратилось в огромный чадящий город, производственное чудо, исправно кормящее все население и одновременно выживающее человечество из все более непригодной для жизни, использованной до донышка, среды и из собственной шкуры. К тому времени давно никто не имел представления о том, что творится на других палубах, и о них ходили страшные сказки. Я организовал экспедицию на палубу номер пятьсот семь – достаточно отдаленную и полную ресурсов, там экспедиционная группа, отыскавшая свой собственный Рай, должна была эгоистично застрять и расплодиться, чтобы поддерживать постоянный приток материала для следующих фаз плана. Конечно, исчезнув, они не вернулись. Это лишь укрепило худшие подозрения жителей нижней палубы о том, что среда вокруг беспросветно враждебна.

И тогда мы обратились к «мудрости предков» и нашли в старых архивах проект по кибернетизации. Мы назвали его «Исход» и провели первые испытания на добровольцах и на тех, кому нечего было терять. Проект был ужасно недоработан, ведь составляли его ущербные человеческие умы, но все должно было идти по плану, они не должны были эволюционировать слишком быстро. К концу Вселенной они все еще должны оставаться вариацией кибернетической тяжелой пехоты, путь и способной к полетам, но все же еще не к путешествиям во времени в собственной броне, подобно далекам. Они должны были оставаться зависимыми от симбиоза с повелителем времени, который направит их куда и когда будет нужно.

Мы проверили результат эксперимента – еще невероятно сырой и недоработанный, он был, по крайней мере, полностью управляем. Вот эту группу мы и направили на капитанский мостик, забрать остававшихся там членов изначального экипажа – «свежую кровь», для генетического укрепления уже немного вырождающегося населения нижней палубы.

А потом, однажды, случилось то, чего я так долго ждал – камеры засекли, как воздух в рубке задрожал, подернулся рябью, и на мостике возникла старая синяя полицейская будка. А мой старый добрый запуганный синекожий подручный сделал то, что и должен был – пристрелил единственного человека, который был спутником Доктора – у Доктора ведь вечно в спутниках хоть кто-то из людей, крайне редко бывает иначе. И так было проще всего забрать заложника, пока Доктор еще не сориентировался и не стал слишком стараться отбивать труп у тех, кто желал его забрать «чтобы починить». Так я познакомился с малышкой Билл Поттс, с легкостью возвращенной к жизни посредством тех самых кибертехнологий, что вызывают такой патетический невроз у чувствительных натур, и поведавшей мне о моем враге, а также обо мне самом – в одном из моих будущих воплощений – изумительно много интересного. И нам совершенно некуда было торопиться. Все шло по плану – и операция «Генезис», и операция «Исход» – которая, на деле, не имела никакого отношения к киберлюдям. Это должен был быть мой исход – с этого старого мондасианского «Ковчега». Но об этом до самого конца не прозвучало ни слова. Почему? Все очень просто. Противник никогда не должен знать слишком много. Ведь все происходящее – это война, что однажды охватит Вселенную без изъятия. Что началась давным давно у самых ее истоков, что длится все Время из края в край, вечно и неизбывно. Тайно и подспудно.

Потому что война – это путь обмана.

Отсюда: wtf-kombat2018.diary.ru/p214725470.htm

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто"

---

[Бранд]

В рамках борьбы со скукой, буду таскать сюда истории про Мастера из нашей хуниверсовской выкладки.

Название: Уроки Смерти
Автор: WTF Whoniverse 2018
Размер: драббл, 207 слов
Персонажи: Мастер
Категория: джен
Жанр: виньетка, философия, POV
Для голосования: #. WTF Whoniverse 2018 - "Уроки Смерти"

Все мы знаем, что смертны. От представителей самых примитивных цивилизаций, обладающих едва забрезжившим разумом, до самых развитых. Все знают, что когда-нибудь, в будущем, отдаленном или самом непосредственном, их не станет. А повелители времени знают, что будущее существует, оно давно наступило. Все уже умерли. Все мертвы уже миллиарды лет, если взглянуть на любой момент времени, где есть жизнь, из последней точки, где существует время. Я – мертв тоже. И мне, как и вам, нечего терять. Но сам феномен ощущения жизни в данный момент, несмотря на все это знание и фактическое положение дел, весьма занятен. Занятна возможность манипулировать неживыми объектами, думающими, что они живые, играющими в живых, также со стороны неживого объекта, чувствующего себя живым, хоть и знающего, что это не так! Просто любопытно, как далеко это может зайти, как долго может продолжаться эта игра, так или эдак.
Именно это знание делает меня тем, кем я являюсь и кем зову себя. Повелителем всего сущего, перед которым дрожит и склоняется все живое – оно дрожит и склоняется перед Смертью. Которая всегда торжествует и всегда смеется последней. Я и есть она – сознающая себя и действующая, ощущающая себя живой, танцующая во Вселенной как в своей бальной зале, увлекающая молодых и старых, великих и малых, вознесшихся и униженных. Я – Мастер, и вы будете мне повиноваться!

Отсюда: wtf-kombat2018.diary.ru/p214725379.htm

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто"

---

[Бранд]

И здесь это тоже нужно

@темы: Игры, "Vote Saxon!"

---

ФБ-2015

[Бранд]

Хуниверс летит на солнечном парусе. С драбблами второго левела

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто"

---

Игровое

[Бранд]

Дорогие товарищи, кто с нами обычно играет, или мы давно об этом говорим и собираемся!

В ближайшие субботу-воскресенье (21-22 июня) к нам приезжает Доктор

Первая половина субботы у него забита, потом мы или играем (давно уже не играли), или он отдыхает и мы просто гуляем (в Коломенском, например), заодно обсуждаем игрушку и играем в воскресенье, а потом желающие сажают его на поезд

Пожелания принимаются к рассмотрению и внимательно выслушиваются.

Предварительные прикидки:
Играем Нью-Галлифрей

Предварительный состав:
1.Доктор
2.Ривер,
3.Искренне Ваш,
4.Шеф безопасности на Антее капитан Джон Харт (кот-в-небесах)
5.Мегана (Бракс или возвращающийся Шестой Доктор)
6.Нелиссия (Вила? дежурный токлафанчик? еще кто-нибудь)

7.Леди Тайра (если только в субботу) - возможно, Клара Освальд.

8.Дженни Харкнесс, к сожалению, скорее всего выбывает. Ибо семья и Санторини, даже если вернется, присутствие под большим сомнением.

9.Эль-Лис (может только в воскресенье) - возможно снова Элис Саксон

Или, есть еще вариант. В воскресенье можно попробовать развить СПН (тогда Эль-Лис с удовольствием снова возьмет Сэма, а Кот, может быть, Гавриила)

Также как кому какой день предпочтительней, принимаются пожелания на проведение игры (одной из игр) прямо в парке на природе

@темы: Игры

---

Новый Галлифрей, трилогия, ч.3

[Бранд]

Название: Миг эфемеров
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: макси, 15570 слов
Персонажи: Мастер, Джек Харкнесс, Марта Джонс, Уилфред Мотт, Донна Ноубл, Ривер Сонг (Рани), КЭЛ, Рояль Судного дня, сайленты, эфемеры
Категория: джен, драма
Рейтинг: от G до PG-13
Иллюстрация: коллаж "Игры таймлордов" (автор  Laura*La); клип "Тишина" (автор  Brand Bariman)
Краткое содержание: Земля переживает очередное вторжение из другого измерения.
Примечание: АУ, серия "Новый Галлифрей" (список сыгранных эпизодов).
Хронологически - после миди "Подарок для Доктора, или Эффект мотылька". Использованы мотивы 6-го сезона нового запуска сериала "Доктор Кто" и 4-го сезона сериала "Торчвуд" ("День чуда").

С благодарностью Стивену Хокингу,
Брайану Грину, Мичио Каку и Ричарду Докинзу.

«НО Я НЕ ЖИЗНЬ!»
Т.Пратчетт

Телефон зазвонил. Он звонил во Времени. Поэтому было бы бессмысленно говорить о времени, когда Уилфред Мотт в самом деле совершил звонок. Он поступил к нам тогда, когда было нужно, когда это имело смысл в относительном течении временных потоков. И не только смысл, но и некое соответствие по множеству параметров, которые представителям низших цивилизаций показались бы неясными и несущественными. Но если вспомнить, что мы в принципе существовали в различных временных потоках, то иначе просто не могло бы быть. В каком месте Вселенной произошел Большой Взрыв? Правильным ответом будет – повсюду.
Но для нас, в течение нашей недолгой по тем или иным меркам, по сравнению с математической бесконечностью, жизни, это имело смысл и свои временные координаты.
Диспетчерская на Антее уловила сигнал, передала ее в мою ТАРДИС, а моя ТАРДИС рассчитала точное время, когда этот звонок должен был услышать я.
Вам никогда не казалось, что телефон всегда звонит не вовремя?
Это потому что сотни, тысячи, биллионы причин сошлись в том, что он должен позвонить тогда, когда это становится по-настоящему важно. А по-настоящему важно с точки зрения всех этих причин не всегда совпадает с вашим ограниченным локальным взглядом на этот же самый счет. Но в данный момент… Впрочем, неважно.
Я тихо мысленно выругался, не сводя взгляда с появившегося в просторном фойе нового предмета, возникшего столь явно и бесцеремонно, знающего, что я осведомлен, что он такое, и непременно его узнаю и, так как подкрадываться было уже бесполезно, просто вытащил «телефон» из кармана и нажал на кнопку.
– Да? – на всякий случай я не представлялся и не называл по имени того, кто должен был быть на том конце провода. Вдруг, в конце концов, это был не он?
– Мастер?! – голос Уилфа звучал не на шутку встревоженно. – Это Уилфред! Уилфред Мотт.
– Да, здравствуй, Уилфред. У тебя взволнованный голос. Что-то случилось?
– Пока нет… да… Еще нет, но эта женщина из ЮНИТ!..
– Женщина из ЮНИТ?..
– Она преследует Донну. Хочет выспросить ее о чем-то, а Донне ведь нельзя вспоминать…
– Да, конечно. – Вообще-то, вспоминать ей можно, только это приведет к автоматической «преждевременной» регенерации. Не имею ничего против, но есть личности, для которых это почему-то принципиально. Ну и, разумеется, регенерации не бесконечны, чтобы ими разбрасываться. Хотя, что за жизнь без памяти о том, чего ты стоишь? – Ты сейчас дома, Уилф?
– Да.
– Один?
– Да…
– Хорошо, у меня сохранились твои пространственно-временные координаты. Буду через несколько секунд по твоему времени… Если не умру, – прибавил я на всякий случай. Мало ли что может произойти, всего не учтешь. А если все будет в порядке, пусть считает, что это была шутка. – Можешь сосчитать до пяти.
Если Уилф перезвонит снова, не дождавшись моего появления, возможно, это будет значить, что я все-таки умер.
Я нажал отбой, сунул руки в карманы вместе с универсальным переговорным устройством, удаленно соединенным с ТАРДИС, и задумчиво подошел к большому черному роялю, стоящему в углу так, будто он всегда там стоял. Идиллическая картина – открытое окно, в которое светит солнце и врывается свежий ветерок, и пахнущий старым деревом и лаком предмет… мебели. Музыкальный инструмент с клавишами и струнами, куда более близкий к струнной теории, чем хотелось бы…
– Ну? – спросил я его. – Тебе что-то понадобилось? Хочешь напугать? На что-то намекнуть?
Может быть и ничего такого. Но мы уже встречались. Это была одна из очень мощных вещей во Вселенной. Способа справиться с ней я не нашел. А вот она со мной – нашла слишком просто. Хотя… это было давно. И я надеялся, что этот предмет сказал мне правду – что отвечает тем, чем на него воздействуешь. Правда, он меня тогда не прикончил лишь потому, что отразил чужое состояние, не мое. Так кто знает, что ему вздумается отражать теперь.
Музыкальный инструмент молчал. Впрочем, и в прошлый раз ему понадобился чужой голос, чтобы поговорить. Хотя я уверен, он мог общаться телепатически. Но я был слишком закрыт. А попробовать поговорить с ним намеренно…
Я выдохнул и постарался настроиться на то, чтобы не блокировать сознание сразу же, при малейших признаках контакта. Это было, конечно, страшно, зная, на что способная эта вещь, и зная, что в моем собственном сознании все далеко не так радужно, чтобы это можно было дружелюбно отразить. Хотел бы я разозлиться, отчаянно хотел, но как раз этого делать было абсолютно нельзя.
– Ну же, я тебя слушаю. Ты ведь не просто так мне показываешься. Даже если просто явился понаблюдать. Или подействовать на нервы?
Время от времени этот аппарат появлялся где угодно, в разных уголках Вселенной. Записывал, копировал все, что воспринимал, повсюду. С тем, чтобы когда-нибудь, когда Вселенная будет гибнуть, восстановить ее – как с резервной копии. Вот только, как признался сам этот предмет, запись будет проигрываться вновь и вновь без малейшего изменения, уже неживая. И кто знает, может быть, все это происходит прямо сейчас – только проигрывается запись, снова и снова, бесконечно, пока не сломается… Я перевел дух и отступил на шаг. Появление этого «рояля» провоцировало меня на агрессию, на «сломать». А ответ будет соответствующим. Разве что… обдумать это хотя бы где-нибудь подальше отсюда. Если он не последует за мной, или если даст уйти из зоны своего непосредственного влияния.
Я подумал, что должен предупредить Ривер. Поколебался. А какие чувства это музыкальное недоразумение вызовет у нее?.. Но не предупредить было нельзя. Вздохнув, я снова воспользовался переговорным устройством, чтобы записать для нее сообщение:
«Дорогая, не знаю, зачем я это сделал, я притащил к нам старый земной рояль. Пусть пока постоит тут, потом я его уберу. Конец связи».
По крайней мере, он теперь не вызовет у нее удивления или случайных вспышек подозрительности и враждебности. И я не стал уточнять, где это «постоит тут». Потому что знал свойство этой своло… штуки перемещаться, как ей вздумается.
– Ладно, – сказал я, снова обращаясь к «роялю». – Если молчишь, надеюсь, ты не собираешься мне мешать. Просто считаешь, что у нас интересно, и это место стоит сохранить «для истории»? Ладно. Ладно… Может быть, когда я вернусь, ты уже исчезнешь. Пожалуй, должен сказать, что в каком-то смысле я такой же как ты: если ты пришел с миром, не с тем, чтобы вмешиваться, мир тебе. Не обижай никого, и я не буду думать о тебе плохого.
Хотя столь явное наблюдение нервирует. Но тут пока ничего не поделаешь. Нет, мне точно надо убраться подальше, чтобы обрести душевное равновесие… Да, как же. Пока эта штука стоит тут, на моей планете, в моем доме, и может угрожать тем, кто мне дорог, и я ничего не могу с ней поделать. Но ведь в самом деле – не могу. Лучшее, что я могу – успокоиться и не проявлять враждебности, чтобы самому не спровоцировать угрозу.
А ведь тут есть еще и Джон Харт, и токлафаны... Впрочем, я никогда не слышал о том, чтобы это существо проявляло активность до того, как я попытался воздействовать на него напрямую с целью подчинить себе. Обычно оно просто притворялось предметом мебели. И, пожалуй, поблизости не оставалось ни необходимого спецоборудования, ни вообще кого-либо, кто был бы способен в мое отсутствие попробовать загипнотизировать рояль.
Что ж.
– У меня есть дела, если не возражаешь, – заключил я и направился к ТАРДИС. Посмотрим, что так взволновало Уилфа, что он решил мне позвонить, прекрасно зная, что я хочу, чтобы Донна все вспомнила. И что для этого ей придется изменить свою природу. В прошлый раз это соображение остановило его собственное желание.
И все же не могу сказать, что по мере удаления от черного призрака-наблюдателя, мне легчало на душе...
Я добрался до ТАРДИС беспрепятственно. «Спасибо, дорогой надзиратель». И безрадостно закрыл за собой дверь. Обернулся и застыл. Этот гад был здесь! Прямо в консольной моей ТАРДИС!
– Чего ты от меня хочешь?!
Но, по крайней мере, возможно, ему и правда был нужен я, а не весь мой мир. Так и не дождавшись ответа, я выровнял дыхание, взял себя в руки и подошел к консоли. Подумав, что когда собираешься что-то разрушить, уничтожить, и что-то тебе мешает, это вполовину не так обидно, как когда тебе что-то мешает в то время, когда тебе кажется, что ты наконец делаешь что-то хорошее. Наверное, когда-то, в самом начале, поэтому я и выбрал менее огорчительный путь, не желая скатываться в окончательное бездействие. Нельзя же терять бесконечно. А если заходить с противоположной стороны, даже проигрыш оказывается чем-то вроде бессознательного «доказательства от противного» – доказательства того, что что-то в этом мире, быть может, не окончательно скверно. Внутри каждого из нас живет предатель, созданный из поступивших извне моральных клише, усвоенных еще в том возрасте, когда нет никакой возможности от них защититься – воспринять информацию критически. Для этого просто еще нет средств. Например, других клише, чтобы они могли нейтрализовать действие друг друга.
Ладно. Раз эта штука не идет на контакт, не буду обращать на нее внимания.
Через минуту я материализовался в комнате Уилфа. ТАРДИС превратилась в потертые напольные часы с боем. Я потянул носом, выходя, потом решил отрешиться от своих обонятельных рецепторов. Да, люди пахнут иначе, чем таймлорды. При резкой смене обстановки это бывает заметно.
– Пять… – машинально произнес Уилф, оборачиваясь. Он все еще сжимал в руках телефонную трубку. – Ты быстро! – он облегченно чуть было не улыбнулся. – А что значило: если не умрешь? Это была шутка?
– Лучше не думай об этом, – отмахнулся я. – Так что у вас происходит?
– Она ждет на кухне, - засуетился Уилф.
– Донна? – уточнил я.
– Нет, та женщина! Я сказал, что позвоню Донне, но позвонил тебе.
– А!.. И что, как ты думаешь, я должен с ней сделать?..
Уилф смущенно пожал плечами.
– Не знаю… Может, просто убедишь ее, что Донна им не нужна?
– «Это не та Донна, которую вы ищете!» – я шутливо повел рукой, как в популярном земном фильме этого времени, или несколько более раннего, неважно.
Уилф с готовностью улыбнулся.
– Мне бы просто спасти Донну… Они серьезно настроены…
– Они?
– Их двое. Еще здоровый такой парень, он пока остался снаружи. Не знаю точно – шофер, телохранитель, кто он там может быть… Но я его уже видел однажды! Он появился буквально из ниоткуда и… Даже не знаю, может, это как-то связано с нынешней ситуацией… – Мне бы обратить внимание на эти его торопливые путаные слова и смущение с чуть не шарканьем ножкой по полу, но я поспешил перейти к делу:
– Ладно, хорошо, попробую поговорить с твоей женщиной.
Я решительно прошел несколько шагов от комнаты по коридору, открыл дверь в кухню, тут же закрыл ее и прикрыл рот тыльной стороной ладони, прикусил ее и тихо хрюкнул.
– Что?.. – встревоженно вопросил Уилф.
– Из всех женщин на Земле… черт побери, это же Марта Джонс! – приглушенно прошептал я.
– И?.. – не понял Уилф, посмотрев на меня невинным взором.
– Да, друг мой, тебе не понять… Ну, что ж поделать! – Я снова открыл дверь. – Здравствуй, Марта Джонс!
Марта, скучающе сидевшая за столом, тут же вскочила на ноги – в полной боевой готовности, но… хоть она и потянулась за пистолетом в кобуре под пиджаком, она все же остановила свое движение. И нахмурилась, глядя исподлобья.
– Опять ты?! Здесь? – Понимание? Ложное, разумеется. Разочарование? Усталость?
– Не по своей воле, Марта. Меня позвали. – Уилф позади издал какое-то протестующее бульканье. Наверное, хотел, чтобы его не обвиняли в такой ужасной измене. Я предпочел не обращать внимания. – Может, тебя это удивит, но я не хочу никому ничего плохого. Для разнообразия. Но зачем тебе Донна? С ней все не так просто. Ей нельзя вспоминать прошлое, и это решил не я. Доктор счел, что ее жизнь слишком ценна для того, чтобы, вспомнив все, она лишилась собственной жизни.
Марта невольно опустила взгляд.
– Насколько я могу тебе верить? – Закрыта как устрица. Или нет?
– Насколько я могу судить по твоему поведению, хоть ты мне и не веришь, ты уже знаешь, что мы с Доктором не враги.
– Я этого пока не знаю, – ровно ответила Марта.
– Но ты слышала об этом.
– Мало ли, что могут говорить люди. И даже не лгать при этом. Просто не знать правды.
– Действительно. Так чего ты хочешь от Донны? Чтобы она погибла?
– Нет… Но… Нам нужен Доктор! – отчаяние было настоящим.
– Отлично. Ты знаешь о нем сейчас гораздо больше, чем Донна, которая даже понятия не имеет, что когда-то с ним встречалась. Чем она может вам помочь?
– Дело в том, что… Она и есть Доктор. Частично! Метакризис. Она знает все, что знает он. Может быть, почти все. Может спасти целую планету. Боюсь, это единственный способ до него достучаться, какой для нас сейчас возможен.
– То есть, вы уверены, что перепробовали всё и другого способа нет?
– Да, и если ты можешь с ним связаться!..
– Марта, Доктор – не панацея. Вселенная вечно живет и изменяется, а он только точка, мечущаяся по пространству-времени. Он не может быть всюду одновременно лишь потому, что он повелитель времени. Он тоже – только живое существо. Его может задержать и остановить что угодно. Он – это вы, когда вы сможете достичь той же степени развития. Но и вы не будете всесильны.
Марта уставилась на меня, затаив дыхание.
– Все это только риторика, – сказала она, переведя дух. – Но то, что происходит сейчас, это ужасно! Он очень нам нужен.
– Извини, Марта. Так каждый может сказать, что он должен жить вечно, но каждый из нас когда-нибудь умрет. Даже я это знаю.
– Но всегда отрицаешь! Для себя!
– Пока могу это отрицать. До тех самых пор, пока могу.
– Значит, можем отрицать и мы!
– Подвергая опасности чужую жизнь, без надежды на то, что это действительно поможет?
– Нет. Не подвергая… Именно сейчас – нет.
– Почему ты так в этом уверена? – удивился я.
– Потому что сейчас на Земле не умирает никто. Именно в этом проблема.
– Момент… В чем именно у вас проблема? – переспросил я недоверчиво.
– На. Земле. Никто. Не. Умирает. – Раздельно произнесла Марта. – Теперь ты доволен? Теперь понимаешь, почему, может быть, Донна наша единственная надежда? Потому что мы никак не можем вызвать Доктора! И она не умрет!
– Сейчас не умрет… – вмешался тихим голосом Уилф. – Но когда все закончится – а это ведь закончится!.. Не может быть, чтобы не закончилось!..
– О… Похоже, у вас тут чертовски интересно… – Я придвинул ближайшую табуретку и уселся за стол. – Давайте подробнее. Что тут у вас происходит?
– Ты можешь связаться с Доктором?
– Если ты думаешь, что от этого будет какой-то толк…
– Мастер! У меня нет настроения шутить. И даже если ты постараешься, ты едва ли сможешь меня убить!
Я поднял брови.
– Вот как. – Кстати, это объясняло и ее остановку при том, когда она потянулась к оружию. Просто вспомнила, что это бесполезно? – Ладно. Попробуем. – Я демонстративно вытащил телефон и включил нужный канал связи с ТАРДИС Доктора.
Прошла минута. Другая. Я положил «телефон» на стол, не выключая.
– Понятия не имею, когда он ответит, если сочтет нужным ответить. Но по-моему…
Я снова схватил аппарат, ввел еще один контакт. Минута, другая…
Общий тест: куда идет сигнал?
Ответ – бесконечность. Рассеяние.
– Проклятье!
– Что? Хочешь сделать вид, что не можешь связаться?
Я поднялся, наклонился над столом и свирепо ткнул пальцем рядом с лежащим универсальным приемником.
– Если хочешь, жди здесь! А мне нужно кое-что проверить.
– Эй! – крикнула Марта вслед. – Это что, бомба?..
Я не обернулся и не замедлил шаг. Хлопнул дверью так, что зазвенело стекло. Нет, не рассыпалось. И ладно. Вбежал в ТАРДИС, включил сканирование континуума.
Тишина. Полная блокада. Академического интереса ради попереключал рычаги, попробовал несколько лазеек, припасенных для особых случаев. Ти-ши-на.
Я в ярости повернулся к мирно стоящему в консольной «роялю».
– Твоя работа? Запереть меня на этой планете, среди врагов, которые еще и стали бессмертными? Ты серьезно?
Рояль безмолвствовал.
– А если я отсюда не выйду? – Тогда, теоретически, он сам может перенести сюда что угодно, или меня отсюда, или… он мог даже угнать ТАРДИС. Но пока этого не сделал. Что, если в самом деле наблюдает? В частности, за странной ситуацией. Которая сама по себе для него лакомый кусочек. Лучше будет пока считать так.
Когда я вернулся на кухню, Марта была уже не одна, и даже не вдвоем с Уилфредом. Там появился третий человек. Который прежде, по словам Уилфреда, осматривал улицу.
– А. Харкнесс, – кивнул я без удивления. – Какой чудесный день, не правда ли?
Капитан Джек посмотрел на меня своим обычным героически-насупленным взглядом и промолчал. Но отвлекся при этом, чтобы нервно переглянуться с Мартой. Слегка, искоса, почти неуловимо. Марта выступила чуть вперед, будто бессознательно. Она что, пыталась его от меня защитить? Бессмертного? Пусть я недавно что-то слышал о том, что на Земле теперь не умирают, в этом было нечто странное.
– У тебя ничего не получилось? – спросила Марта.
Я показал на коммуникатор:
– А тут был хоть какой-то сигнал?
Марта покачала головой. Уилф, будто только что разбуженный сыч, всполошенно оглядывался из стороны в сторону.
– Что это значит? – настаивала Марта.
– Это значит, что не только вы не можете позвать Доктора. Я тоже не могу. Вообще никого. Даже не могу выбраться с этой планеты.
– Ага. Так ты уже пытался сбежать? – наконец заговорил Джек.
Я слегка прищурился, глянув на него, и решил оставить вопрос без ответа.
– Эта планета блокирована. Не знаю кем, пока не знаю, как. Отсюда невозможно полноценно попасть в вортекс, только скользить по краешку, оставаясь в локальном пространстве планеты, невозможно попасть куда-либо вне ее пределов, невозможно с кем-либо связаться. Может быть, есть какие-то обходные пути, но их нужно искать. Основные, универсальные – перекрыты.
– Так я тебе и поверил, – сквозь зубы произнес Харкнесс. – Мы тут по уши в дерьме, и вдруг появляешься ты и рассказываешь, что у нас нет ни шанса связаться с Доктором или кем-то еще. Совпадение? А ты как сюда попал?!..
– Я позвал! – отважно проблеял Уилф. – Если надо кого-то обвинять, вините меня!
– Спасибо, Уилфред. Последнее, что я стал бы делать, если бы все это затеял, это разговаривал бы с тобой, Харкнесс.
– Так что насчет Донны? – умоляюще спросил Уилф. – Может быть, она больше не нужна? Пусть не Доктор, но тут уже есть один повелитель времени.
Марта и Джек еще раз потрясенно переглянулись.
– Давайте хотя бы разберемся, – предложил я, снова садясь за стол. – Что у вас происходит и как давно? Какие есть догадки? Может быть, оценим уровень опасности для Донны. Кто знает, может, ей и правда уже можно вспоминать.
Уилф издал тихий протестующий звук, но только звук – ни единого внятного слова.
– Ты ведь сам хотел, чтобы она все вспомнила. Если мы разберемся в природе происходящего, возможно, к тому моменту, как пройдет аномальный период, замкнется некий временной цикл, и она вернется к своему прежнему состоянию.
– То есть, опять все забудет?
Я кивнул.
– Либо – Доктор ведь блокировал ее разум – это смогу сделать и я, когда потребуется. А если на Земле сейчас никто не умирает, возможно, это шанс выслушать ее собственное мнение на этот самый счет, предоставить ей выбор.
– Ну, хотя бы так… – Уилф смущенно зашаркал под столом и закивал, внутренне явно оживляясь. Да, ему понравилась эта мысль.
– Есть одна загвоздка, – вставил Харкнесс.
– Джек! – предостерегающе окликнула Марта.
Джек пожал плечами.
– Просто начистоту. Чтобы все не выглядело так гладко. Нам, может быть, очень нужна Донна. И она была нужна нам как последняя надежда. Но нет полной уверенности в том, что она не умрет. Насколько я понимаю, ее ДНК претерпела изменения.
– Да, верно.
– Как и моя. Так вот, в данный момент, я единственный известный мне человек на Земле, который может умереть.
– Прости, что?
Харкнесс смотрел на меня с вызовом. Несомненно, скрывающим растерянность. Что ж, похоже, это и впрямь может оказаться не проделками моего старого струнно-клавишного друга.
– Я могу умереть. Тебя это радует?
Я не удержался от усмешки:
– По крайней мере, это звучит забавно!
– Может быть, так же забавно, как то, что раз ты не человек, то на тебя всеобщее бессмертие не распространяется тоже.
– Тогда пока мне хватит моего.
– Если только то, что происходит, не отразится непредсказуемым образом и на твоей природе. – Джек поднял руки, полунасмешливо, полусердито. – Это не угроза, это честное предупреждение, никто из нас не может полагаться с полной уверенностью на то, что нам привычно.
– Это верно. – Я кивнул. – Спасибо за предупреждение, буду осторожен.
Джек насупился, кажется, сожалея, что это все-таки была не угроза.
В прихожей хлопнула дверь.
– Дедушка!.. – донеслось оттуда же, с порога. Стеклянная створка кухни задребезжала.
– Это Донна! – заволновался Уилф. Да и мы все вскочили. Нас сразу оказалось как-то много для маленького пространства кухни. – Так можно ей видеть вас или нет?..
– Скрываться поздно! – решил я. – Ничего, если что – я страхую. А если совсем что… жизнь продолжается, Уилфред, так или иначе! – Уилфед трагически всплеснул руками. – Осторожно, – предупредил я. – Может сработать встроенный предохранитель!
– Какой еще предохранитель? – прошипела Марта. Остальные высказали приглушенные вариации на тему вопроса, но только Марте удалось произнести фразу целиком.
– В Донне, поставленный Доктором. Если «ключ» к ее сознанию подходит неверно, волна высвобождающейся энергии перенаправляется наружу. Ничего страшного – подумаешь, впечатает нас немного в стены, выбьет окна, скорее всего, даже Харкнесс не умрет!..
Дверь кухни распахнулась.
– Дедушка! – возмущенно повторила Донна так, что нас чуть не впечатало в стены одной только звуковой волной. В обеих руках Донна держала огромные бумажные пакеты, нагруженные продуктами. Харкнесс, замешкавшись на долю секунды, по-кошачьи плавно отважно скользнул вперед, забрал пакеты и заботливо поставил их в угол. Хозяйственный субъект. – Ты не говорил, что будут гости. Кто это?.. – Донна застыла, оглядываясь. Едва ли сама понимая, почему застыла. Почему не отреагировала, когда у нее забрали пакеты. Почему реальность вдруг будто превратилась в густой клей, в котором так трудно пошевелиться – я частично настроился на ее сознание, как и обещал, страхуя. Очень осторожно исследуя начинающийся бурный процесс – как можно его смягчить, сдержать регенерацию или предохранительный всплеск энергии.
Разумеется, застыла она не из-за моего телепатического вмешательства, я только испытывал часть ее ощущений, состояния. И вот в этот момент я почувствовал нечто иное на этой волне, кого-то третьего, или что-то третье. Чье-то присутствие – помимо миллиардов человеческих разумов и естественных полей планеты. То, что могло быть чем-то аномальным, или могло быть всего лишь наблюдателем, как то, что я доставил с собой в ТАРДИС. «Хочешь поговорить?» Это нечто затаилось и словно отступило, хотя не исчезло полностью. За ним проступило что-то еще, другое, может быть, много других. Не уловить, что именно. Но в том, что с Землей что-то не в порядке, не было уже ничего нового.
– Донна! Родная!.. – Уилф смятенно сложил на груди сухощавые лапки.
Не то чтобы именно под этот призыв, но я сосредоточился на Донне. Потому что она в этот момент сфокусировала взгляд на мне.
– Я видела тебя!.. Я тебя помню! – И вскинула руки к голове, сжав ладонями виски.
– Мастер, ты обещал спасти ее! – продолжал беспомощно блеять Уилфред, страдая от того, что его внучке, по-видимому, больно. Вот уж нет, совсем спасти не обещал… тут уж как выйдет.
– Если не спасет, я его убью, – мрачно пообещал где-то на заднем плане Харкнесс. Вот уж тоже мне, гарантия… – И не один раз. – Ладно, спишем на его пошаливающие нервы и стремление помочь Уилфу хоть чем-то, когда не может помочь ничем.
Я почувствовал, как от Донны покатилась волна жара, невольно поднял руку, пытаясь перехватить ее, ослабить, разделить на двоих. Нас обоих окутало золотистое сияние. Бесконечность крошечных золотистых вихрей, галактик, вибрирующих струн. Мягко! На удивление мягко в этот раз. Сияние ослабло, растворилось совсем. Ничего не случилось. Только Донна смотрела на нас уже совсем другими глазами. И, покачнувшись, схватилась за дверной косяк.
Уилфред и Марта дружно подхватили ее и усадили на стул.
– С возвращением, Донна! – приветствовал я.
– Я тебя видела! – повторила она. – Что ты тут делаешь? Что происходит? Где Доктор?
Уилфред шумно вздохнул.
– Доктор Джонс, пожалуйста… вы не проверите? – жалобно попросил он. Руки у старика дрожали.
Марта кивнула, вытащила откуда-то стетоскоп – всегда носит его за пазухой? – сунула кончики в уши и прижала тарелочку к груди Донны – справа. Потом слева.
– Одно сердце! – воскликнула она. Кажется, радостно.
– Уф! – сказал Уилф.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Донну Джек.
– Странно… – Донна неуверенно покрутила головой.
– Болит голова? – быстро спросила Марта.
– Доктор! – повторила Донна. – Что с ним?
– Надеемся, что все в порядке. По крайней мере, было в порядке, когда мы виделись с ним в последний раз, – уточнил я.
– А он все еще с вами? – вполголоса поинтересовался Джек.
– Нет. Он сам по себе.
– Это хорошо, – почему-то одобрил Джек.
– Но то и дело мы пересекаемся.
– В каком смысле? Пытаетесь друг друга убить?
– Ты стал более нервным с нашей последней встречи. В этом мире туго с однозначностью, Джек.
– Так да или нет?
– Хочешь нервничать? Тогда понервничай еще.
Он попытался схватить меня за руку. Но я оказался быстрее и сжал его запястье первым. Джек явно удивился. Как и тому, что ему совсем непросто освободиться. Не то чтобы мы вздумали бороться всерьез, но само неожиданное затруднение привело его в минутное замешательство.
– Видишь ли, Джек, раньше ты мог выдернуть цепь из стены не потому, что невероятно силен по человеческим меркам, хотя это тоже. А потому что ты был бессмертным – твои клетки быстро восстанавливались, мало разрушались, почти сразу становились как новенькие, почти не уставали, не повреждались. Теперь все иначе. Повелители времени сильнее людей, особенно смертных. Но я не собираюсь этим пользоваться. – Я отпустил его руку. – Либо мы помогаем друг другу и выпутываемся из этой ситуации, либо нет. Ты в самом деле хочешь, чтобы я был врагом?
Джек задумчиво отступил, разглядывая собственное запястье.
– «Бог на небесах», а я рядом. Но хорошая новость – то, что происходит сейчас на Земле, затеял не я. И я очень заинтересован в том, чтобы убрать все блоки и убраться отсюда самому, скорее всего это будет означать возвращение обычного порядка вещей. Хотя есть, конечно, и плохая новость – я пока так же не знаю, что происходит, как и вы. Итак, земляне не умирают, а ты смертен. Как это выглядит? Как полная инверсия? Они стали такими же, каким был ты?
– Нет.
Я приподнял бровь.
– Чем скорее и лучше вы мне все объясните, тем быстрее мы что-нибудь предпримем.
– А Донна? – вмешался Уилфред. – Когда вы что-нибудь предпримете…
– Дедушка, – перебила Донна уже окрепшим, куда более уверенным голосом, чем раньше, хотя речь ее все еще казалась замедленной. – Ты отлично знаешь, что будет со мной потом, но как же я рада, что все помню и могу теперь чем-то помочь, а не просто беспомощно наблюдать!
Губы Уилфреда задрожали. Он всхлипнул, но одновременно попытался улыбнуться.
– Ты рада? Правда?..
Донна решительно кивнула, тряхнув медно-рыжими тяжелыми прядями.
– Конечно. Вам стоило разбудить меня гораздо раньше! – Она упрямо сжала губы и нахмурилась. – А Доктору не стоило отнимать у меня память. Что значила одна жизнь по сравненью с возможностью помочь кому-то?
Я деликатно кашлянул.
– Никогда не угадаешь, Донна. Если бы он не запечатал твою память, скорее всего, тебя бы сейчас не было на Земле.
– Очень многое могло случиться, – задумчиво ответила Донна. – Раз все просто было бы иначе.
– Тут не поспоришь.
– Но. – Донна подняла палец и потыкала им воздух передо мной. – Ты… я знаю, что знаю тебя. Часть памяти Доктора теперь моя. Почему ты здесь? Почему вы все здесь? Вы точно знаете что-то, чего не знаю я. Но я должна задать вопрос: то, что происходит – в этом есть твоя вина?
– Понятия не имею, – ответил я.
Донна все так же задумчиво кивнула.
– Это честно.
– Погоди. И это все? – спросил Харкнесс. – Ты ему веришь? Я не к тому, что непременно не должна, но почему так просто?..
– Телепатический контакт, – объяснил я вместо Донны. – Естественно, мы не обменивались мыслями, но пытаться помочь так, чтобы это было незаметно – очень сложно. – Донна только тихо улыбнулась. Ей все еще было не по себе. И сильно не по себе. – Но боюсь, есть плохая новость. Она не умрет, пока. Но голова у нее раскалывается. Может быть, это связано и с несколько другой теперь биологией…
– Все в порядке… – проговорила Донна.
– Дело не в этом… – одновременно с ней вздохнул Джек. – Мы не договорили. Они не такие, как я раньше. Они не восстанавливаются. Если снести человеку голову, он не умрет, но голова не прирастет обратно. Если он сгорит наполовину – он тоже не умрет, но и раны его не заживут. Это не полная инверсия. Это… черт знает что. Худший вид бессмертия, который можно придумать.
– Ты прав. Звучит не очень приятно…
– А Доктор… – снова завела Донна.
– С ним невозможно связаться с Земли. Вообще ни с кем в данный момент. Я пробовал. Каким образом Уилфред умудрился связаться со мной, представления не имею. Счастливое стечение обстоятельств, только что закрывшиеся последние окна, рикошетный сигнал. Прибыть сюда я смог без проблем, но пока это оказалось путешествием в один конец. Я был бы совсем не против того, чтобы здесь вместо меня оказался Доктор, и оставаться в счастливом неведении насчет всего, что тут происходит, пока все не закончится, но его здесь нет, судя по всему. – Я нетерпеливо побарабанил по столу пальцами. – Так что? Какие есть предварительные мысли, предположения, улики, интересные факты? С чего начнем? Может, попробуем общее сканирование планеты? Из ТАРДИС?
– У тебя есть работающая ТАРДИС? – встрепенулась Донна. – Докторская?..
Я слегка скрипнул зубами и улыбнулся.
– Нет, Донна. Много воды утекло. Моя собственная. У нее даже исправно функционирует хамелеонный режим.
– Ну, хамелеонный режим – это пустяки и излишество, – отмахнулась Донна. Похоже, она приходила в себя и крепла на глазах. Она звонко хлопнула ладонью по столу и решительно поднялась, сурово сдвинув медно-рыжие брови. – Чего же мы ждем! Пойдемте и отсканируем!..
– Стоп!.. – только и сказал я.
Харкнесс предупреждающе поднял палец:
– Насколько я помню – внутри ТАРДИС не совсем то же пространство-время, что снаружи! – заметил он.
– И что? – осведомилась Донна.
– По мне, так ничего, – заверил я. – Мне ты подойдешь и регенерировавшая, а вот остальным – не знаю.
Донна недоуменно моргнула.
– Что значит – тебе подойду?..
– Он собирает выживших повелителей времени, – вставил наконец Уилфред, ободренный сразу двумя причинами: тем, что Донна может вот-вот регенерировать, и тем, что мы это вовремя вспомнили и, видимо, хотим предупредить ее об опасности.
– Коллекционирует, что ли?..
– Да нет… цивилизацию восстанавливает…
Глаза Донны широко распахнулись:
– Какой ужас! – воскликнула она, возмущенно всплеснув руками.
– Ну да, конечно, только Доктор у нас умеет спасать мир! – недовольно огрызнулся я.
– Спасать – это одно! А провоцировать новый виток!..
– Перестань, пожалуйста! Ты только-только все вспомнила! И то, далеко не все! Это долгая история, и могу тебе сказать, что Доктор в курсе всего.
– И он в этом участвует?
– Не совсем…
– Кажется, я понимаю, почему! Итак, ты вызвался мне помочь, чтобы заполучить в свою коллекцию побольше генетического материала, я все правильно понимаю?
– Нет. Мне нужен антидепрессант для Доктора.
– Какой антидепрессант?..
– Ты. Или кто угодно, кто сумеет его расшевелить. Он что-то сам не свой с тех пор, как мы немного раскололи Вселенную.
– Раскололи Вселенную?!..
– Так получилось – вышло две равноценных крупных ветви развития. Собственно говоря, отчасти так вышло потому, что он остался в живых. А в другой версии нашей Вселенной погиб, регенерировал, мы даже общались с его новой регенерацией.
– И я общался! – прибавил Харкнесс. – Мы эту новую регенерацию даже спасали!
Донна присвистнула.
– А я уж решила, что тебе заложница нужна! – тон ее все еще оставался подозрительным.
– Может, и нужна, – пожал плечами Харкнесс. – Понятия не имею. Я вернулся на Землю, когда понял, что нужен тут, но когда я их оставлял, там была шизофреническая команда: Доктор – наш Доктор, одна из его прежних версий – совершенно отмороженная, между нами: будущий Доктор к тому времени отправился в свою Вселенную через аномальный раскол; Мастер, Ривер Сонг…
– Ривер Сонг? – Донна резко обернулась ко мне, потом снова к Джеку. – Она ведь погибла в Великой Библиотеке!..
– Я ее оттуда вытащил! – быстро ответил я, упреждая вопросы, как это Доктор придумал, как ее спасти.
– Вот как!
– И КЭЛ тоже.
– Вот как!.. – повторила Донна. – То есть, Библиотека больше не функционирует?
– Это раньше она не функционировала, населенная Вашта Нерада, не очень-то смыслящими в литературе. Теперь – отлично функционирует, все на автоматике.
– А Доктора, если что, вытащил я, – скромно заметил Харкнесс. Уилф радостно закивал:
– Понимаешь, Донна, там были всякие жуткие пророчества, Доктор все время повторял, что должен умереть, но он не умер.
– И это, по-вашему, раскололо Вселенную?..
– Всё вместе, конечно. Но это в самом деле долгая история! Мы все живем в мультивселенной, и если у тебя память повелительницы времени, Донна, ты знаешь, что это нормально! Более или менее. Давайте не будем скандалить.
– Интересно, что же происходит на Земле в той, другой Вселенной, – довольно странным голосом проронил Харкнесс. И взгляд у него тоже был очень-очень странный.
– Мы не можем отвечать за все вселенные подряд… – И тут я понял, о чем он. – Погоди, тут что-то изменилось, так?
Харкнесс кивнул после паузы, как будто это далось ему с огромным трудом, а в горле застрял комок.
– Я хотел вернуться… домой. Решил, что, что бы ни случилось, не вправе их бросать… Но получается, что бросил…
Я вежливо приподнял бровь:
– Ты называешь Землю своим домом? – И, прикинув кое-что в уме, учитывая обстоятельства, при которых он исчез, покачал головой. – Совсем необязательно. Во-первых, ты явился спасти Доктора по призыву, который мог бы считаться парадоксом…
– А мог бы и нет? – с сомнением спросила Марта. – Чем бы он еще мог быть?..
– «Парадоксальные» петли вполне нормальны для ткани континуума. В норме он не может существовать без их поддержки и наоборот. То, что кажется ненормальным, может быть очень даже нормальным, и наоборот. Это как свернутые измерения, до которых вы пока еще не дошли, чтобы засечь их, но уже догадываетесь, что они существуют. Для меня это норма, но чтобы вам что-то объяснить, лучше всего применить слово «парадокс», так как это вне ваших представлений о нормальном течении времени, которое совсем не течение, а… в общем, неважно, это бесполезно, хотя, если представить очень бурную реку с бесконечностью бурунов, водопадов, ледников, множеством параллельных русл самой различной извилистости, различных брызг, самой окружающей влажности и так далее, это хотя бы создаст подобие настроения. Так вот. Учитывая, что мы знаем, что есть другая Вселенная, где Доктора не спасали, знаем, что она успешно существует и, думаю, что, так как это в другой Вселенной, не будет «спойлером» то, что я знаю, что Джек Харкнесс там тоже существует. Ты вернулся домой. Только в разных вселенных по-разному. Собственно, ты изначально есть во множестве вселенных.
– О!.. – Харкнесс шумно выдохнул, чуть порозовел, а потом, похоже, пуще прежнего запечалился. – Значит, я там точно есть…
– Печальные воспоминания?
Он ответил почти свирепым взглядом.
– Да! – бросил он отрывисто. – И не то чтобы я был против, чтобы не случалось того, что я помню. Некоторые, дорогие мне люди, все еще живы. Здесь. Но значит, если здесь этого не было, то там – все же было.
– Или нет. Все в динамике. Везде и повсюду. А где-то происходит абсолютно все, что только можно себе представить, но разве это повод не делать все, что в наших силах, чтобы исправить то, что мы считаем неправильным. И надеяться на то, что однажды даже наши прошлые ошибки будут исправлены.
– Или – что ничего не стоят все наши прежние удачи!
Я пожал плечами:
– Палка о двух концах, Джек. Но не будем о грустном, а будем – о другом грустном. Кто идет со мной в ТАРДИС? Джек, Марта? Вы хотя бы отчасти что-то понимаете и, как я понимаю, намного лучше других людей на Земле можете объяснить текущую ситуацию, если мне понадобятся подробности на месте.
– Послушай, не-марсианин, – душевно проворчала Донна. – А ты понимаешь, что если мы все исправим, то все равно выйдет так, будто я зашла в ТАРДИС прямо сейчас. Какой смысл тянуть?
Уилф издал жалобный кудахчущий звук:
– Донна!..
– Смысл простой. Посмотри на своего дедушку. Вспомни Доктора. Для некоторых людей и «марсиан» ценна твоя человеческая жизнь. Твоя настоящая личность, которую им хочется сохранить как можно более долго. Впрочем, если ты настолько стремишься в бой, что готова всем пожертвовать, у меня есть для тебя одно предложение, которое, возможно, покажется всем компромиссным, особенно тебе. Что хорошо в данный момент – теперь ты сама можешь говорить за себя, а не остается лишь догадываться, чего бы ты хотела на самом деле, и что для тебя лучше, в обход твоему собственному незнанию своего положения.
– Где твоя ТАРДИС?!
– В комнате твоего дедушки. Выглядит как напольные часы.
Донна вскочила и бросилась вон из кухни. Мы все, в различной степени всполошенности, гурьбой кинулись за ней.
– Донна, Донна!.. Не горячись, девочка моя!.. – взывал откуда-то сзади Уилф.
Я душил невольно рвущиеся смешки. Все равно, при всем своем энтузиазме, она бы в нее не вошла. Я готовился радостно сказать: «Заперто!» у самых дверей, но Донна резко затормозила прямо у меня перед носом, а Харкнесс врезался мне в спину локтем.
– Надо же! И правда – напольные часы! – воскликнула Донна.
– «Вортекс и маятник»! – объявил я иронично-пафосно. – Просто побудь здесь. В конце концов, ты же знаешь, регенерация не всегда проходит гладко, а что нам сейчас совсем некстати, так это совершенно беспомощная таймледи, возможно, в коме, требующая ухода, тогда как у нас тут планета в опасности. Хорошо?
Донна вняла этим доводам и кивнула.
– Ну хорошо, только сообщайте мне обо всем!
– Разумеется, мы надеемся на твою помощь.

Когда мы вошли в ТАРДИС, Марта шумно выдохнула у меня за спиной и заметила с нервным смешком:
– Я ожидала, что она окажется красной внутри!..
– Не всем мечтам суждено сбыться.
– Бронзовая – тоже ничего, – когда как, бывает и серебристой под настроение, – вот только… тут еще и рояль?!..
– А что такого? Рояль в ТАРДИС – обычное дело.
– Сюда бы больше вписался орган. Стимпанковский.
– Спасибо, Марта, я об этом подумаю. А теперь запустим сканеры… Ну, что тут у нас происходит с пациенткой?..
Пациентка на сканерах выглядела неважно. Скрученной в плоскую изогнутую восьмерку – в одном из ракурсов, в других – напоминала лопасти гребного винта парохода или нож для мясорубки.
– Что это? – с искренним любопытством спросила Марта.
– Земля.
– Что-то непохоже, – заметила она с сомнением.
– Забываешь, что измерений в пространстве больше трех, Марта? Но все равно она здорово не в порядке – вот этих скручиваний и деформаций тут быть не должно.
– Не понимаю, в реальности все кажется нормальным, ну, кроме бессмертия.
– О, кстати о бессмертии! Харкнесс! – Я быстро повернулся к нему и выпустил ему в кисть, которой он опирался на консоль, тонкий луч из лазерной отвертки.
– Черт!.. Зараза!.. – Джек отдернул руку и затряс ею в воздухе.
– Спокойно! – Я на всякий случай отскочил подальше. – Там был режим не больше, чем на укол булавки!
– Нихрена себе булавка…
– Посмотри на свою руку.
Джек опустил руку и посмотрел на нее.
– О! – промолвил он, и я был уверен, что это прозвучало с радостью. Бессмертие все же очень удобная штука, как ни крути.
– Да, Донну сюда пока лучше не пускать, - заключил я.
– Мог бы предупредить!
– Да зачем тебя лишний раз напрягать? А теперь все ясно.
– Ясно что?
– Что все зависит от состояния нашей пациентки. В ином, здоровом, континууме с тобой все в порядке. Впрочем, особенно не радуйся, понемногу даже ТАРДИС подпадет под влияние окружающей аномалии. Но нескоро, едва ли когда-нибудь окончательно, и тому подобное. И все же лучше разобраться со всем поскорее. Когда именно все началось?
Джек и Марта начали спорить о точных цифрах, которыми располагали Торчвуд и ЮНИТ, я завел их в программу, установил пределы аномалии, и они мне очень не понравились.
– К сожалению, выглядит все так, дорогие друзья, как будто в данный момент мы с вами находимся не совсем в своей Вселенной.
– Не в своей? – переспросила Марта. – Это как?..
– Не совсем? – уточнил Джек. – А это-то как?..
– Это как накладка одной вселенной на другую. Частичная когерентность с чужеродным континуумом, и как следствие – частичная потеря когерентности со своим собственным. Вообще-то, это очень нехорошо…
– Но как? – повторила Марта.
– Если хотите знать, на что это больше всего похоже, то это отклонение в гравитации. Вот взгляните – тут и тут своеобразные полюса аномальной гравитации.
– Никогда про такое раньше не слышал, – твердо заявил Джек, с сомнением глядя на экран. – Что еще за полюса?
– Своеобразные магнитные полюса. А вернее, точки проникновения чужеродной гравитации. Гравитация, это, знаете ли, то, что может пересекать границы вселенных, хотя на это не способны даже фотоны. В данном случае это точки фиксации. Такой космический вертел. Кто-то приколол Землю, как бабочку булавкой, к другому континууму. Она отчасти все еще там, где должна быть, она на месте, но от прочего континуума ее отрезают искажения пространства-времени. Естественно, что мы ни с кем не можем связаться.
– В нашей Вселенной, – сказала Марта. – А в этой… другой?
– В другой тоже. Мы в точке пересечения вселенных, которая в данный момент является нейтральной зоной, не принадлежит ни одному континууму, ни другому, и в то же время – и тому, и другому.
– И что мы на этом вертеле? Поджариваемся? – поинтересовался Джек. – Что это за «небесная ось»? Что она делает и зачем? Похищение Земли? Это как когда-то далеки?..
– Можно предположить, что это временное место встречи, пока не будет что-то сделано, например, пока Земля не будет преобразована во что-то приемлемое для обитания жителями другой вселенной. Вот то, что с вами происходит – бессмертие. Не исключено, что оно придумано вовсе не ради вас. А скажем, для того, чтобы ваши тела послужили лучшими приёмниками для переселения в них других существ. Побочные для вас эффекты, возможно, для них будут вовсе не такими неприятными. Отличная же идея!..
– Да, насколько я знаю, ты у нас специалист по захвату чужих тел…
Я равнодушно пожал плечами:
– Вопрос выживания. Природе все равно. Выживает тот, кто выживает. – Я припомнил текущую ситуацию, в которой находилось человечество, и прибавил: – Иногда выжившему это нравится, иногда нет, а жизнь просто продолжается… Что ж, пока данные обрабатываются, могу только сказать, что это забавно похоже на… – На консоли замигал индикатор распознавания. – Нет! – Это было абсурдно, я отмахнулся и покачал головой. – Да ладно!.. Вот ты где!.. Не так давно виделись.
– Ты о чем это? – встрепенулся Джек.
– «Место встречи»! – представил я, ткнув пальцем в экран.
– Какой встречи?..
– На самом деле, это название планеты. В переводе с шумерского. У вас о ней ходят легенды. Вы зовете ее Нибиру. Не так давно мы уже столкнулись с их попыткой вторжения. Правда, это была совсем другая попытка вторжения, из другого измерения, не совпадающего даже с этим – другая вероятность, другая версия Нибиру, но все-таки это снова Нибиру. Очень упрямая планетка.
– На Новый Галлифрей?
– На Землю.
Джек посмотрел на меня круглыми глазами.
– Не смотри на меня так. Да, иногда мы тоже спасаем Землю. Потому что это было вторжение не просто на Землю, а в эту Вселенную – из другой вселенной. Нарушились бы причинно-следственные связи…
– И в итоге, это отразилось бы на твоем Новом Галлифрее, – понимающе кивнул Джек. – Все ясно!
– Ну что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, кто наш враг, и думаю, я знаю, как это все остановить. – Я отключил сканеры одним щелчком.
– Эй, – изумленно позвал Джек. – Что? Так просто?..
– Да, ничего сложного – нужно попасть к точке проникновения, а вернее, к точкам, лучше всего одновременно, скомпрессировать инородную материю, сжав ее до черной дыры…
– А ты ничего не забыл?..
– Что?..
– Ты хочешь создать черную дыру в центре Земли?..
– Нет.
– Ничего подобного! Ты сказал…
– Я сказал, что собираюсь замкнуть выход из чужой вселенной, создав в точках проникновения черную дыру.
– Черт побери! Это же Земля!.. И мы все – на Земле! У тебя совсем крыша поехала?!
– Харкнесс, прекрати нервничать! И мы сперва сходим, сообщим новости Донне и Уилфреду, чтобы они знали, что происходит. Может, у Донны будут еще какие-нибудь соображения.
Харкнесс выдохнул. Он очень надеялся на здравый рассудок Донны.
– Один момент, – вставила Марта. – А как мы это сделаем одновременно?..
– У нас же машина времени, Марта.
– Ах, ну да, конечно…

Мы вышли из ТАРДИС.
– Донна?.. Уилфред?..
Спальня Уилфа была абсолютно пуста. Может, конечно, они решили, что это не самая удобная комната в доме, но едва ли они могли далеко отойти от ТАРДИС, когда ждали новостей.
– Может быть, Донне стало плохо?! – встревожилась Марта и опрометью бросилась по направлению к гостиной, где мы еще не были, и откуда точно доносились какие-то звуки. – Это, наверное, от близости к ТАРДИС!.. Другое же пространство!..
Мы невольно последовали за Мартой, увлеченные ее энтузиазмом. Хотя спешка мне совсем не понравилась – я осознал, что едва захлопнул дверь ТАРДИС, но не заблокировал ее. Конечно, это можно было сделать дистанционно…
Донна и Уилфред действительно были в гостиной, но не одни. Их окружала толпа совершенно лысых зловещих субъектов с морщинистыми, сходящими на нет индюшачьими подбородками и сильно запавшими глазами.
Марта вскрикнула от неожиданности и зажала себе рот ладонью, но только на мгновение:
– Господи!.. Что тут происходит? Кто вы?..
– Мы – Тишина! – гордо просвистел, прошелестел один из кожистоголовых. – И теперь в нашем распоряжении есть повелитель времени!..
– Который из двух?.. – машинально ляпнул Джек, посматривая на Донну. Шестеренки в его голове отчетливо заскрипели. Хотя бы оттого, что он испытывал желание броситься в бой, невзирая на возможность погибнуть, и с трудом удерживал в памяти сознание того, что сейчас это сработает только раз.
– Еще не двух! – просвистел кожистоголовый.
– Я еще не регенерировала, – мрачно признала Донна, сердито зыркая глазами на чужаков. – Самое гнусное, что мы их не запоминаем!..
– Шшш… – зашипели на Донну кожистоголовые, но тут же как будто расслабились, видно, решив, что это не такой уж секрет.
– Что? – спросили мы почти одновременно.
– Как только они уйдут, – возбужденно ответил Уилф, взмахивая руками: – Пф! Мы их забудем! Помним, только пока они прямо перед нами. Увидим снова – вспомним. А отвернемся – нет…
Уилф демонстративно закрыл ладонями глаза, выдохнул, расслабился, удивленно позвал:
– Донна?.. – отнял руки от лица, и с придушенным вскриком подскочил на своем стуле, увидев толпящихся вокруг кожистоголовых, нелепость которых лишь подчеркивали темные деловые костюмы. – О Боже!..
– Ага, – отметил я вслух. – Паршивая когерентность, а, джентльмены?!
Джентльмены своеобразно нахохлились, будто хмурясь.
– И что же вы имели в виду под «распоряжением»?
– ТАРДИСС… – прошипел один из них. – Прямо сейчас мы завладели ею…
Я нажал кнопку на аппарате, спрятанном в кармане. Из «спальни Уилфреда» донеслись пронзительные крики. Кожистоголовые ощетинились, все вокруг встрепенулись.
– У моей ТАРДИС есть режим «избавься от незваных гостей», – пояснил я. На деле это означало, что они никуда не проникли. Дверь я заблокировал еще на ходу, а само прикосновение к ней по моему сигналу выдало пробежавший по обшивке ток. Впрочем, было кое-что и внутри ТАРДИС, но тогда мы не услышали бы криков.
Джек и Марта едва заметно отстранились, видимо, припомнив, как несанкционированно проникли когда-то в Машину Парадоксов.
– Не волнуйтесь! – шепнул я им громко, не без иронии. – Все было под контролем!.. О, нет…
Воздух за спинами кожистоголовых задрожал, заколебался, и у стены материализовался черный антикварный рояль. Совсем забыл о нем... Ведь этот мерзавец реагирует на то, что происходит вокруг него, и может ответить тем же. Если он отреагировал на акт агрессии с помощью тока – а совпадение по времени едва ли можно было счесть случайным, то это чертовски, чертовски плохо для меня…
Но кожистоголовые ничего не заметили, кроме моей внезапной растерянности, которую приняли отчего-то на свой счет.
– Неважжно! Ты все забудешь! У нас всегда будет время застать тебя врасплох. Кровь бессмертного не так стабильна, как мы рассчитывали. Она аномальна и неправильно копируется в инверсии. А вот кровь повелителя времени подойдет нам прекрасно!
– Не стоит делить кровь неубитого таймлорда. Для чего?
– Для инверссии! Влив ее в когерентные полюса, одновременно с двух сторон, мы получим целую планету повелителей времени…
– Звучит как-то знакомо. – Уилф согласно подпрыгивал на стуле. – Значит, вы сделали с кровью бессмертного именно это?
– Да-а!
– Но когда? – не выдержал Джек.
– Мы были очень терпеливвы! Разные эпохи, разные страны, помощники-люди…
Лицо Харкнесса обрело окончательно ошарашенное выражение.
– Хорошие холодильники… – подхватил я. – И раз теперь он смертен, значит, после инверсии, я…
– Станешь псевдобессмертным, как все эти люди…
– Только пока нахожусь в этом пространстве.
Кожистоголовые оскорбленно покрутили подбородками.
– Это станет нашим пространсством!..
– Мы не дадим тебе добратьсся до ТАРДИСС!..
– Ты даже не вспомнишшь!..
– Как тебе понравитсся оказаться в негодном для жизни, наполовину разрушенном теле?..
– Подумаешь, не впервой!
Плевать на рояль, я выхватил из кармана лазерную отвертку, но один из кожистоголовых (я догадался, что долю секунды назад он находился в зоне моего «слепого пятна»), воздев руку, выпустил в меня электрический разряд.
– Проклятье!.. – почти рефлекторно парировав, я выдал ответный, хоть довольно слабый, но куда мощнее, чем ожидал – вероятно, так действовало искажение пространства – понятия не имел, что это еще может у меня получиться!..
Но все-таки меня тряхнуло, а может, от потери энергии при рефлекторном парировании, я почувствовал себя на мгновение выжатым лимоном и привалился к стенке. Кожистоголовые исчезли, брызнув врассыпную. Оставшиеся без их присмотра люди непонимающе завертели головами. Они забыли. А я почему-то нет. Я бросил взгляд напротив, на рояль, и от изумления чуть не разинул рот. Крышка рояля была поднята, а под ней крутилась голограмма, которую я и видел все это время краем глаза. Донна и Уилфред были повернуты к роялю спинами, а остальные смотрели на них, не видя рояль, который никак их не беспокоил.
«Сайлент», – внезапно прозвучало у меня в голове. – «Они называют себя сайленты – Тишина».
– Спасибо, – пробормотал я потрясенно.
Рояль старательно держал крышку открытой.
– Эй! – окликнул я. – Гляньте-ка туда!..
Будто в ответ на мои слова, голограмма принялась копироваться, и крутящиеся полупрозрачные изображения поплыли в воздухе к каждому из присутствующих, зависнув у нас перед глазами.
– Ого! – воскликнула Марта, когда у всех прошел первый шок узнавания и понимания, что только что происходило. – Так это не просто рояль? Что это?
– Предпочитаю считать, что друг. – Хотя уверенности у меня никакой не было. Может быть, ему просто показалось, что агрессия сайлентов выше нашей, и она его возмутила. Но я абсолютно не мог быть уверен в том, как он поведет себя дальше. Будет ли считать вторжение во Вселенную, которую он создан копировать в мельчайших деталях и однажды восстановить, достаточно враждебным, чтобы быть с нами на одной стороне, или будет реагировать чисто механически и повернется против, как только мы начнем побеждать? Я предпочел надеяться на первое. В обратном случае – нам всем крышка. Крышка от рояля…
– Так они сказали, что хотят совершить инверсию!.. – опомнился Уилфред. – Если они ее совершат, то Донна не регенерирует? По крайней мере, сейчас…
Наверное, от этих слов мне следовало почувствовать себя неуютно, но все как-то осуждающе посмотрели на Уилфреда. Даже Донна. Да и сам он выглядел скептически.
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – буркнул Харкнесс.
– Но зачем это вообще им нужно?
– Я думаю, они сознают, что не смогут полностью преодолеть декогерентность. Максимум, что у них вышло – это сайленты, которых мы видели, но их никто не запоминает. В некоторых случаях это удобно, но постоянно так жить в этом пространстве невозможно, им нужна полноценная жизнь, им нужны костюмы.
– А? – не понял Уилф. – Да, я видел, они в костюмах…
– Им очень нравятся костюмы. Они просто одержимы костюмами. Не совсем по вашему любимому Фрейду, но я бы заметил – они мечтают иметь форму.
Джек сложил руки на груди и пожал плечами.
– А может, костюмы – это просто самое безликое, что можно придумать?
Я отмахнулся.
– Не мешай мне. Им нужны костюмы. Они готовят их – вас – для себя. Пока их достижение – ваша проблема с умиранием. Но они хотят чего-то получше.
– О, ну разумеется, они хотят!.. – воскликнула Марта.
– И все будет как на то славное Рождество, только это будешь не ты у всех в головах, а сайленты? – уточнил Уилф.
– Я говорил про бесплатный сыр! – напомнил Джек.
– Ну да, лучше уж точно не будет. Вы не против, если мы переместимся поближе к ТАРДИС?
Из спальни Уилфа опять донеслись крики. Уилф возмущенно кудахтнул и задергался. Я покачал головой и взял отвертку наизготовку.
– Кажется, они опять попробовали к ней прикоснуться. Хорошая новость – она все еще там.
– А что там такое? От чего они орут? – нервно поинтересовался Джек.
– Пустяки. Ток по периметру.

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто", Метагалерея Мастера 2013

---

Новый Галлифрей, трилогия, ч.2

[Бранд]

Название: Подарок для Доктора, или Эффект мотылька
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: миди, 7280 слов
Пейринг/Персонажи: Мастер, Уилфред Мотт, Сьюзан Келвин, Ривер Сонг (Рани), Джон Харт, Донна Ноубл
Категория: джен, философская притча
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Предложение для Уилфреда Мотта, от которого трудно отказаться.
Примечание: Следует за событиями миди "Давайте убьем Гитлера еще раз!"
*

Разве может мотылек
Не лететь на огонёк?..

У женщины, распростертой на операционном столе, были темно-рыжие волосы, резкий решительный нос и чуть возмущенно сжатые губы. Точно такие же, как у другой – повелительницы времени, лежавшей рядом. Обе женщины соприкасались макушками, будто отражаясь друг от друга в зеркале, и медные волны их волос смешивались друг с другом. Обе были без сознания, но дышали ровно и глубоко. Обе пока не имели никакого представления о том, где находятся. Женщина-землянка просто этого не знала, а повелительница времени еще никогда не открывала глаз – этих глаз, которым был не страшен метакризис. Она еще только готовилась родиться, или возродиться в новом, достойном ее, теле.
По сути, обе являлись одним и тем же существом по имени Донна Ноубл. Одна была настоящей – человеком, но не была при том полноценной. В этом моем заявлении нет ни капли расизма, хотя не то чтобы он мне совсем уж чужд – я просто понимаю разницу между предметами и существами… или, скажем так, разными предметами и разными существами. Но ее память, как и то, чем она являлась на самом деле, были искусственно подавлены, что не назовешь естественным состоянием вещей. Вторая же была пока лишь усовершенствованной плотью, никем, но могла стать полноценной личностью. Настоящей Донной Ноубл.

***

Я застал Уилфреда Мотта в пабе «Красный лев». По его времени прошло менее двух недель с нашей последней встречи, но я решил не рисковать: люди – существа хрупкие, а Уилф далеко не молод. Разумеется, я перепугал его до чертиков. А мог бы, наверное, и до инфаркта. Повторюсь – люди хрупки, особенно когда стары.
– Здравствуй, Уилфред, – промолвил я, присаживаясь за его столик как ни в чем не бывало. – Пьешь в одиночестве?
Едва взглянув на меня, старик затрясся с головы до ног и конвульсивно начал хватать ртом воздух.
– Успокойся, – продолжал я тем же голосом, каким обычно гипнотизировал кого-то из прежних жертв, и улыбнулся. – Я не за тобой. Если тебе интересно, мы с Доктором больше не враги, да и здоровье у меня, как видишь, получше, чем при нашей последней встрече. Можешь меня больше не бояться. Можешь считать меня ангелом.
Уилф молча уставился на меня как на сумасшедшего.
– Нет, Уилф, – мягко поправил я. – Сумасшедшим я уже был, дело прошлое.
– А как же… – Уилф развел руками, будто пытаясь изобразить нечто большое и круглое. – Временной пузырь? Галлифрей?..
– Долго рассказывать. Пузырь цел, Галлифрей на месте, никуда не прорывается, никому не угрожает.
Уилф невольно вздохнул с облегчением, но тут же снова настороженно встрепенулся.
– А почему ты снаружи?
Я пожал плечами.
– Ладно, если вкратце, у меня была запаска. Если точнее, шесть миллиардов с лишком запасок.
– То есть, обратно превратились не все?
– Бинго, Уилф.
Уилф насупился, определенно старомодно считая, что я продолжаю пользоваться чьей-то украденной жизнью. Хотя это столь же естественный жизненный процесс, как поглощение самим Уилфом куриных котлет или продукта перемолотых зерен в его кружке.
– И… э… то есть, частично ты теперь человек?
– Нет, Уилф, – это определенно прозвучало раздраженно и холодно. – Этот процесс полон и необратим. Когда ты меняешь костюм, ты не получаешь свойств твида или хлопка.
– Да я просто…
– Я знаю, о чем ты думаешь.
Уилф вздрогнул и поспешил спрятать свои усы в кружке с пивом.
– Ты думаешь о своей внучке Донне.
Взгляд Уилфа, моментально взмывший от кружки вверх, стал умоляющим:
– Не трогай ее…
– Не бойся, я хочу помочь. Я знаю способ безопасно вернуть ей память, чтобы она стала той, кто она есть на самом деле.
Уилф шмыгнул носом и отвел взгляд, беспомощно хлопая белесыми куцыми ресницами, глаза покраснели и заслезились.
– Не надо, пожалуйста, просто оставь нас…
– Я не причиню ей этим вреда.
– Нет, пожалуйста… – его пальцы судорожно сжимались в кулаки и разжимались снова – побелевшие костяшки, красные полосы на дряблой плоти. – Если бы это было возможно, Доктор…
Это было очевидно, но во мне всколыхнулось привычное раздражение. Доктор всегда убегал от ответственности, считая, что «не вправе вмешиваться». Вот только после того, как уже вмешался, перекроил всю их жизнь – всех, с кем столкнулся, – и делать шаг назад после двух вперед было поздно. Вот и пример: считая, что жизнь Донны – это только жизнь человека, он сохранил ее человеческую жизнь. Но Донна была уже не просто человеком. Забрать ее память означало забрать ее у нее самой. Что именно было хуже? И ведь как он рассказывал, прощание с ней чуть окончательно его не надломило. Он и сам пострадал, и все, на мой взгляд, оттого, что не мог взглянуть на вещи трезво. Он и до того долго пребывал в депрессии. Был одинок, и некому было ему помочь.
– Тут есть две причины, Уилф. Одна из них – на тот момент Доктор не обладал нужной технологией. А у меня она есть.
Старик поежился и промолчал, печально глядя в стол.
– Не волнуйся, никто не пострадает, мы просто переселим ее сознание в организм, который сможет его выдержать.
– Как у тебя?
– Как у меня. И как у Доктора. Точнее – в тело таймледи, и чтобы создать его, нам нужна только ее ДНК и – еще раз ее ДНК, только потенциальная.
– Потенциальная?..
– Она прячется у нее внутри, спит, как и ее память. Она может разорвать Донну как бабочка куколку, полностью ее изменить, переродить.
– Подожди! – кажется, его наконец осенило, он понял. – Ты говоришь о регенерации?!..
– Да, Уилф.
– Как у Доктора?!
– Да.
– Почему же он не сказал мне?! Он не сказал, что Донна не умрет! Он плакал, как на похоронах, но не сказал! У Донны есть будущее?! – В его глазах засветилось что-то помимо слез.
– А это вторая причина, Уилф. Доктор тоже умеет ошибаться. В том числе в людях. Мне кажется, я знаю их куда лучше него, хотя никогда их не любил. – Но зато знал, что они чувствуют, потому что играл на этих чувствах, а такое не выйдет без знания. – Может быть, тебе это покажется диким, но я как-то и сам был человеком. Нет, я не о том, кто был преобразован. По-настоящему. Мое сознание, или его часть, неважно, потому что я это помню. Почти двадцать лет, ничего не зная о том, кто я такой. Это был своеобразный опыт.
«Что бы ни случилось, не открывайте часы!» – вспомнил я отчаянный крик Доктора. Он считал Профессора Яну отдельной личностью и расценивал мое восстановление как его убийство. Но, во-первых, никто из нас не вечен, во-вторых, Профессор – лишь часть меня. Так же как Донна – лишь часть настоящей Донны, которая не умрет от того, что Донна изменится. Все живое меняется, это и есть жизнь, она не может оставаться неизменной или быть искусственно отброшенной назад, вернее, может, но это неправильно.
Странное отношение к этому Доктора, почти невротическое, которым он раньше не обладал, по-моему, имело корни в его состоянии отделенности от всего, что было теперь скрыто во Временном пузыре, от всего Галлифрея, от причастности к великой цивилизации, которая не оставляла даже меня. Потому что именно он создал эту непроницаемую стену, и это нанесло ему глубокую рану. Ведь во многом тут он пошел против себя самого. И чувствовал себя хрупким, неприкаянным, эфемерным осколком, подверженным влиянию Времени как никогда: «Каждая ранит, последняя – убивает». Потеря любой малости была катастрофой. А они неизбежны.
– Доктор не понимает, что люди не только бывают дурными, это открытие всегда причиняет ему боль, но и того, отчего они могут страдать. Что они вообще – страдают. – Иногда мне казалось, что он умиляется на них как на ручных мышей. В чем-то он уважал их, восхищался ими, но я всегда считал, что понимал их больше. – Он даже не подумал, что ты можешь страдать от того, что происходит с Донной не меньше, чем он сам. Он ведь не человек.
Уилф спрятал лицо в дрожащих ладонях и, после паузы, с трудом их отнял.
– А ты?
– Я тоже – нет. Но мы очень разные не-люди.
– Я знаю, – нервно усмехнулся старик. Но его руки перестали дрожать, а в глазах зажглась не только надежда, но и решимость отчаяния. Что ему было терять? В таком состоянии самые лучшие люди готовы заключить сделку с дьяволом.
А я ведь все-таки не дьявол? Не совсем? Я просто исполняю желания.
– Я знаю, что ты любишь звезды, Уилф. Смотрел на них всю жизнь в телескоп. Однажды видел Землю из космоса. А хотел бы ты увидеть другую планету по-настоящему? Побывать на ней? Как Донна. Ты ничего не теряешь. Я просто покажу тебе, каково это, чтобы ты мог не беспокоиться о внучке. Ты увидишь все своими глазами. И только потом мы заберем Донну, с твоего согласия. Хочу, чтобы, когда она вспомнит все, рядом был кто-то ей близкий. Вспомнить все – это ведь может быть непросто – в одиночестве, вдали от дома.
– И там не будет Доктора?
– Пока еще нет. Но будет.
– Ты заманиваешь его?
– Ничуть, – усмехнулся я. – Мы и правда больше не враги. Но мне кажется, он какой-то потерянный. Пожалуй, это можно назвать депрессией. Если ты помнишь, каким он был при вашей последней встрече, то понимаешь, о чем я говорю.
– Я помню и тебя при нашей последней встрече.
– Ну и как, я изменился?
– Наверное…
– А вот он – нет. Надо бы его встряхнуть – чем-нибудь хорошим.
Уилф тихо трескуче рассмеялся, глядя на меня неверящими, старческими, оловянно-блеклыми глазами.
– Чем-нибудь хорошим – это так странно от тебя слышать…
– Давай сделаем так, чтобы было еще страннее. «Все страньше и страньше». Пойдем, я покажу тебе настоящий другой мир! Ты же не боишься?
Уилф тихо покряхтел.
– Одно верно – терять мне нечего. – Он немного потаращился в пустоту за моим плечом. – И как мы туда отправимся?
– Конечно, на ТАРДИС. Так удобнее всего. А попасть на нее мы можем двумя способами – выйдя за дверь, или загадочно растворившись в воздухе на глазах у всех… – Я шутя показал ему браслет вихревого манипулятора на своем запястье. Но Уилф даже не отреагировал. Видно, понятия не имел, что это такое.
– У тебя ТАРДИС?! – встревоженно переспросил Уилф. – А как же Доктор?
– А у него – своя. А ты как думал?..
– Разве у него не последняя?
– Разве Доктор никогда не представлялся как последний повелитель времени? Но разве он – последний?
– Так у тебя тоже есть ТАРДИС?!
– Разумеется, у меня есть ТАРДИС. Как же еще я сюда попал?
– Ну, мало ли… – Уилф наконец уставился на вихревой манипулятор. – А это что за штука?
– Человеческое, как считается, изобретение. Что-то вроде портативной ТАРДИС. Она из далекого будущего. Все, что она умеет – перемещать во времени и пространстве. ТАРДИС несоизмеримо удобнее, но и эта вещица может иногда быть полезной.
– А как выглядит эта твоя ТАРДИС? – Уилф все еще старался выглядеть подозрительным, хотя получалось у него так себе.
Я указал на выход.
– Как только выйдем отсюда, мы ее увидим.

На ближайшем углу стояла красная телефонная будка. Явно новенькие бока гордо блестели – да просто блистали! – в лучах зимнего солнца.
– Смешно, – крякнул Уилф, едва за нами звякнул дверной колокольчик оставшегося позади паба. – Я все еще жду увидеть телефонную будку – и вижу будку, хотя наверняка она давно тут стоит, только я никогда не обращал внимания. Она обычная, красная, ничего общего, но это будка…
– Это именно она, Уилф. – Я сделал несколько шагов вперед и открыл дверцу. – Входи!
– ?!
– !
– Что, это все-таки самая удобная форма?..
– Иногда, в Лондоне, но она не всегда так выглядит. Только когда это уместно. Ее хамелеонное устройство полностью исправно и нет смысла этим не пользоваться. Ну же, добро пожаловать.
Уилф зашел в мою ТАРДИС, и, сиротливо остановившись, молча озирался по сторонам. Он напоминал старого белого кролика, зачем-то доверившегося человеку и положившегося на судьбу – то ли его съедят, то ли это единственное убежище от преследующих собак.
– Ну как?
– Она у тебя другая…
– Рад слышать. Даже одна и та же ТАРДИС у разных владельцев или даже у одного и того же в разных регенерациях выглядит по-разному.
Уилф едва заметно кивал, а может, у него просто старчески подрагивала голова.
– Стальная, холодная… – пробормотал он.
– Функциональная, – сказал я. – Элегантная.
– Ну… она почище… – неохотно признал Уилф.
– Видел бы ты ТАРДИС Доктора, когда она была моей, – посмеялся я. – Правда, тогда она была уже не ТАРДИС.
– А чем?
– Машиной парадоксов.
– А в чем разница?
– Главная – в том, что ТАРДИС доставляет тебя в любое место в пространстве-времени. А Машина Парадоксов доставляет прямо к тебе совсем другое место и время.
Уилф нервно поежился.
– Звучит…
– Я бы предпочел слово «эпично»!
– Вроде того… – согласился Уилф.
– Спасибо. Ну а теперь, – я торжественно замер перед консолью, подняв руку как дирижер, готовый дать первый сигнал оркестру, – мы отправимся на планету, которая называется… а впрочем, какая разница, как она называется? Главное, что это – Новый Галлифрей…
– Постой, постой!.. – всполошился Уилф. – Если у вас нет больше Галлифрея, ты просто делаешь новый? Как Машина Парадоксов, которая доставляет к тебе другое время?..
– Основная идея такова. Летим!
– Охх!.. – Уилф вцепился в край панели управления. Я посмотрел на него удивленно.
– Что ты делаешь?
– Но мы же взлетаем?..
– Мы уже в пути. Ты думал, будет трясти?
– Ну… э… – Уилф смущенно выпустил панель, вытер вспотевшие ладони о штаны и спрятал руки в карманы.
– Кстати, твои любимые звезды. Давай-ка сделаем маленькую остановку. – Я остановил ТАРДИС и двинулся к двери, чтобы распахнуть ее.
– Смотри, это Крабовидная туманность, разве видел ты ее когда-нибудь так близко, так, чтобы она заполняла все, что ты видишь? Не проекция в планетарии, настоящая. Могу поспорить, ты никогда не видел ничего подобного!
Уилф с довольно жалким видом поплелся следом. Вид у него был как у побитого пса.
– В чем дело? Ты что, боишься, что я вытолкну тебя наружу? Не бойся. И не бойся свалиться, нас удерживает защитное поле.
Уилф наконец добрался до двери и, несмотря ни на что, не сдержал вздох восхищения.
Туманность висела перед нами сверкающей паутиной, мерцая и переливаясь. На глазах Уилфа выступили слезы. «Он ведь мог бы показать тебе это, – подумал я. – Но разве у Доктора не всегда было странное представление о дружбе?»
Какой привычный ход мыслей. И едва ли верный. Но в чем-то все же было рациональное зерно, своя доля истины.
– Открытый космос, – объявил я. – По-настоящему открытый космос! Живой, обитаемый, дышащий, все время меняющийся. Быстро – по своим собственным меркам. В чем-то, его жизнь не дольше жизни человека. Или мотылька. У каждого свой счет.
Уилф едва слышно шмыгнул носом, не отрывая глаз от переливающейся завесы во мраке, и улыбнулся.
– Можем устроить экскурсию по туманностям, – предложил я. – И не только по ним. Что бы ты хотел увидеть? Во времени – увидишь, как они формировались, рассеивались, гибли, рождались, на что похожи в то же самое время, в какое ты смотрел на них с Земли, можешь увидеть их куда ближе к «настоящему времени», а не далекое прошлое и чертовски мелко в свой телескоп.
– А у нас есть время?.. – продребезжал Уилф. У него его определенно было не так много.
– А когда еще? Устроим блиц-тур по избранным достопримечательностям Вселенной. Это займет часа три земного времени. Уж они-то у нас точно найдутся.
И я устроил Уилфу экскурсию. Нельзя сказать, чтобы я часто их кому-то устраивал, но – случалось…
Три часа чужого восторга, и вот мы на Антее. Дверь распахнулась на изумрудную лужайку под пронзительно синим с фиолетовым отливом небом, и Уилф изумленно выглянул наружу.
– Лето!
– Тут почти всегда так. На самом деле, это уже не Земля. Это Антея.
Уилф издал возбужденное восклицание и выскочил наружу, топча инопланетную траву. Выбежав на дорожку, он принялся смешно топать, будто не веря, что песок и камешки расползаются под подошвами его башмаков совсем как земные. Присев, даже похлопал дорожку ладонью, нарисовал на ней бороздки, робко пощипал пальцами траву у края. Украдкой прихватил маленький камешек и зажал его в кулаке. Трудно удержаться и не прихватить с собой инопланетный сувенир, пусть он куда скромнее Лучезарной Звезды; а может, просто хотелось держать что-то в пальцах, что напоминало бы о реальности.
– Ты меня не разыгрываешь?..
– Посмотри сам. Каким тебе кажется солнце?
– Оно такое большое…
– Хотя находится от Антеи дальше, чем Солнце от Земли. И посмотри на луны.
– Это луны!.. Их… раз, два, три… пять! Такие маленькие… не все маленькие!.. Таких странных форм…
– Сейчас хорошо видно только пять, на деле их семнадцать, различного размера, на разных орбитах. Прочую мелочь считать не стоит.
– Потрясающе!
– Я знал, что тебе понравится. А теперь пойдем, я покажу тебе, где, может быть, Донна найдет новый дом или хотя бы увидит этот мир заново.
– Ой, – сказал вдруг Уилф приглушенно. Я обернулся к нему и увидел, что он стоит ко мне спиной и удивленно смотрит на ТАРДИС. Наконец заметил. Уилф поднял руку и потыкал воздух. – Это колонна? Античная колонна?..
– Это ТАРДИС.
– А была как будка…
– Но здесь же не Лондон. Нормальные ТАРДИС имеют исправное хамелеонное устройство. Они подстраиваются под окружающую среду. Может быть, тебе странно видеть колонну посреди лужайки, но здесь это вполне допустимо и гармонично – одна из нейтральных форм, и это место, где ТАРДИС не нужно маскироваться, только иметь приятную удобную эстетичную форму. А переместись мы в помещение, она бы скорее напоминала какой-нибудь серверный шкаф.
– Поразительно.
– Это сущие мелочи. Когда Донна станет такой же, как мы, у нее тоже будет своя ТАРДИС, если она захочет.
Уилф немного занервничал. Он никогда не перестанет нервничать. Я мог бы его загипнотизировать, но пусть уж все идет естественным образом. Мы же на этот раз друзья.
Я повел его к куполу базы, ничего особенного не рассказывая – какие-то успокаивающие пустяки. Неважно, что ты говоришь, важны только интонации. То же самое, что при общении с животными.
Уилф восторгался яркими бабочками, я обратил его внимание сперва на несколько другую гравитацию, по сравнению с земной, хотя разница была не очень велика и едва ли ощутима на фоне общих, переживаемых им потрясений; потом на то, что он и сам заметил – тут было лето, так не желал ли он избавиться от части своих зимних вещей? Уилф пока не желал. Либо его немолодые кости ничего не имели против лишнего тепла, либо его познабливало по каким-то другим причинам.
«Дорогая, я дома!» Ривер должна была уже узнать о нашем прибытии. Моя затея вызывала у нее сомнения, но она согласилась поговорить с нами обоими, когда я вернусь.
Я намеренно совершил посадку не внутри комплекса, чтобы у Уилфа было время осмотреться и освоиться по дороге, убедиться, что ему и Донне не хотят зла. Скорее всего, Ривер мы увидим только в лаборатории. В холле нас встретила Сьюзан Келвин, некогда моя человеческая помощница, а ныне наша первая экспериментальная таймледи с частично человеческой ДНК и пересаженным в новое тело человеческим сознанием. Может быть, в будущем это создаст какие-либо проблемы, возможно, человеческая психика окажется не такой пластичной, как наша, и менее способной выдерживать нормальные для повелителей времени нагрузки, а может быть и сможет успешно адаптироваться с помощью внесенных органических усовершенствований, по крайней мере, на цикл-другой. Сьюзан сопровождала пара токлафанов-ассистентов. Уилф сперва было испугался, затем заинтересовался, по-видимому, приняв их за чистой воды механизмы. Я не стал нагнетать атмосферу и объяснять, что к чему, это как-то никому не требовалось, в том числе токлафанам, серьезно увлеченным важностью собственной миссии. Вскоре к нам присоединился Джон Харт, как всегда, в своем эффектном доломане, подействовавшим на Уилфа самым расслабляющим и веселящим образом, и с импозантной кавалерийской саблей на боку, с которой не расставался последние дни. Харт постоянно пополнял свою коллекцию холодного оружия и то и дело щеголял новинками. Токлафанам страшно нравилась его комната, битком набитая «сменными клинками», они явно принимали Харта за своего, только оборудованного под другие функции и, в общем, были правы. Уилф удивился тому, что Харт оказался из далекого будущего с точки зрения самого Уилфа, а не прошлого, но явная примета связи времен его обрадовала. К этой радости и Харт отнесся благосклонно, проявив к гостю достаточно вежливой симпатии. Токлафанов мы отослали вместе с Хартом, и проследовали дальше в общий комплекс, рассказав по пути вкратце историю Сьюзан. Уилф понимающе ахал, но было трудно сказать, насколько он во все это верит, так как он и сам этого явно не знал, слишком был ошарашен, чтобы принимать все всерьез. Сьюзан рассказала немного о своей работе в лаборатории и о главной задаче – восстановлении почти утраченной цивилизации.
– Так вот зачем вам нужна Донна!..
– Это очевидно, Уилф. Она теперь ее часть, уже стала ею, мы только хотим безболезненно вернуть ей память. Это было бы правильно. А раз мы не можем спросить прямо сейчас ее саму, мы обращаемся к тому из ее родственников, кто, как мы знаем, искренне заботится о ней и находится в курсе дела.
Уже освоившийся немного, Уилф посмотрел на меня опять с легкой недоверчивостью.
– Мне как-то очень странно видеть с твоей стороны такую невероятную деликатность… Я все боюсь, что за ней кроется что-то ужасное…
– Вот напрасно! – с жаром воскликнула Сьюзан. – Я не знаю, почему почти все, с кем мы встречались, проявляли такую недоверчивость. И капитан Харкнесс, и Доктор. Я допускаю, что это все дела отдаленного прошлого, но с тех пор, как я встретилась с профессором Кингсли, я видела только, что он постоянно кого-то спасает.
Я скромно помалкивал. Не то чтобы постоянно, в конце концов… и практически любую вещь можно рассматривать, как минимум, двояко…
– Вы знакомы с Доктором? – живо откликнулся Уилф.
– Ну конечно! Очень странный и непоследовательный таймлорд! – припечатала Сьюзан. – Но я так понимаю, он старый друг, и очень дорог и профессору Кингсли, и профессору Сонг.
– А кто такой профессор Кингсли?..
– Так вы же прилетели сюда вместе с ним!
– Э… так это твое настоящее имя? – удивился Уилф.
– Ну конечно, не настоящее, – успокоил я. – Только человеческое. Доктору Келвин удобно использовать его, так как галлифрейскими мы все не пользуемся и пользоваться не хотим…
Сьюзан кивала:
– Как я понимаю, цивилизация, которая ужаснейшим образом уничтожила саму себя, не только вызывает неприятные воспоминания, но и просто печальные…
– О, я застал один из моментов прощания с ней!
– И какие же у вас остались впечатления?
– Очень смешанные, юная леди!.. Вы правы – в основном, печальные…
– Доктор рассказывал, что профессор Кингсли тогда тоже всех спас!
– Ну-у… – протянул Уилф, и я заговорщицки подмигнул ему. Уилф рефлекторно вздрогнул. Наверное, это подмигивание напомнило ему разговор в доме Нейсмита. Но вздрагивание перешло в облегченную улыбку и расслабленный полувздох. Теперь все было совсем иначе. Он уже не боялся в самом деле стать сообщником.
Мы немного прогулялись по комплексу, показали гостю частично и инкубатор, и ясли, и различные лаборатории. Уилф ахал и пугался, и хотя пугался все меньше и все несерьезней, проникаясь масштабами, их серьезностью и нашим, по-видимому, дружелюбием, я начал беспокоиться, чувствуя, что мне все больше не хватает Ривер. Разумеется, так и предполагалось, что рано или поздно мы придем к ней сами. Но похоже, у нее не было никакого встречного желания ускорить этот момент. Она не говорила толком, с чем связано ее отсутствие энтузиазма, а я особенно не допытывался. Может быть, она все же питала еще какие-то бессознательные собственнические чувства к Доктору и видела в Донне соперницу. К тому же, насколько я знал, она познакомилась с ней в тот самый день, когда погибла в Библиотеке. Возможно, это накладывало отпечаток, нагоняло на нее хандру.
В какой-то момент я извинился и оставил гостя на попечение Сьюзан. Разговор с ней без меня наверняка должен был успокоить старика. Тем более Сьюзан, как некогда человек, могла поведать ему наедине какие-то тонкости своего нынешнего состояния «изнутри», рассказать о его преимуществах.
В личной лаборатории Ривер стоял дым коромыслом – не едкий, но довольно плотный.
– Ривер! Что у тебя тут проис…
– Катализ пошел не так! Бывает!.. – Ривер вынырнула из-за горы дымящихся пробирок – где-то в глубине бурлящих аппаратов что-то угрожающе потрескивало. Она посмотрела на меня исподлобья сквозь взъерошенные, сводящие с ума, лихие кудряшки. – Если можете обойтись пока без меня, обойдитесь, пожалуйста! У вас же там пока ничего не горит?
– Нет. А что ты тут вообще затеяла?
Ривер раздраженно и изящно помахала кистью.
– Неважно. Неудачный эксперимент.
– Но мы же договаривались обсудить с Уилфредом Моттом трансформацию его внучки Донны!
– Поговори с ним сам, милый. Уверена, вам будет это полезно для дальнейшего взаимопонимания и доверия. Иначе он так к тебе и не привыкнет, поймет, что его стараются отвлечь.
– Я и стараюсь отвлечь! Лобовая атака в таких ситуациях последнее дело без поддержки тяжелой артиллерии. А я не хочу его гипнотизировать или похищать Донну, как Юпитер Европу!
– Только попробуй, милый! – с лукавой угрозой усмехнулась Ривер.
– Я метафорически.
– Ты же все равно собирался поговорить с ним прямо, раскрыть все карты, чтобы он знал точно, на что идет, соглашался с открытыми глазами. Потому что если вы договоритесь, Донна станет такой же как мы, будет иметь право знать все и обладать нашими возможностями. Между тем, ты не хотел, чтобы она относилась затем к своим родным, как к комнатным собачкам. Я понимаю, что это невероятная галантность с твоей стороны, но ты сам этого хотел. Для разнообразия.
– Ладно, попробую поговорить с ним сам. Может, Сьюзан будет достаточно.
И я вернулся к Сьюзан и Уилфу.
– Как тут у вас? Все в порядке? Вот, теперь ты видишь, что это собой представляет. Мы можем разбудить память Донны, не повредив ей. Это место, полное жизни. Все проверено и отработано.
– Но я так понял, – довольно напряженно отозвался старик, – чтобы разбудить Донну, вы хотите сделать ее копию? Только с вашей ДНК?
– На ее основе, но с примесью человеческой, чтобы она сохранила все свои настоящие черты, качества, параметры… личности. На этом тоже многое держится. Чтобы ее сознание было в полной мере ее сознанием. Иначе с тем же успехом, она могла бы просто регенерировать. Но тогда она потеряет часть прежней Донны.
– А что… м… будет с ее телом? Человеческим? Извините за бестактность, но что сделали с вашим? – озабоченно спросил он Сьюзан. Похоже, без меня они так и не подняли вопрос о технических деталях. Может быть, Уилф решил, что спрашивать леди о таких вещах наедине невежливо. Тогда как в моей компании все само собой превращалось в вопрос техники.
На лбу Сьюзан собрались недоуменные морщинки.
– Оно заморожено и находится в нашем генетическом банке.
Уилф заметно поежился, хотя все еще был в своей зимней куртке, только снял шапочку, когда оказался в помещении.
– И что с ним будет потом?
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Сьюзан. – Это не так уж важно. Вряд ли оно мне когда-нибудь понадобится.
– Но вы сохранили его! Зачем?
– Даже не знаю… Для страховки.
– А сознание, которое вы перенесли? Оно скопировано или полностью перемещено? В вашем человеческом теле ничего не осталось? Ни искры тлеющего сознания? Его там совсем нет, или оно только спит?
Сьюзан снова пожала плечами.
– Разве это важно?
– Это важно, – тихо ответил Уилф, и посмотрел на меня с тревогой. – Значит, пока одна Донна будет жива, будет все помнить, другая Донна будет спать? Может быть, спать вечно? Настоящая живая Донна – человек, а не что-то, что только создано из нее? Настоящую мы обречем на заточение?
– Уилф, – я успокаивающе хлопнул его по плечу. – Я понимаю, что тебе, может быть, трудно изменить мировоззрение и по-другому относиться к таким вещам, но понимаешь, тело, в сущности – только машина, созданная природой. Даже разум – очень тонкий, но механизм. Он достаточно гибок, он постоянно изменяется, но он также состоит из особых полей и элементарных частиц, которые одинаковы во всей вселенной, и носитель его не так уж важен – важно, может ли он быть полноценным вместилищем разума. Осознание себя разве не важнее неизменной ДНК? Если Донна станет таймледи, подумай, сколько она сможет прожить – гораздо дольше, чем человек… – Глядя на Уилфа, я вдруг смутился, и меня посетило странное, с трудом опознаваемое чувство, что я говорю бестактность. – Если хочешь… – проговорил я будто не своим голосом. – Мы можем сначала попробовать на тебе.
Уилф медленно начал белеть и крениться набок.
– Э-эй!.. – Я подхватил его за плечо. – Ничего я без твоего согласия не сделаю. Но это могло бы продемонстрировать тебе, что это безопасно, и, кроме того… предупреждаю честно, уровень адаптации сложно гарантировать в твоем возрасте, но в любом случае, это может быть интересно для тебя, и может серьезно продлить твою жизнь…
– Не надо!.. – прокаркал старик.
– Проклятье. Я знаю, что ты просто меня боишься, но я серьезно…
– Тем более, если серьезно…
– Присядь-ка! – Я усадил его в белое мягкое кресло у стены. – И отдышись. Сьюзан, у вас есть какой-нибудь кислородный баллончик и… укрепляющее? – Карманы лабораторного халата новоиспеченной таймледи были обширны почти как ТАРДИС, искомое быстро нашлось. – Отлично! Спасибо, Сьюзан, можете оставить нас ненадолго? Да не бойся, Уилф, это не эфир и не веселящий газ. Если бы я хотел сделать с тобой что-то нехорошее, то поверь, не церемонился бы. Хорошо, пока ты привыкаешь к этой мысли, знаешь ли, можно ведь обойти и твой возраст. По крайней мере, чтобы улучшить физическое состояние перед переносом…
– Только не эксперимент Лазаруса!..
– Ты слышал про эксперимент Лазаруса? Говорю же, это совершенно безопасно с моими доработками, особенно если затем все равно переносить сознание в другое тело…
Уилф с шумом перевел дух.
– Значит, ты готов омолодить меня, даже сделать таймлордом?
– Ну, в общем, да. Почему бы некоторое количество старых друзей…
– А ты сделаешь то же самое для моей дочери?
– Мм…
– Или для моих старых друзей, которым тоже немного осталось?
– По-моему, Уилф, ты несколько форсируешь события…
– Я серьезно. Ты это сделаешь?
– Серьезно? Нет. Я мог бы сказать «да», чтобы тебя успокоить. Но не буду. Так что – нет.
– Спасибо!
– Так ты согласен?
Уилф издал всполошенное кудахтанье.
– Ни в коем случае!
– Тогда за что «спасибо»?
– За серьезность. За то, что не стал обещать невозможного.
– Но предлагаю я только возможное.
– С твоей точки зрения… На то, что все мы – машины.
– Говоря беспристрастно, это именно так. И ничего в этом нет особенного – мы таковы, каковы есть, и другого и лучшего во вселенной нет.
– И другого – нет, – Уилф кивал, просветленно улыбаясь. – Мы таковы, каковы есть…
Я рассердился.
– Ты хоть понимаешь, что это мракобесие? То, что подумали бы о вашей же современной земной науке в ваши же средние века!
– Но если бы в средние века была наша наука, они не были бы средними веками. А как же мы стали бы нами без них? Что была бы наша История? Колосс на глиняных ногах?
– Знаешь что, все это дешевая философия! Вселенная эволюционирует в целом. В ней возможны путешествия во времени, и значит, она движется в собственных вероятностях витками и спиралями, через времена, которых, казалось бы, никогда не было, от которых остались только призраки, от бесчисленного множества прежних реальностей! В одной из них заперта моя родная планета и даже одна из версий меня самого, но история не останавливается, она продолжается, на обломках прежних вселенных! Стремится вперед, безостановочно, не только линейно – потому что такова ее природа! Из начала в конец, из хаоса к новому порядку и снова к хаосу! Все, что ты говоришь, годится для смирения духа в самоутешении, когда ты не можешь ничего изменить! Скажу тебе кое-что – я ненавижу мир, который нельзя изменить!
Уилф беспомощно похлопал куцыми ресницами, глядя на меня с тихим укором. Я отмахнулся.
– Помню, что по-прежнему тебя пугаю. Конечно, для тебя это слишком быстро, слишком большой шок, большой рывок, чтобы довериться и решиться сразу. Но времени у нас довольно мало, ты же понимаешь, о чем я.
– Ты знаешь, когда я умру? – кротко поинтересовался Уилф.
– Нет. Дату намеренно не узнавал. Хотя на деле, известные сведения ничего не значат, то, что они известны, ничего не говорит о реальности. Но по моим меркам и человеческим, по тому, сколько тебе лет, можно сказать, что осталось немного… – Я постарался смягчить тон. – Пойми меня правильно – сравнительно со мной для любого человека оставалось бы мало. И нельзя сказать, что ты находишься на заре даже человеческого жизненного цикла.
Уилф усмехнулся и совсем по-старчески пожевал губами.
– Наверное, это было бы здорово – новая жизнь, новые возможности…
– А ты всегда любил звезды, – подначил я. – У тебя было бы столько времени и невероятных возможностей, чтобы изучать их.
Уилф едва заметно кивал. Я все-таки привык отличать это движение от простого дрожания старческой головы.
– Вот только все это мечта. Потому что на самом деле я буду спать беспробудным сном, пока кто-то, человек или таймлорд, похожий на меня, будет исследовать звезды. То, что может сделать он, ведь сможет и сделает кто-то другой – много других! Они делают это прямо сейчас – раз прошлое, будущее, и невозможное существуют прямо сейчас, всегда!..
Тут уже я заметил, что киваю сам.
– Знаешь, – заметил я, спохватившись, – думаю, тебе просто надо привыкнуть к этой мысли. Сейчас ты слишком ошарашен. Если хочешь, можешь остаться тут на некоторое время, осмотреться, обжиться.
– Доктор ведь знает о твоих возможностях?
– Конечно, знает.
– Но ты хочешь сотворить новую Донну в его отсутствие…
– Не сотворить, а…
– Неважно. Но ты явно не хочешь, чтобы Доктор что-то узнал, пока все не случится. Ты думаешь, он был бы против?
– Да, думаю, – согласился я после небольшой паузы. – Но я не разделяю стремления Доктора оставлять все как есть, опускать руки, не бороться…
– «Не навреди», – почти умоляюще промолвил Уилф.
– Что?
– Это клятва Гиппократа.
– Знаю, ее дают врачи…
– И Доктор. Я думаю, вот почему он взял это имя…
Я недовольно фыркнул.
– А ты считаешь, что мы – машины, – многозначительно прибавил Уилф. – Я не буду говорить, что это не правильно. Конечно, в каком-то смысле так и есть. И если мы машины, то что мы теряем? Ведь совсем ничего. Но пока мы остаемся собой, мы можем чувствовать себя собой. Если прошлое, настоящее, будущее и невозможное есть всегда, то в каком-то смысле и мы есть всегда. Каков бы ни был наш срок. Каждое мгновение существует всегда!
– Время можно переписать, – улыбнулся я. – И так говорю не только я.
Уилф засопел, сминая свою зимнюю шапочку.
– Но кто-то же должен быть песчинкой на берегу. Не все должны быть горами, планетами, черными дырами… Если мир состоит из элементарных частиц, одинаковых повсюду, разве мы не существуем повсюду, разве мы не вечны?
– Умирает все, даже Вселенная. Можешь мне поверить, я это видел.
– Ну и что? Почему нам, или машинам, или элементарным частицам должно быть от этого хуже?
Я вздохнул.
– Уилф, так ты хочешь, чтобы к Донне вернулась память, или нет?
Уилф немного помолчал. Смешно почесал в затылке.
– Но она же и так все вспомнит, когда придет время? Если только ты сказал правду?
– Я сказал правду.
– Тогда – она ведь ничего не потеряет, ни одну себя, ни другую. Зачем нам две Донны, одна из которых все равно никогда не сможет себя вспомнить, чтобы не измениться? Это ее путь, уникальный, не… – он пару раз неопределенно сдвинул ладони, – штамповка. Ты уж извини…
– Да я-то что, мы по-разному смотрим на вещи. – И разбираюсь я в вещах гораздо лучше, без средневековых предрассудков. Но дискомфорт, раз он у него пока есть, остается дискомфортом.
– По-разному. Я знаю, если ты захочешь сделать по-своему, я тебе все равно помешать не сумею. Я слабый, старый, и вообще микроб в твоем понимании. Но все-таки я хочу спросить: я могу отказаться? Будет ли это для тебя хоть что-то значить? Ты ведь зачем-то захотел спросить меня. Потому что не желаешь зла мне и Донне, или потому, что это твоя жестокая шутка? Ведь если ты жив, на свободе, обладаешь такими возможностями, ты можешь сделать с нами буквально что угодно. Никто тебя не остановит.
Это верно. Никто. Перед моим мысленным взором вновь возникла отчетливая картинка, вырисовывавшаяся все последнее время – две рыжеволосые женщины на операционном столе. Яркая, чуть подернутая дымкой и рябью вероятность.
Я поднял руку и громко щелкнул пальцами в воздухе. Картинка погасла.
– Да, Уилф. Ты можешь отказаться.

Я предложил ему остаться на пару дней, чтобы осмотреться и привыкнуть к ситуации, вне зависимости, пересмотрит ли он свое решение. Уилф очень мягко отказался, хотя согласился побыть «на другой планете» несколько часов, чтобы просто погулять.
– Тогда, может быть, останешься до утра? Разве не хочешь увидеть совсем другие созвездия?
Уилф тяжко перевел дух.
– После того, что я уже видел сегодня, мне понадобится время, чтобы придти в себя. И хорошо бы начать с доброй пинты пива!
– Момент! Это можно и здесь. Попробуешь инопланетное? Светлое, темное, радужное, переливающееся, искристое, вспыхивающее?
– Ого! – уважительно вытаращил глаза Уилф.
– Прямо в тропическом саду, в шезлонгах у фонтана, с видом на чужепланетные луны, и с крекерами тоже вовсе не с Земли.
– Ух!..
На это он был согласен с энтузиазмом.
В саду были расставлены столики, на которых, будто пробирки, теснились сосуды и бокалы с разными напитками. К нам снова присоединились Сьюзан и Харт, все шутили, смеялись, Уилф перепробовал почти всё, что мог, какого бы странного цвета и консистенции оно ни было. Сперва, конечно, он побаивался неожиданных реакций и обычного опьянения, но Сьюзан показала ему флакончик с избавляющими от любых интоксикаций наногенами и угостила ими сразу после нескольких проб. Уилф совершенно расслабился и пустился в исследования напитков и удивительных инопланетных закусок, о которых ему наперебой рассказывали байки Келвин и Харт. Они поведали ему о феррерских креветках, терроризирующих феррерских акул, мандалорских устрицах, обитающих на суше и питающихся мелкими рептилиями, плодах огненных деревьев, которые нужно вытащить из вспыхнувшего на секунду пламени и сразу бросить в лед, иначе, когда пламя погаснет, плоды рассыплются пеплом, из которых проклюнутся полуметровые ростки, твердые как камень и уже несъедобные. Уилф попробовал все, то и дело обращаясь к чудесному нейтрализатору. Харт, пожалуй, был рад, что Мотт отказался от главного сделанного ему предложения, ему явно претила мысль, что тут разведется еще много таймлордов – бывших людей, превращенных буквально непонятно за что, пока он ждет своей очереди. Правда, ему уже было вручено, как особая гарантия, записывающее кольцо, которое он носил на мизинце. При любом несчастном случае, который может подстеречь нашего шефа безопасности, его сознание будет записано в аварийном порядке в скрывающиеся в кольце микросхемы и затем восстановлено уже в новом теле. После великого количества выпитого и закушенного и нейтрализованного, я отправил Уилфа с Хартом на экскурсию по планете в скоростном воздушном катере. А через пару часов, я доставил его домой, аккуратно материализовавшись у паба «Красный лев» на том же самом месте, где прежде стояла «красная телефонная будка», через долю секунды после ее дематериализации. Можно было и не заметить, что она вообще куда-то исчезала.
– Ну вот, – я отдал Уилфу его мобильный телефон, перепрограммированный в ТАРДИС. Уилф с любопытством уставился на появившуюся в адресной книге запись: «Антея». – Это название ничего не скажет Донне, если она ее случайно увидит. А ты теперь всегда можешь связаться с нашей базой, звонок выведет на диспетчерскую, и тебе ответят в любое время, даже в мое отсутствие. Если ты вдруг передумаешь, или если вдруг Донне понадобится помощь – только позвони. Нас не нужно искать, мы там, где мы есть.
Да, в этом все еще было известное противопоставление. А может быть – дополнение.
Я открыл дверь. Уилф шумно выдохнул и выбежал наружу.
– Зима! – сообщил он.
– Это та же самая минута, из которой мы исчезли.
Уилф на минутку скрылся из виду. Я взглянул на сканер: Уилф исследовал газетный киоск и сверял часы с газетчиком. Ну что ж… Закрыть дверь я не успел, Уилф снова сунулся своим тщедушным тельцем в проем.
– Так и есть! Все сходится!
– Я же обещал.
Он как-то странно засопел и зашаркал ногами на пороге:
– Давай-ка я угощу тебя пивом.
Я посмотрел на него, подняв брови и округлив глаза.
– Ты грустный, – сказал он. – Понимаю, что глупо, но хочу ответить любезностью. Так ты как, будешь, э?..
Я подумал пару секунд и согласился. Вскоре мы вернулись за тот самый столик, из-за которого вышли по местным меркам пять минут назад. Очень тихо шипела пена, рядом красовалась вазочка с солеными крекерами.
– Я знал, что ты будешь темное, не какой-нибудь светлый эль, – хихикнул Уилф, отчего-то радостно оглядываясь по сторонам, и поясняюще ткнул пальцем на кружку: – Я про портер.
– По-моему, он вкуснее. Бархатней.
– Не могу поверить… – еще раз хихикнув пробормотал Уилф, с энтузиазмом тряся жиденькой бородкой и сверкая помолодевшими глазами. – То есть, вот теперь, еще более-менее… может, и могу. Конечно, если вдруг не окажется, что пока мы где-то были, с Донной что-то стряслось и…
Зазвенел входной колокольчик.
– Деда!.. – разнесся по бару голос Донны как удар начищенных медных тарелок. – Да что ты там хандришь? У мамы обед стынет, как не стыдно, а?..
– Э… Донна! – тихо восторженно захлебнулся Уилф. – Ой, только не оборачивайся!..
– Без проблем, Уилф.
– Бегу, бегу, родная!.. Ох, бывайте там! Даже не знаю, как я рад всему, что произошло…
– Ничего же не произошло.
– Как ничего?.. У Донны все будет хорошо! Все в порядке! Передавай привет Доктору, когда увидишь!.. – И Уилф бодрым козликом поскакал к двери, продолжая счастливо посмеиваться. Я вздохнул, усмехнулся, и, чтобы не встречаться случайно с Донной – да и попросту надоело входить и выходить через одни и те же двери, – поставив на кружку вазочку с крекерами, активировал браслет вихревого манипулятора. Отлично, не расплескалось… Я закусил крекером и плавно опустил рычаг на панели управления ТАРДИС, оживляя консольную колонну.
Когда я вышел на Антее, ТАРДИС на своей обычной стоянке, напоминала пресловутый «серверный шкаф». С кружкой и вазочкой в руках я направился сразу в сторону бассейна. Конечно, Ривер была там. Нежилась в шезлонге, почитывая антикварную бумажную книгу и потягивая коктейль через соломинку посреди «лужайки» крупного янтарного песка, в буквальном смысле слова – янтарного.
– Я так и знал, что ты не вышла нарочно. Ничего ведь в лаборатории не горело, правда?
– Ты такой проницательный! – чарующе усмехнулась Ривер. – Но ведь все прошло хорошо, как я вижу.
– Что же тут хорошего? Глупо получилось. Может, Мотта я и не спугнул, но Донна пока не с нами.
– А что мы теряем? – безмятежно промурлыкала Ривер.
Я вспомнил звон начищенных медных тарелок, пожал плечами и посмотрел на обложку книги: М.Булгаков «Мастер и Маргарита».
– Это не про меня, – счел нужным заметить я.
– Конечно, нет, мессир! – Глаза Ривер смеялись. – Всего лишь про бедного сумасшедшего, игры с дополнительными измерениями и исполнение желаний!
– Я не хромаю.
Ривер одобрительно тряхнула кудряшками:
– Это плюс!
Я расположился в соседнем шезлонге и угнездил вазочку с крекерами на легкий переносной столик рядом.
– Все равно жаль. Хотелось сделать Доктору подарок.
– Зная, что он был бы против.
– Это пока есть куда отступать…
– Дорогой, в некоторых светских кругах это называлось бы насилием.
– Ничего подобного, это было бы некоторым восстановлением справедливости. Мне хотелось его взбодрить. – Звоном медных тарелок, к примеру. – Ведь в самом деле, какой-то он не радостный последнее время.
– Угу. То пугаешь его своей «Атакой клонов», то вероятностью нового пришествия Галлифрея…
– Вот уж ерунда. Доктор сам полез в Библиотеку, и в результате, мы нарвались на аномалию, да еще и увеличили пролом, еще вопрос, кто тут кого пугал, и «кто виноват».
– То возвращением токлафанов и уничтожением далеков до того, как они на нас напали...
– Ну, они все же сперва напали, а потом уж было это «до». Против уничтожения далеков Доктор сам ничего не имел, даже дважды не имел!..
– То вселенная чуть не замерзла насмерть.
– Гм, было дело.
– То меня увел…
А вот это – да…
– Ривер! Да вы к тому времени по его меркам были знакомы всего-то ничего! Ну, если не считать, конечно, Рани…
– Да, понимаю, с тех пор, как ты знаешь, что не он главная причина твоих бед, тебе хочется сделать ему что-то приятное за все прежние треволнения. Но я думаю, что ты уже сделал.
– Каким образом?
– Тем, что просто поговорил с Уилфом и оставил его в покое.
– Тоже мне достижение! – пренебрежительно фыркнул я.
– О, для тебя – огромное! Иногда «недеяние» – это подвиг.
– О, опять эти отговорки и самоутешения, я сыт ими сегодня по горло…
– Поправь меня, если я не права – когда вы прощались с Уилфом, он выглядел счастливым?
– Потому что я оставил его в покое? Ага! Еще как! А еще он чувствовал себя на редкость хорошо, потому что под видом «укрепляющего» я его накачал наногенами. Крепкого – по человечьим меркам – здоровья ему теперь лет на двадцать хватит… – «Всех друзей переживет», – чуть не сорвалось у меня с языка, но я вовремя сдержался. После разговоров с Уилфом меня все еще преследовал этот «эффект мотылька-однодневки» – странно к ним привязываться, похожим и не похожим на нас, с другой шкалой времени, иными понятиями. Все равно что взять и попробовать уложить примерный срок нашей жизни в обычный человеческий век, а человеческий – сжать до жизни бабочки и представить, что у нее есть какой-то разум, только каждая минута для нее как месяц. Странности Доктора во многом связаны с этим эффектом – с самим фактом его существования.
– И потому что ты рассказал ему про Донну.
А еще, может быть, Уилф сам того еще не знает, но однажды он передумает. Никакого прямого гипноза, но оброненные идеи имеют свойство иногда прорастать и давать обильные плоды. Просто никто ни на кого не давил.
– Да, и понять не могу, почему Доктор ему сам не рассказал. Оставил всех в печали и улетел. Разве он не понимал, что для старика это важно?
– Кажется, он был уверен, что умрет, и это не будет иметь значения.
– Ну а потом?
– Думал, что всегда есть еще время.
– Да, конечно, попробуй, запомни нужды и чувства какой-то бабочки, даже если бываешь готов отдать за нее жизнь, если видишь прямо перед собой. – Я допил пиво и раздраженно забросил в рот последний крекер.
– Не ворчи. Вы разные, и это факт. Но это не значит, что это плохо. Кого-то из вас этой вселенной может очень не хватать, когда вы поодиночке. А если не всей вселенной, то, например, Уилфу.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Иначе почему я все еще здесь?
– Ну… может, просто присматриваешь за «бедным сумасшедшим», чтобы не выкинул чего-нибудь совсем уж из ряда вон?.. Шучу, шучу! – поспешил заверить я, заметив ее взгляд и ощутив, что у меня горят щеки. – Конечно, оставаться караулить Пандорику на случай, а вдруг я из нее выберусь, было бы уж как-то чересчур…
– Попробуешь еще раз такое выкинуть – домой больше не возвращайся!
– Я все понял, дорогая! – Если я ее немедленно не поцелую, Вселенной будет грозить беда!..
Дул легкий бриз, и слышались отдаленные раскаты грома. Ароматы цветов сгущались, становились душнее и, одновременно, свежее. Небо темнело, по контрасту с ним деревья обретали четкие, будто нарисованные контуры. Мне припомнился конец Вселенной. Тогда, по-своему, было проще: кого ни спасешь, значит – спасешь, пусть на минуту, отвоевав у вечности. Даже попытка – в зачет и вызов миру. «Если не можешь спасти всех, спаси хоть кого-то». А что, когда мир не гибнет? Оставить все как есть? Пустить на самотек? Где остановиться? Порывы свежего ветра усиливались. Люблю грозу – она смывает все лишнее. Кажется, мне повезло – скоро она разразится.

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто", Метагалерея Мастера 2013

---

Новый Галлифрей, трилогия, ч.1

[Бранд]

Название: Давайте убьем Гитлера еще раз!
Автор:  Бранд
Бета, обработка баннера:  Мисс Жуть
Исходник баннера, коллаж  Brand Bariman
Размер: миди, 6733 слова
Персонажи: Мастер, Ривер Сонг (Рани), Элис Саксон, адмирал Вильгельм Франц Канарис, фрау Марта Краузе
Категория: джен, экшн
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Иногда неприятности во Вселенной происходят потому, что случаются в совсем другой вселенной.
Примечание: Сразу после событий игры "Берлинское печенье". Также на одноименный коллаж от Brand Bariman.
*
Доктор и его новообретенная дочь Дженни разлетелись каждый в свою сторону – очень беспокойная семейка, а мы с Ривер ненадолго задержались в Берлине тысяча девятьсот тридцать восьмого года, чтобы ликвидировать все расставленные по городу и штаб-квартире военной разведки – Абвера – фильтры восприятия и заглушки. Я как раз демонтировал последние, спрятанные в легендарных «трех обезьянках» на столе адмирала Канариса, когда мы почувствовали это. Похожее на удары хвоста Левиафана в глубинах, где тяжесть вод раздавила бы кашалота в тонкую пластинку, не толще папиросной бумаги, гул ветра в бесконечном темном колодце, уходящем за край Вселенной и душераздирающий скрежет колец Сатурна, «скребущих по вакууму» или обшивке ТАРДИС, вздумавшей материализоваться среди этих колец.
Оно проявилось именно, когда я снял последнюю заглушку – только из-за этой защиты мы не ощутили аномалию раньше.
– Ты тоже это чувствуешь?
Ривер, хмурясь, беспокойно вертела головой. Наконец она кивнула.
– Очень сильное. Я бы сказала, это вторжение.
– Возможно, вероятность вторжения. Такой сильный поток – не проходит ли он куда-то мимо?..
– Вторжение, – повторила Ривер. – Только… не здесь и сейчас.
Теперь я покачал головой, продолжая «прислушиваться».
– Кажется, все-таки здесь. Тут даже какая-то ключевая точка.
– Рядом, совсем рядом!.. – Ривер предупреждающе подняла палец.
– В смежном измерении.
– Несколько лет спустя.
Мы уставились друг на друга с видом озарения.
– Хотя тут и какая-то ключевая точка, но не прямо здесь, – подвела итог моя дражайшая супруга. – Это место только как-то связано…
– С возможностью предотвращения?
– Может быть.
– Но откуда такая сила, раз это даже не в нашем измерении?
– Потому что если там вторжение пройдет успешно, это отразится и здесь. Начнется «тут», – Ривер сделала машинальное движение рукой, обрисовывающее некоторую протяженность этого «тут», – все будет сметено и уничтожено. Наша вселенная в опасности.
– Что? Не смотри на меня так, будто это я виноват.
– А ты и не виноват. Но будешь виноват, если мы это не остановим.
В коридоре послышался обычный дробный топот каблучков, не напоминающий никаких инфернальных звуков, дверь кабинета распахнулась, и в кабинет ввалилась запыхавшаяся британская дипломатка Элис Саксон, взъерошенная, со строгими очками в роговой оправе, съезжающими с переносицы набекрень. Она тут же закрыла дверь на задвижку.
– Герр адмирал!.. Ох! Забываю, что вы не адмирал, да и выглядите вы… – последние слова она произнесла удивленно-задумчиво, поправляя очки.
– Это потому, что я убрал фильтры восприятия. – Я показал ей зажатый в пальцах маленький «жучок».
– Ясно! – победно кивнула Элис. – Но сейчас все идут сюда! Все как проснулись!
– Ну да, естественно. Потому что я убрал помехи. Но не беспокойтесь, как только все увидят пустой кабинет, произойдет откат. Все «вспомнят», что так и должно быть, и все в порядке, а адмирал скоро вернется из своей секретной миссии.
– Пустой кабинет, но как же?..
– Мы отсюда просто телепортируемся.
– А я хотела вас предупредить! – Элис в отчаянии схватилась рукой за щеку. – Сглупила, да?.. Как же теперь я?..
Ривер вздохнула и, подойдя к девушке, успокаивающе взяла ее за руку.
– Да, дорогая, сглупила. Тебе придется телепортироваться вместе с нами.
– Здорово! – воодушевилась отважная дипломатка. – А куда?
– Конечно же, в британское посольство, – строго ответил я.
– А можно мне?..
– Нет, мы не собираемся снова сюда возвращаться, и тем еще более усугублять аномалию. Так что сейчас – прямиком в посольство…
– Аномалию? Вы же сказали «аномалию»? Я ведь потому и вернулась, – затараторила Элис. – Я знала, что меня велено пускать сюда в любое время беспрепятственно, когда вы здесь. Правда, когда я шла по коридору, все стало изменяться, на меня стали смотреть подозрительно…
– Я же говорил – это как раз потому, что…
– Да, но это не «аномалия». Аномалия не здесь, она на улице. Я подумала, что вы лучше разбираетесь. В городе полно каких-то крылатых тварей, как летучие мыши или живые горгульи, они нападают на людей и… кажется, проглатывают!
– Проклятье, ненавижу этих летающих свиней!..
Есть много версий о том, кто такие риперы. Некоторые полагают, что это естественные стражи времени. Те, кто устраивал парадоксы более-менее регулярно, не купится на эти детские сказки. Случаи появления риперов при возникновении временных разрывов мизерны. Третьестепенный побочный эффект. Они – нечто давно вытесненное из континуума: нарушение естественного хода вещей и событий лишь иногда приоткрывает им щелку двери, в которую они жадно устремляются, бессмысленно пожирая все подряд. Они не защищают порядок вещей, порядок вещей защищается от них, вырывая из своего организма целые пораженные области, замыкая их в зацикленные периоды, пока нечто внутри случайно или намеренно не восстановит временную нить. Тогда они автоматически выдворяются вновь в свое условное пространство, где отбывают свой никчемный век. Неизвестно, были ли они когда-нибудь разумными, и сами ли напросились на свой образ жизни. В любом случае, когда они появляются, это значит, что дело пахнет ракетным топливом. Правда, я всегда был уверен, что лазеры, любые хорошие пушки или сотня токлафанов избавили бы их самым естественным образом от их дурных голов, но дело в том, что они лишь симптом, и обычно рациональнее просто устранить причину.
– Нельзя терять ни минуты! – сказала Ривер.
– Ладно, посольство отменяется! Мисс Саксон, держитесь крепко! Следующая остановка – ТАРДИС!
Конечно, все могло бы быть еще хуже, и наши машины времени могли забуксовать, блокированные в защитном цикле. Но мы все еще ощущали мощный аномальный поток, проносящийся мимо нас. Судя по всему, он и был причиной появления этих вселенских паразитов, и нам нужно было попасть к его источнику, чтобы исправить создавшееся положение.
Дверь затрещала, окно разлетелось вдребезги, перекошенная, вырванная с кусками штукатурки, рама рухнула из проема на рабочий стол адмирала, и в кабинет ворвался пышущий энтузиазмом и боевым аппетитом рипер, вовсю взбивая воздух кожистыми крыльями и разевая с истошным верещаньем зубастую пасть.
– Всегда мечтал это сделать! – с веселым азартом ответил я на его крик, встречая раззявленную пасть импульсом компрессора материи, встроенного в последнюю модель лазерной отвертки.
Тварь испустила вопль, исчезающий в диапазоне ультразвука, задергалась и со стуком упала камушком на пол.
– Момент, дамы!..
– Мастер!..
Я вырвался на секунду из рук своих спутниц, ринулся к трофею и подобрал за крылышко.
– Брось эту дрянь! – возмутилась Ривер.
– Сейчас!
Дрянь тихо застрекотала и забила «игрушечными» крыльями, пытаясь достать меня миниатюрными зубами и коготками.
– Живучая… – Умолчим, что однажды я сам угодил под действие своего компрессора и пережил это. Ну что ж – в карман лучше не совать. Я бросил ее на пол и с любопытством пристукнул сверху каблуком.
Тварь вякнула, продолжая ощутимо копошиться под подошвой. Я покачал головой.
– Вот упорная…
– Мастер!
– Да-да-да! – Я отступил и напоследок направил на помятую тварюшку луч лазера максимальной интенсивности – надо же добить ее хоть из милосердия! – испепеляя дочиста и до черной дыры в паркете; одновременно, не оборачиваясь, протянул руку Ривер. Она вцепилась в мое запястье и активировала готовый к запуску вихревой манипулятор. Единственными свидетелями нашего исчезновения, не считая сразу нескольких риперов, застрявших в покалеченном оконном проеме, – застряли они настолько слету, что одна из пастей рефлекторно отрыгнула чью-то сильно пожеванную голову, пронесшуюся над нами вращающимся снарядом и смачно впечатавшуюся в противоположную стену, – остались три легендарные обезьянки адмирала, обещавшие все видеть и слышать, но никогда не болтать лишнего!
Восстанет ли моя подопытная летучая мышка из кучки пепла, мы едва ли узнаем…
– Ух ты! – восхитилась Элис, задрав голову и крутанувшись на широком каблуке устойчивой практичной туфельки. – Космический корабль!..
– Машина времени к тому же! – добавила Ривер, деловито бросившись к консоли и начиная вычислять точные координаты пункта назначения. Я поспешил за ней. В конце концов, это же была моя ТАРДИС.
– Ты встроил в отвертку компрессор материи! – констатировала Ривер, не отрываясь от вычислений.
– Никогда не знаешь, когда может понадобиться. А вот аппарат Лазаруса едва ли когда-нибудь еще пригодится, так что освободилась куча места! – я нажал старт, ТАРДИС нырнула во временной вихрь.
Ривер только смешливо фыркнула.
ТАРДИС содрогнулась в полете. Снаружи послышался инфернальный скрежет, будто металлических тонких коготков по стеклу.
Мы дружно посмотрели на сканеры, подстроили перископный режим (уже без помощи Элис). Ага! Пара риперов прицепилась к обшивке брутальным архитектурным излишеством. Да они просто пируют «сейчас» в Берлине. Впрочем, едва мы устраним причину, окажется, что их там никогда и не было. Что, как ни забавно, не отменит того, что мы отбыли оттуда именно в это время. Даже парадоксы обладают определенной эластичностью.
– Вижу! Вывожу ток на периметр!
«Горгульи», пронизанные и окутанные синими электрическими искрами, оторвались от ТАРДИС и полетели, вращаясь и разваливаясь на лету на части, в вортекс.
– Отлично, они не могут существовать в этой штуке, не цепляясь к чему-то стабильному!
Ривер посматривала на меня, улыбаясь.
– И чему ты так радуешься, дорогой?
– Всегда терпеть не мог этих тварей! Они же «против» аномалий.
Сзади послышался тревожный перестук устойчивых практичных каблучков. Мы оглянулись. Сквозь чуть затуманенные стекла в строгой роговой оправе на нас трагично смотрела Элис.
– А что стало с моим миром? Мне еще есть куда возвращаться? – спросила она дрогнувшим, зазвеневшим оборванной струной, голосом.
– Мм… это сложный вопрос в данный момент. Но видишь ли, с миром постоянно что-то происходит, это, в сущности, такая норма…
– Мы сделаем все для того, чтобы твой мир был в полном порядке! – твердо сказала Ривер.
– В конце концов, это и наш мир, – прибавил я. – Если все пойдет по плану, все станет так, будто ничего не было. Но если нам не удастся…
– Нам удастся, – с нажимом сказала Ривер.
– Я говорю гипотетически – рухнет Вселенная! Потому что, к сожалению, Вторая мировая – важное формирующее событие. – Правда, важное и формирующее только для одной захудалой планетки, но также этот участок слишком близко прилегал к началу нашей собственной истории в начале двадцать первого земного века, переплетался с ней, так что его разрушение сказалось бы плохо на всей структуре, не только на истории самой Земли и человечества. – Так что ж, за дело? Сперва осмотримся? Только сперва мне лучше переодеться. – Я бросил взгляд на сканер. – На дворе тысяча девятьсот сорок второй год, – война в разгаре, – а фильтры восприятия только помешают.
– Будущее! – с чувством воскликнула Элис. – Значит, я узнаю, куда все зайдет!..
Лучше бы ей остаться в ТАРДИС, – подумал я по дороге в гардероб, хотя, кто знает, может, лишняя пара глаз и рук, на которые можно положиться – потому что им некуда деваться, – не помешают…
Поскольку я точно знал, за чем шел и, еще выслеживая Ривер, подготовил сразу несколько легенд для различных возможностей развития событий, вернулся я буквально через две минуты. Ривер, по-видимому, тоже отлучилась переменить шляпку на более современный фасон – мода ведь быстротечна. Завидев меня, Элис вздрогнула и чуть побледнела. Кажется, впервые она осознала себя оторванной от мира, одинокой, на неведомом космическом корабле…
– Боже, вы в форме офицера СС!
– Гауптштурмфюрер Мейстер, если быть точнее, к вашим услугам, фройляйн Саксен, – усмехнулся я, внимательно за ней наблюдая. Чин я выбрал в самый раз – не слишком привлекающий внимание, но достаточный для того, чтобы, не вызывая фурора, иметь возможность проникнуть практически в любое место, которое мне может здесь понадобиться. Точно в таком же был и небезызвестный доктор Менгеле. Фамилию Элис я решил лишь чуть-чуть изменить в произношении, не меняя по сути.
Элис нервно сглотнула.
– Насколько правдивы слухи, что правительство Германии находится в союзе с инопланетянами?
Я глянул на хронометр «Zenith» на своем запястье – все в духе времени и места.
– Думаю, скоро мы кое-что об этом узнаем. Странно, что это не приходило вам в голову, когда я был главой германской военной разведки. Наверное, во всем повинно мое смертельное магнетическое обаяние… проще говоря, гипноз.
Элис испустила какой-то жалобный сдавленный звук.
– Элис, я шучу, – вздохнул я. – Кстати, думаю, будет лучше сейчас звать вас Эльзой. Вспомните, как все изменилось, пока вы шли к моему кабинету. Они не знали, что я там, и кто я такой. – Элис попыталась несмело улыбнуться. – Кстати, оружие у вас есть?
– Э?..
– Держите, я захватил для вас запасной «вальтер». На всякий случай.
Элис медлила с каким-то тоскливым видом.
– Вы же умеете им пользоваться?
Элис кивнула.
– Значит, все плохо? – проговорила он тихо. – Сейчас сорок второй год, и там война?
– Да, но посмотрите на это с другой стороны. Это сорок второй год, который существует, несмотря на то, что ваш тридцать восьмой разрушен, и это означает вероятность его не-разрушения. А история человечества – это история войн. Что-то новое рождается в противоборстве, что-то доходит до абсурда, чтобы опровергнуть само себя. Иначе как кто-то поймет, что так делать не стоит? Скверно, или просто глупо? – Дальше меня понесло в поэзию: – Разве сама жизнь не появилась в битве льда и пламени?
– Скорее там, где они заключили временный союз и были умеренны.
Я пожал плечами.
– Но как именно они к этому пришли? Потому что не сумели уничтожить друг друга. Кажущийся мир – это просто очень тихая, растянутая во времени война.
– Достаточная для жизни.
– В этом вся хитрость.
Тут появилась Ривер в элегантном золотистом костюме и шляпке в тон, с задорным орлиным пером.
– Фрау Штром, вы просто сногсшибательны! – обрадовался я. – Предлагаю примитивнейшую легенду. Я в отпуске, с целью похвального чистопородного размножения… Дамы, не желаете ли со мной прогуляться?..
Я подставил обе руки калачиком. Ривер положила мне на предплечье затянутую в перчатку ладонь, засмеявшись и покачав головой. Элис присоединилась к нам как сомнамбула, и мы вышли из ТАРДИС. Тут Элис встрепенулась, оглянувшись, отдернула свою руку, и отбежала в сторону. Но не убегая, а просто уставившись на наш «космический и временной корабль».
– Это же… Это же автомобиль!
– Да, фройляйн Эльза, вы совершенно правы. Мерседес-Бенц тысяча девятьсот тридцатого года. Старомодно, зато эффектно – кабриолет великолепного красного цвета, с четырьмя дверцами…
Ривер иронично кашлянула.
– Я хочу сказать, что понимаю ваше восхищение. – Элис уже оббежала машину вокруг, оценивая ее микроскопические масштабы по сравнению с тем, что она только что видела и себе представляла. – Кабриолет в прекрасном состоянии, но может быть, не будем слишком сильно привлекать к себе внимание? За пределами «автомобиля» маскировочный режим уже не искажает восприятие для посторонних, – прибавил я, несколько понизив голос.
– Не искажает восприятие? – Элис озадаченно подняла взгляд от номерного знака.
– А как, по-вашему, мы могли все втроем выйти под ручку из кабриолета? Это выглядело бы по меньшей мере странно. Но когда мы уже вышли, тем, кто нас заметил, показалось, что мы вышли самым обычным образом.
– Так это все искажение восприятия?..
– Не совсем. Пока не открыты двери, она на самом деле имеет снаружи такую форму. И да, она гораздо меньше снаружи, чем внутри.
– Невероятно!..
– Спасибо, – люди всегда так говорят. – Но давайте-ка сосредоточимся на том, чтобы спасти ваш мир.
– Наш мир, – поправила Ривер.
– Конечно, дорогая.
– Да-да-да! – Элис тут же выразила стопроцентный энтузиазм. – А как мы это сделаем?
Мы с Ривер переглянулись.
– Ну, для начала, осмотримся, – сказала Ривер. – Будем обращать внимание на ненормальности. Разумеется, кроме нашего кабриолета, и кроме того, что сейчас уже сорок второй год. У нас есть некоторые собственные способности для восприятия аномалий, особенно таких сильных, как эта, а есть и кое-какие приборы, но и ваша помощь может быть незаменимой.
Элис только скорбно покачала головой, явно сомневаясь в своей полезности.
– Просто держитесь с нами, а там разберемся, – дал я самое простейшее указание. И для начала потянул Элис за руку с мостовой на тротуар. Мы были недалеко от здания Абвера, на углу Тирпицуфер и Бендлерштрассе. Источник аномалии должен был тоже находиться где-то рядом… Я запрокинул голову, прислушался, впитал в себя пульс этого мира, абстрактный узор причинно-следственных связей, и меня обуял неожиданный головокружительный восторг гурмана.
– О!.. Поразительно!.. Как мне нравится это измерение!..
– Не тебе одному, дорогой, – снисходительно заметила моя жена. – Кто-то именно потому и решил, что это наилучшая точка для вторжения.
– Столько вероятностей! Здесь совершенно не имеет значения, когда кончится эта война!.. Все необходимое уже случилось – все дальнейшие сценарии допустимы!..
– Не совсем все. Если кое-кто проникнет сюда, это будет не одной причудливой, но здоровой ветвью, пострадает весь ствол.
Я засмеялся.
– Дорогая Лидди, суть в том, что это запах свободы – для нас! Мы не должны допустить вторжения, но сами можем делать практически что угодно, и это прекрасно!
– Несомненно, прекрасно, – Ривер пыталась сохранять строгость, просто чтобы кое-кто не увлекался. – Но главное, чтобы неким невероятным парадоксом не оказалось, что в аномалии повинны мы сами. Вот от чего я предостерегаю!
– Тут мы будем осторожны. В конце концов, если выяснится, что во всем повинны мы, это нам тоже предстоит узнать и исправить. Но почерк тут явно чужой.
Ривер согласно кивнула, оглядываясь.
– Да, присутствие очень чуждое.
– Разделимся? Пожалуй, я снова загляну в Абвер.
Ривер кивнула.
– У меня есть одна мысль. Мы с Эльзой кое-что проверим.
– Отлично, – улыбнулся я.
Держа открытыми глаза, уши и прочие органы чувств, недоступных человеку, я направился прямо к центральному входу. Дежурный в будке вытаращил глаза, завидев мою форму. В Абвере недолюбливали птиц из этой стаи – зато никто и не заподозрит, что у нас заговор.
– Гауптштурмфюрер Мейстер, – представился я своим «особым» голосом, подойдя прямо к дежурному, и пристально посмотрел ему в глаза: – И ты будешь мне повиноваться.
Через несколько минут я подходил к «собственному» кабинету, из которого не так давно унесся с помощью вихревого манипулятора. На этот раз адмирал был не в отъезде, – ведь тут я еще никуда его не спровадил, – и ждал внутри. Когда я повернул ручку двери и вошел, он с изумлением оглядел меня, дверной косяк, и сделал движение, будто пытался выглянуть в коридор.
– А где?.. – начал было он, явно не понимая, как мне удалось отделаться от необходимого в таком серьезном месте сопровождения и вторгнуться хотя бы без непосредственного доклада секретаря.
Я приложил палец к губам, поднял лазерную отвертку и повел ею вокруг. Встроенный сканер тут же зафиксировал несколько жучков. Я нажал на кнопку, пустив усиленную радиоволну, в точности настроенную на приемники, безопасную для всего остального, раздался характерный визгливый звук, и потянуло паленой проводкой.
– Бросьте это немедленно! – адмирал уже стоял на ногах и недрогнувшей рукой направлял на меня пистолет, наблюдая за моими манипуляциями очень холодным взглядом.
– Не беспокойтесь, адмирал, это не бомба и не секретное оружие Аненербе, призванное испечь вам мозги. Как вы понимаете по звуку и запаху, я только что удалил прослушку. – Вильгельм Канарис только апатично пожал плечами. По крайней мере, о некоторых жучках он давно знал и имел их в виду. Об остальных если не знал, то догадывался, и тоже имел их в виду. – У меня к вам серьезное дело.
– Ну разумеется… гауптштурмфюрер, – тон адмирала был полон тончайшей иронии, настолько тонкой, что она буквально ласкала слух.
– И я отнюдь не планирую вас убить, – улыбнулся я, игнорируя пистолет, сунул отвертку в карман и направился к стулу, стоявшему по другую сторону стола от адмирала. – Ведь верно говорят, что в военной разведке традиционный тост звучит так: «Наша первейшая задача – фюрер, а точнее, как от него избавиться»?
Канарис усмехнулся. Он уже сел и полностью владел собой.
– Врагов рейха лучше держать поближе. Как, по-вашему, еще должна работать разведка? Быть откровенной и искренней, и отправляться устраивать диверсии в тыл врага с фанфарами? Вы пришли поговорить о моих методах?
– Или, возможно, о ваших личных дневниках с весьма опасным содержанием?
Адмирал слегка прищурился.
– Повторяю – вы пришли поговорить о моих методах?
– Да и нет. Хотите поговорить о моих? О том, как я вошел сюда?
– Боюсь, я слишком занят, чтобы играть в загадки, молодой человек, так что говорите, что вам нужно, или немедленно уходите. Иначе я начну подозревать, что вы не имеете никакого отношения к форме и знакам отличия, которые носите. И моим прямым долгом затем будет задержать вас.
– Превосходно, адмирал. Я собираюсь играть с вами с открытыми картами, так как знаю, что ваш уровень интеллектуального развития позволит вам очень долго сопротивляться гипнозу. Поэтому я хочу, чтобы вы стали моим союзником, а не врагом.
– Кто вы такой, в конце концов?
– Мое имя – Мейстер, и как ни смешно, оно настоящее, насколько могут быть настоящими имена, которые мы носим.
– Гипнотизер с именем Мейстер? – Канарис насмешливо вздернул седоватые брови.
– Совершенно верно, адмирал. Эта папка на вашем столе. Она перевернута, и я не вижу названия, но это досье некой Марты Краузе, не правда ли? Оно стало заметно пухлее с тех пор, как я видел его в прошлый раз.
С лица адмирала сползла улыбка, и в глазах появилось что-то яростное.
– Прекратите морочить мне голову!
– Я отнюдь ее вам не морочу. И не скрываю деталей, только не могу их все объяснить, мне не хватит ни слов, ни времени. Эта дама, насколько мне известно, уверяет, что может вступить в контакт с цивилизацией – прародительницей ариев, обитающих на другой планете. Может быть, уже вступила?
Канарис едва заметно моргнул. Его взгляд невольно скользнул по моим петлицам. Не надо было обладать телепатией, чтобы прочесть в этом взгляде отчетливое: «Проклятое Аненербе…»
– Минуточку, гауптштурмфюрер. Так значит, это внутреннее расследование…
– В некотором роде.
Его взгляд стал снисходительным.
– Да, если вам так проще. Видите ли, есть ненулевая вероятность, что она сумеет с ними связаться, кто бы они на самом деле ни были.
Взгляд адмирала стал ироничнее.
– «Есть многое на свете, друг Горацио…» – проговорил он на чистейшем английском.
– Надеюсь, военная разведка относится к подобным вещам, по меньшей мере, так же серьезно как Горацио, который пожелал сперва сам увидеть призрака. Ведь вам зачем-то нужно это досье.
Адмирал задумчиво глянул на папку.
– Полагаю, какое бы расследование вы ни вели, я не могу обсуждать с вами никакое из своих дел. Я не опровергаю ваших слов насчет того, что это за папка, лишь потому, что не намерен давать вам никаких подсказок.
– Адмирал, все очень просто. Хотите ли вы спасти мир? И Германию?
– А-а, – протянул адмирал после паузы. – Вы один из этих? Что считают себя спасителями отечества, замышляя очередное варварское кровопролитие…
– А вы даже не пытаетесь мне подыграть, адмирал. Как же ваши методы? Где попытки держать врагов рейха поближе под рукой?
Кажется, я в самом деле завел его этим рассуждением в тупик. На полторы секунды. Но мне этого хватило, чтобы начать говорить следующее:
– Давайте, я расскажу вам побольше о содержимом этой папки. Может быть, тогда вы мне хоть чуточку поверите. Расскажу о том, что в ней есть и, может быть, о том, чего в ней нет. Возможно, это будут недостающие ниточки, которые вы давно искали…
Тех полутора секунд замешательства хватило, чтобы мой голос проник в его сознание, и чтобы он отнесся к моим словам серьезно, хоть это не было настоящим внушением.
– Вы абсолютно правы в том, что это дело вызывает беспокойство, – заключил я минут через пять. – Вовсе не тем, что фрау Краузе шарлатанка или сумасшедшая. Хотя, признаться, было время, я сам считал ее таковой. – Но с тех пор сложил два и два. Сперва Марта Краузе была ширмой, за которой, как я думал, я скрываю вмешательство в историю Ривер. Потому что удобнее всего было скрывать тень вмешательства извне именно за этой личностью. Я полагал, что обманываю Доктора, чтобы ему было спокойнее. Смягчаю углы в нашей небольшой семейной размолвке, даже не размолвке, просто в замешательстве. Но похоже, ложь обернулась правдой. Стоило лишь убрать все фильтры восприятия и узнать, где находятся «точки напряжения» в происходящем вторжении. – Но полагаю, вы и сами не раз сталкивались в своей практике с необъяснимыми вещами.
Последние слова вывели его из очень легкого транса, почти вернув на прежнюю скептическую позицию. По крайней мере, на ее видимость.
– Все это, несомненно, очень занимательно, герр гауптштурмфюрер. Но мы слишком редко сталкиваемся с «необъяснимым», чтобы считать его влияние на нашу жизнь сколь-нибудь серьезным. Какие есть поводы считать все эти басни более чем обманом?
– А? – переспросил я, рассеянно выставляя координаты на вихревом манипуляторе. В данный момент было неважно, что он думает, я сказал ему главное, а он выслушал, и не сможет в нужный момент не учесть полученную информацию. – Да, разумеется, совершенно никаких, всего доброго, герр адмирал!
Я весело ему улыбнулся, нажал на кнопку и исчез из его кабинета в тот самый момент, когда он пристально на меня смотрел. Пусть думает что угодно хоть про гипноз, хоть про зеленых человечков – он будет настороже и готов ко всему.
Перенесся я недалеко, возникнув перед носом его секретаря, сидевшего за своей конторкой неподвижно, будто манекен, напоминавший дурно замаскированного автона. Я щелкнул пальцами перед его остекленевшим взором и задал вопрос:
– Когда адмирал встречался с Мартой Краузе?
– Два дня назад, – последовал незамедлительный ответ довольно-таки надтреснутым голосом. Дальше он забубнил несущественные подробности о месте и точном времени встречи посреди насыщенного расписания адмирала.
– Хорошо, отомри, когда я исчезну, – велел я и, услышав, как в кабинете загремел стул, а затем послышались быстрые приближающиеся шаги, усмехнувшись, «исчез». Разумеется, адмирал кинулся к двери почти сразу же, как мы расстались, но браслет перенес меня не только через закрытую створку, но и на минуту раньше во времени, что дало мне более чем достаточную фору.
Теперь браслет был настроен на сигналы манипулятора Ривер. Где бы она ни находилась, я должен был очутиться поблизости. Трудно было рассматривать это как покушение на частную жизнь, так как она намеренно оставила открытый канал для перемещения. Меня ждали.
Хлоп! Ага, я в чьей-то квартире… В прихожей, если быть точнее. За приоткрытой дверью в комнате слышались знакомые голоса Ривер и Элис. Я постучал в створку привычные четыре стука, чтобы появление не было неожиданностью, и вошел в гостиную – очень классическую, в очень ровных салфеточках на всех тумбочках, на какие не были навалены бумаги, книги, от брошюр до солидных фолиантов, и карты – те, что не были пришпилены к стенам, испещренные рунами и прочими условными знаками. Помимо земных карт тут были карты звездного неба и каких-то местностей слишком локального значения, чтобы на них можно было с уверенностью распознать, на какой планете они находятся.
Посреди гостиной стояло кресло с высокой спинкой, в котором неподвижно сидела белокурая женщина, довольно красивая.
– О, фрау Краузе, полагаю? – уточнил я очевидное. Ривер рассеянно кивнула, продолжая рассматривать какие-то шифры и хмурясь.
– Выходит, ты тоже просто следила за ней в тридцать восьмом году?
– Не то чтобы всерьез, но она начала меня интересовать, подвернувшись случайно. И тут кто-то заглушил все аномальные сигналы.
– Нда… и это был я. Но в любом случае, в тридцать восьмом еще ничего не случилось, – не считая того, что это время сожрали риперы. – Это должно случиться здесь.
– Да. И! – Ривер победно помахала каким-то листом бумаги. – Это планета Нибиру!
– Название Юпитера у шумерцев? – переспросил я скептически.
– Есть различные версии. На аккадском название планеты означает «место встречи». Предположительно, она повлияла на развитие цивилизации на Земле. – Как и множество других. Ни одна планета во Вселенной на деле не «висит в вакууме». – Она движется по орбите, расположенной в пространстве-времени не самым обычным образом. Периодически она будто полностью исчезает из пространства, затем возникает вновь. Можно было бы предположить, что в эти периоды она перемещается более во времени, чем в пространстве.
– Отличная планета.
– Есть одна тонкость. Периодичность ее появления связана на самом деле не столько со скачками в цивилизационном росте, а с периодами и скачков и одновременно самых больших упадков и откатов в развитии. Последующие всплески можно даже рассматривать как побочный эффект. Насколько можно заключить, жителям Нибиру нужна Земля как маяк, для того, чтобы возвращаться в это самое пространство. Им нужен определенный уровень отдельных частей общества, чтобы помочь им открыть дверь с этой стороны, но общий высокий уровень цивилизации не нужен абсолютно и оттого обычно искусственно подавляется в глобальных масштабах. Знания же, необходимые для того, чтобы открыть доступ в данное пространство, передаются из поколения в поколение, через тайные общества, шифры и коды для посвященных – через людей, которые верят в пришествие «благих богов» и помогают им скоординировать когерентность измерений.
– Ты сказала – когерентность! То есть, на самом деле, это не движение в пространстве-времени, а движение в различных вселенных, получающих когерентность в некоторых точках.
– Именно. – Ривер покосилась на озадаченную Элис. – Но боюсь, ты выразился для нашей спутницы еще менее ясно, чем я. Тогда как мы всегда поймем друг друга!
– Отлично, тогда, как ты думаешь, для чего им нужна эта когерентность? Судя по появлению риперов в смежных измерениях, это нечто совсем нехорошее.
Ривер удалось покачать головой и покивать ею практически одновременно.
– Я полагаю, что они совершают периодические прибытия для проверки, насколько подходит им для заселения данная вселенная. Динамика, судя по всему, идет в нужную им сторону. Я думаю, что это – исход.
– Ага. Жители угасающей Вселенной ищут себе новый дом. Могу понять.
– И судя по массовому появлению риперов даже в тридцать восьмом году, боюсь, в этот раз они собираются остаться.
– Риперы! – радостно улыбнулся я и с интересом принялся возиться в бумагах, быстро просматривая руны, шифры, иероглифы, которые сами собой складывались в различные комбинации и формулы в глубине мозга. – Так и знал! Никакой это не аналог фагоцитов континуума, это стервятники, устремляющиеся в слабые места, но когерентность ускользает, и их появления не отличаются стабильностью. А вот если все сделать правильно, то ничто их не остановит. Это армия вторжения и зачистки, чистящий порошок для удаления всех бактерий – ненужных форм жизни. С тем, чтобы затем их хозяева поселились в чистоте и комфорте! – заключил я торжествующе. – Ха-ха!
– Вы… радуетесь? – оторопело уточнила Элис.
– Только тому, что прав, – успокоил я. – Они мне тут совсем ни к чему, терпеть их не могу. Рад, что узнал их гнусную подноготную. И да, у нас отличные новости. Для того, чтобы они вошли, нужно открыть дверь отсюда. И ключ для открытия двери у нас здесь. Нужно только кое-что подправить в шифрах, чтобы ключ стал негоден. Тем более сам ключ, как и задумано теми, кто его создал, имеет весьма туманное представление о том, что открывает. – Я покосился на покоящуюся в трансе фрау Краузе. На ее щеке красовался след от гипнопомады.
– Теперь действует не только через слизистую? – поинтересовался я.
– Всегда действовало, но замедленно, – отозвалась Ривер. – А еще у меня есть галлюциногенная нюхательная соль.
– Отлично, ну… посмотрим, как лучше зациклить коды?
– Я уже подобрала оптимальные варианты. Их можно замкнуть на прежние периоды возвращений и их остаточные следы – следы деятельности нибирцев в прошлом, их генетические эксперименты над землянами и прочее. Это достаточно безопасно и поможет ослабить все следы.
Примерно час мы возились с документами – бумагами, папирусами, парой глиняных и каменных табличек, внося мелкие исправления. Элис, видимо, от скуки, открывала дверцы комодов, продолжая обыск помещения. С ее стороны донеслось заинтересованное восклицание. В одном из шкафов обнаружилась целая коллекция колб с формалином и множеством человеческих зародышей различных рас, на разных стадиях развития, с отклонениями и без.
– Кажется, у этого два сердца, – заметила Элис.
– Действительно? – Я подошел взглянуть, критически осмотрел двойной шар сросшихся черепов сиамских близнецов, вскрытую грудную клетку и брюшную полость с двумя сердцами, тремя легкими и с одним желудком, бросил: - Не наш, - и вернулся к делам.
Фрау Краузе все это время сидела неподвижно, а Элис, уже закрыв все шкафы, нервно на нее посматривала.
– Вы думаете, она не заметит, что тут кто-то был? Она же может вспомнить, как мы появились.
– Маловероятно, – отозвалась Ривер, прожигая лазером дополнительные штрихи в шифре на старинном свитке. – Кстати, на данном этапе подготовки она уже может вступать в частичный телепатический контакт с нибирцами, в режиме приемника. Скорее всего, она решит, что это был один из таких контактов. Ничего не помнить после них совершенно нормально.
– Тонкое хирургическое вмешательство тонким хирургическим вмешательством, но… – я пристально посмотрел на Ривер, когда мы завершили свое усовершенствование преданий старины глубокой.
– Стоит уменьшить вероятность на всех уровнях, – кивнула она.
– И как мы это сделаем? – изнывая от любопытства спросила Элис.
– Здесь мы сделали все возможное, а теперь – в ТАРДИС! – Ривер подошла к Марте Краузе и, вытащив носовой платок, аккуратно стерла след от помады.
Элис с энтузиазмом бросилась к двери.
– Элис! – позвал я, и показал ей браслет. – Так быстрее!
Элис стушевалась и побежала обратно…

Так-так-так… и что говорят приборы?
Все могущие быть полезными датчики уловили понижение вероятности аномалии, но она все еще была высока. Значит, время «взлетать». Мы рассчитали координаты появления блуждающей планеты, «взмыли» во временной вихрь и заняли свое место в засаде. Вмешательство должно было быть минимальным, чтобы затронуть как можно меньше причинно-следственных связей. Мы планировали заключить саму точку проникновения во временную петлю, чтобы полностью заблокировать эту возможность. Чем меньше будет петля, тем быстрее ее содержимое растратит свою энергию в замкнутом цикле и прекратит существование в принципе. Но для того, чтобы петля была мала, нужно будет подойти очень близко. Почти соприкоснувшись с вероятностью ответного воздействия, или даже соприкоснувшись с ней.
Когда на наших сканерах проступил огромный, кажущийся пылающим, шар, я не сдержался.
– Да она как Галлифрей!..
– Видно, судьба у нас такая, – меланхолично согласилась Ривер, продолжая быстро перерассчитывать коррекции координат. Ее пальцы порхали над клавишами со скоростью крылышек колибри.
– Они нас заметили.
Похожий на метеоритный поток, к нам несся гудящий в ментальном поле рой живых горгулий. Вероятность того, что они сумеют «установить когерентность» с содержимым нашей ТАРДИС при массированной атаке, была далеко не нулевой. Поэтому, пока Ривер была занята тщательной подготовкой и отладкой петли, я вывел на поверхность оптимально модифицировавшейся в форму дискообразного боевого космического корабля ТАРДИС электромагнитные пушки, генерируя отражающую волну. Тварей, что сумеют прорвать заслон, будут поджидать и другие фокусы…
– Прогноз! – объявила Ривер. – Волна ментального воздействия, для нас несущественная. Парадоксальная фаза, затем цикл окончательно замкнется, и все в порядке! Мы их остановили.
– Отлично! – отозвался я, увлеченно отражая попытки риперов не только атаковать ТАРДИС, но и прорваться в лакомую для них вселенную – вот она, та самая волна, в иной вероятности, вероятности успешного вторжения, где не было нас, прорвавшаяся в тридцать восьмой год.
– Зона ментального воздействия!..
Все спокойно…
– Парадоксальная фаза через пять, четыре…
Я ощутил еле уловимый ментальный всплеск, теряющийся в общем «шуме» волны, и вместе с ним тихий щелчок – щелчок предохранителя «вальтера», и оглянулся. Элис, стоя в стороне, с видом сомнамбулы вскинула пистолет, целясь в Ривер, контролирующую ювелирную петлю.
«Ривер!..» – я сдержал оклик, да и отталкивать ее от приборов сейчас было нельзя. До Элис я бы тоже не успел добраться вовремя, оставалось только одно – быстро переместиться на линию огня и словить пулю под ложечку.
Вот тебе… не вручай всяким низшим формам жизни пистолетов…
И какая дивная статистика – два раза из трех это была женщина по фамилии Саксон. Не зря я решил, что пора мне в британские короли… Я свалился под консоль, стиснув зубы, чтобы не ругаться и не засмеяться одновременно – это было бы больно, и продолжал мысленно считать, так как уже плохо слышал Ривер, да и перед глазами повисла еще призрачная золотистая дымка.
– Один!..
Парадоксальная фаза!
Я снова стою у консоли, безо всяких последствий выстрела. Мы с Ривер переглядываемся, она кивает – дело сделано! Дальше дело автоматики и законов природы. Мы смотрим на Элис, поднимающую пистолет, и просто отпрыгиваем в разные стороны. Я выхватываю отвертку, чтобы выбить импульсом из руки Элис оружие. Но что-то меня останавливает. Неожиданная перемена в воздухе и в лице девушки. Ее глаза перестают быть стеклянными. Она торопливо опускает пистолет, предусмотрительно защелкивает предохранитель, а потом бросает «вальтер» на пол. И, совершенно очнувшись, беспомощно переводит взгляд с одного из нас на другого.
– Я чуть не сделала это снова! Ох… – выдохнула Элис. – Но я не могла… Как?! С вами все в порядке? Правда? Это же машина времени!
– Это не только машина времени! Да вы просто чудо, Элис!
Она уловила ментальную волну как обычный человек, но оправилась необычно быстро. Большинство людей не ощутили бы столь малую парадоксальную фазу, даже находясь в ее эпицентре, и не запомнили.
Мы переместились на некоторое время вперед, с того момента, как в последний раз были в Берлине, и зависли над «ключевой точкой» – замком Вевельсбург, где фрау Краузе намеревалась провести приглашающий нибирцев ритуал. Переведя стены ТАРДИС в режим условной прозрачности, так, что казалось, будто консоль ТАРДИС и мы парим в облаках, к восторгу Элис – снаружи нас и вовсе не было видно – мы понаблюдали за уровнем аномалий в течение всего дня и сочли его полностью приемлемым.
А потом заглянули в Северную Африку, и полюбовались, как танки генерала Роммеля раскатывают в пыль ошметки разбуянившихся, но уже потерявших заряд и управление мумий, повылезших из подземного города Хамунаптры, и для верности методично обстреливают весь квадрат, покрывая небеса Египта непроглядной тьмой вздымающегося песка. Искать после этого что-нибудь живое в тех местах было бы бессмысленно. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что и раньше живого там было кот наплакал, даже когда оно двигалось и совершало запрограммированные агрессивные действия.
И наконец, совершили последний тест в этой вселенной – заглянули еще на неделю вперед, посмотреть, как будут развиваться события: отправились в Берлин сорок второго года, который в нашей Вселенной никто не видел и не увидит. Все еще мрачный, настороженный, кровавый, возбужденный, пропитанный сводящим с ума воздухом жаждущих родиться вероятностей. Все говорили о конце войны как о чем-то решенном. Много было растерянности и недовольства, озабоченности, подавленности, и, одновременно, радости. Приглушенной, но распирающей стены, как готовая ворваться на улицы, подмывающая фундамент, разбушевавшаяся подземная река. Мы поблуждали по улицам, ловя самые разные ментальные волны и взгляды. Кто-то открыто шарахался от моей формы. Кто-то, напротив, взирал с надеждой и норовил вставить гвоздику в петлицу. А ведь был еще только февраль.
– Кажется, ты выбрал не самую удачную маскировку, – заметила Ривер.
– Зато как познавательно! – возразил я.
Затем мы вспомнили, что люди все же иногда едят, и завернули в какой-то кабачок, ненадолго отвлечься на баварские шпикачки и местные экзотические напитки. Общество в нем было самое разношерстное, но не недружелюбное. Все кругом гудело, и до сих пор, конечно, обсуждали невероятное исчезновение вождя германской нации прямо во время пламенной речи на военном совещании, транслировавшемся в прямом эфире на телевидении. С внезапным возникновением на его месте огромного гладковыбритого человека в набедренной повязке и золотых египетских украшениях, которого с испугу немедленно застрелили на месте. И правильно сделали. Этот древний результат генетических экспериментов над землянами предполагался еще и неуязвимым, но нашим невольным агентам и союзникам, судя по всему, отлично удалось подобрать ключ к его защитному коду. Мы, конечно, подстраховывали, оставаясь неподалеку, но они прекрасно справились сами!
Играл патефон. Какой-то молодой лейтенант пригласил Элис потанцевать, и мы на время остались одни.
– Мечты сбываются, – пошутил я. – Вот мы и убили Гитлера.
– Все еще соревнуешься с Доктором? – улыбнулась Ривер.
– Нет. Но по-моему, все равно забавно. Шутка это была или нет – начавшееся шуткой, хоть где-то, да происходит совершено всерьез. Теперь война тут закончена, и что-то пойдет совсем по-другому – в другой вселенной.
– Может быть, и не совсем по-другому.
Я пожал плечами.
– «Совсем» никогда ничего не бывает. Историческая инерция требует своего. Импульс должен выработать свою энергию, чтобы самопогаситься. Может быть, они и не извлекут должного урока из того, что закончилось быстрее, чем могло бы. А может, наоборот, им будет легче, чем после всех совершенных оборотов. Может, им повезет, и они сумеют найти равновесие. Может, нет. Не знаю. Но пожалуй, это все равно того стоило. По крайней мере, в том мире, где это было возможно.
– Конечно, стоило. – Ривер задумчиво посмотрела на танцующую Элис. – Она довольно странная девушка.
– Да, я тоже заметил. Очень быстро избавилась от ментального воздействия, помнила все, что с ней произошло и в трансе и в парадоксальной фазе, очень легко переносит транспортировку на вихревом манипуляторе. Обычно людей мутит с непривычки.
– Может быть, Доктор был прав в своих подозрениях.
– В каких подозрениях!..
– Из-за ее фамилии. Что она как-то связана с тобой…
Я вытаращил глаза, и поставил опустевшую рюмочку из-под анисового ликера на стол.
– Ривер, да как я мог?..
– Не ты.
– Не понимаю.
Она вздохнула. Поля шляпки с орлиным пером опустились, скрывая ее лицо.
– Когда ты счел, что лучший способ спасти Вселенную – запереться в Пандорике, я не расформировала базы. Но я все же спрятала часть детей – превратила их в людей, и отправила в приюты и к приемным родителям в разных временах, на разных планетах. Потом, когда Вселенная была перевоссоздана, и все эти полгода будто никогда не существовали, казалось, что не нужны никакие отменяющие действия – все дети были снова на месте, и вообще, всего этого времени просто не было. Но в условиях сильных аномалий, вот как эта, к примеру, мог сработать некий остаточный эффект, эхо произошедшего и никогда не происходившего. Элис Саксон может быть одним из потерянных, хоть и никогда не терявшихся детей Нового Галлифрея. А может не быть. Как тут поступить, неизвестно. Чтобы не рисковать, я собирала части их личностей у себя. Но в итоге – я этого будто не делала. У Элис нет «часов», которые могли бы восстановить ее природу.
– Но мы ведь сделали таймледи даже Сьюзан, а она была просто человеком.
– Да. Но едва ли правильно хватать и переиначивать природу всех, кого мы подозреваем, или кого придет в голову.
– Да, конечно. Тем более, по нашему счету, все наши дети на месте, никто не пропадал. Возможно, Элис – эхо одного из них, с которым и так все в порядке.
– Да, это возможно.
– А если к ее истории примешиваются иные вероятности, может быть, когда-нибудь у нее найдутся и часы. Или просто что-то станет более явно. Пожалуй, имеет смысл просто слегка за ней присматривать.
Ривер удовлетворенно кивнула:
– Я тоже так думаю.
Какое-то время мы просто смотрели на танцующую Элис. А потом в воздухе снова что-то переменилось. Я бросил взгляд на дверь и увидел исчезающий за ней край твидового пиджака. Очень знакомого… но ощущение тут же пропало.
Я с тревогой посмотрел на Ривер. Она обеспокоенно озиралась.
– Ты видела его? Это был он?
– Не знаю. В любом случае, он не вошел.
– Может быть, его тоже привлекла аномалия.
– Возможно.
– И ты не хочешь с ним встретиться?
Хотя, что мы знаем о нем в это мире? Что он помнит? Что знает? Одиннадцатый, а не Десятый. Зато это был Доктор Ривер.
Ривер ответила мне долгим загадочным взглядом.
– Я вернулась в тридцать восьмой год не для того, чтобы встретиться с прошлым. А для того, чтобы с ним попрощаться.
Я сел на место. Меня распирали чувства. Причем, хорошие.
– Но все же как-то жаль. Он кажется таким одиноким, неприкаянным. Даже с Дженни у него, похоже, не сложилось родственных отношений.
– Может, он просто так устроен?
– И потому вечно о чем-то печалится? Может, мы можем сделать для него что-то хорошее? Вернуть часть прошлого. Например – Донна. Как ты думаешь, он обрадуется Донне? Уж она-то его растормошит? Мы же можем вернуть ей память.
– Но только в теле таймледи.
– Разумеется.
– А куда мы денем человеческое?
– Это же всего лишь тело! – фыркнул я.
– Знаешь, у некоторых есть предрассудки на этот счет.
– И в самом деле – предрассудки! Но игра же стоит свеч!
Ривер засмеялась.
– Я думаю, теперь главное, что стоит сделать – это вернуться в свою вселенную. Как бы тут ни было весело!
Танец закончился, раскрасневшаяся Элис вернулась к нам, и мы немедленно втроем растворились в сумрачном свете ламп кабачка, – в частности, чтобы не наткнуться случайно на Доктора, – и вернулись в ТАРДИС.
– А вот теперь – в британское посольство! – объявил я.
Элис заметно заволновалась.
Но мы вернулись в тридцать восьмой год, ничего не помнивший о вторжении живых горгулий, и которому до конца еще не развязанной Второй Мировой войны оставалось семь долгих лет.
Но что такое семь лет в сравнении со всей историей человечества? «Историей войн»?

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто", Метагалерея Мастера 2013

---

[Бранд]

Всем, кто помнит нашу первую игру в "Ночь в тоскливом октябре" )

 Эль-Лис 2013-11-06 в 22:44 написал(а):
Паника
Они в нас играют!!!
"Икабод Крэйн просыпается от предсмертной агонии, переместившись во времени на 250 лет вперед. Крэйн обнаруживает мир на грани разрушения и узнает, что только он является единственной надеждой человечества."(с)
myshows.ru/view/32020/

@темы: Игры

---

Галерея Мастера, ч.4 Джейкоби; Симм

[Бранд]

13. Брат Кадфаэль и чудесная часовня
14. Ультрафиолетовые грезы

Название: Брат Кадфаэль и чудесная часовня
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: мини, 1350 слов
Персонажи:

Брат Кадфаэль (спойлер)

Яна!Мастер, Хью Беренгар, безымянный таймлорд
Категория: джен, намек на детектив, кроссовер
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Однажды в Шрусбери, посреди поля, чудесным образом появилась часовня.
Примечание: Кроссовер с сериалом "Кадфаэль" (1994-1996), снятым по мотивам романов Эллис Питерс,

спойлер

главную роль в котором сыграл Дерек Джейкоби, также сыгравший одно из воплощений Мастера, более известное как профессор Яна. В рассказе есть намеки на события мини "Флот Хардрады", опубликованного в выкладке команды Whoniverse на ФБ прошлого года. Просто из интересного - роль шерифа Хью Беренгара в первом сезоне сериала сыграл Шон Пертви, сын Джона Пертви - исполнителя роли Третьего Доктора.

С человека, к которому позвали бенедиктинца брата Кадфаэля для последнего причастия, заживо содрали кожу.
– Было ли это необходимо? – сокрушенно спросил брат Кадфаэль по дороге сэра Хью Беренгара, шерифа Шрусбери. – Неужели вы находите подобный поступок христианским?
Хью Беренгар хмурился, не слишком расположенный поначалу к беседе, но, поразмыслив, счел, что совет именно брата Кадфаэля будет для него не лишним.
– Дело тут не в том, насколько наш поступок был христианским, а в том, насколько дьявольским и опасным могло быть то, что его вызвало. Аббат не говорил вам о чудесном появлении часовни в здешних местах? Часовни, каковая, как будто бы, простояла здесь не менее сотни лет, а между тем еще третьего дня ничего на ее месте не было, кроме старой пашни.
Брат Кадфаэль посмотрел на шерифа снисходительно.
– Кто же не слышал о появлении часовни в здешних местах? Все сороки трещат только об этом. И как тот несчастный, к которому мы идем, связан с появлением этой часовни? Ведь именно поэтому отец настоятель послал меня. Последнее причастие – не совсем моя обязанность.
– Вы как всегда проницательны, брат Кадфаэль. Разумеется, именно поэтому выбор пал на вас. Из-за вашей проницательности. Расследование архиепископа из-за этого нашумевшего дела может принести нам кучу неприятностей, если только мы сами не разберемся в том, что происходит. Король Стафан, находящийся ныне неподалеку от наших краев, намерен завтра посетить чудесную часовню. Как вы знаете, бессмысленная жестокость также не входит в круг моих обычных обязанностей, как в круг ваших – последнее причастие для грешника.
– Но отчего же мы так медлим? – вопросил брат Кадфаэль. – Ведь жизнь несчастного висит на волоске после всего того, что с ним сотворили. Или вы желаете вовсе не последнего причастия, а только расследования? Моего расследования? Вы желаете что-то найти, или желаете что-то скрыть?
– Не ведаю, чего именно желаю, брат Кадфаэль, – задумчиво произнес шериф Беренгар. – Может быть, чуда, может быть, объяснения чуда, в чем вы так преуспевающи. Могу сказать вам также еще только одно: несчастный грешник навлек на себя столько страданий еще и по той причине, что они его мало трогают. Именно потому в нем есть что-то дьявольское. Думаю, он все же умирает, но мы располагаем некоторым временем, оттого спешка наша не чрезмерна…
– Хорошо, тогда могу я узнать, в чем он так провинился, что внушил вам столь великий страх? И какое отношение он имеет к чудесно явившейся в поле часовне?
Беренгар засопел, нахмурился еще мрачнее и наконец отрывисто сказал:
– Начнем не с начала. Но этот человек – не человек. Мы знаем, что у него два сердца.
– Надеюсь, вам не пришлось для этого вскрывать ему грудную клетку? – иронично уточнил брат Кадфаэль.
Хью Беренгар медленно кивнул.
– Да, мы… привскрыли. Ибо пульс его был весьма странен. Мы знаем определенно, что у него два сердца.
– И он все еще жив, – отметил брат Кадфаэль. – Да, похоже, вы меня убедите в том, что это не совсем человек. Однако в моих странствиях я видел людей с двумя головами, с четырьмя руками, или сросшихся какими-либо частями тела – и они были всего лишь людьми, недужными, несущими свой крест.
– Его кровь имеет необычный оранжевый оттенок.
– Гм.
– Его тело холодно, как у змеи, и внутри оно холоднее, чем снаружи.
– Гм…
– Поверьте, брат Кадфаль, мне совершенно не до шуток. Кроме того, он обладал некими предметами…
– Которые, очевидно, ему не помогли.
– Обладает странными знаниями и говорит чертовски странные вещи!
– А, он говорит странные вещи! Так бы сразу и сказали – это многое объясняет.
Шериф Беренгар насупился.
– Побеседуйте с ним, отпустите грехи, если это в ваших силах и в его интересах, и вы поймете все, что казалось нам пугающим и смущающим наши души.
– Аминь, – согласился брат Кадфаэль. – Введите же меня в сию обитель скорби.

Запах подземелья был, как водится, удушлив и затхл, и полон самыми неприятными миазмами. Но улавливалось в нем что-то еще, крайне тревожащее нюх своей чужеродностью. Или напротив? Вовсе не чужеродностью?
Беренгар остановился в дверях. Кадфаэль прошел немного вперед в недра каменного мешка, где на голых деревянных досках лежало нечто еще дышащее – надсадно и хрипло; колеблющееся и трепещущее; покрытое корками подсыхающей крови, из-под которых сочилась свежая, стекающая повсюду тонкими струйками, капающая с шершавого занозистого ложа на каменный пол; и, кроме того, все еще скованное цепями.
Брат Кадфаэль изумленно оглянулся. Шериф Беренгар лишь пожал плечами.
Это создание все еще могло быть чем-то опасно? Как бы то ни было, из цепей в таком состоянии ему едва ли вырваться, иначе оно давно бы это сделало.
– Оставьте нас, – сказал брат Кадфаэль. – Таинство должно совершиться в тишине и без посторонних глаз и ушей.
Беренгар кивнул и исчез в зияющем чернотой проеме, закрыв за собой тяжелую окованную железом дверь.
– «Брат Кадфаэль»? – послышался свистящий шепот в тишине подземелья, не просто шепот – снабженный насмешкой. Это существо не только еще жило, ему было почти все равно, что происходит, оно преследовало некую собственную цель.
– Что ты знаешь обо мне? – спросил брат Кадфаль.
– Все, – существо в буквальном смысле из крови и плоти испустило тихий безумный смешок. – Разве не забавно, что нечто повлекло тебя укрыться именно здесь, в Англии, в монастыре, в двенадцатом веке…
– Чем же так примечателен двенадцатый век? – спросил брат Кадфаэль. – Кроме того, что это время нашей жизни?
– О, не скромничай! – существо зашлось в кашле от очередного неудачного смешка. Монах разглядывал его чуть прищурившись, оценивая степень и безумия, и повреждений. – Пусть это почти на целую сотню лет отстоит от времени, в которое ты был помещен когда-то, забывший собственную личность на целое воплощение, потерянную регенерацию, но похоже, ты вспомнил, раз решил спрятаться именно здесь. Думал, ты можешь убежать от войны и укрыться тут, рассказывая сказки о своих невероятных познаниях, почерпнутых из ветхих книг и путешествий в экзотические страны, в крестовом походе?..
Брат Кадфаэль мягко усмехнулся. Правда, мягкость вышла странной – мягкая усмешка тигра, знающего, что добыча уже не ускользнет.
– А разве я не был в крестовом походе? Крестовый поход, Временная война – какая разница?
Он наклонился над умирающим, разглядывая его безо всякого сожаления.
– Разница в том, что с нашей войны не сбежать никому! – Глаза незнакомца бешено сверкали во мраке, в отблесках коптящего низкий свод факела. – Где бы ты ни скрылся, мы найдем тебя! Никому никогда не удастся дезертировать!
– Неужели? – небрежно обронил «Кадфаэль». – Значит, следуя принципу «никому не убежать», ты сам сбежал под предлогом поиска дезертиров. Ты без подсказки догадался, где найти меня?
– Да, я догадался!..
– Это прекрасно! – почти прошептал «Кадфаэль», и в глазах его засветилось ответное жестокое безумие. – Ты вычислил это время и место, потому что знал о нем. Был ли ты среди тех, кто когда-то отправил меня сюда?
Существо рассмеялось.
– Я всегда тебя выслежу, где бы ты ни был! Мне не впервой!
– Я догадывался, – почти ласково шепнул «Кадфаэль», – что однажды ты это сделаешь! Именно поэтому мои люди знали, что делать – как встретить тебя. То, что они сделали – не случайность. Они сами не знают о том, что исполняют мою волю. Понятия не имеют, чем тебя опоили, отчего теперь ты не можешь лгать и не очень-то осознаешь, что умираешь. Наверное, это слишком милосердно с моей стороны, было бы, пожалуй, неплохо оставить все как есть, чтобы понемногу все осозналось, все почувствовалось…
«Брат Кадфаэль» вытащил из скрытых под рясой ножен кинжал – «наследие крестовых походов».
– Но если нашел ты, найдут и другие. Никакого неаутентичного оружия. Лучше поменьше оставлять следов. Приходится быть осторожным.
«Кадфаэль» присмотрелся к «привскрытой» в двух местах грудной клетке, и всадил клинок сперва в одну рану, затем, когда над умирающим таймлордом – его соотечественником – начало клубиться золотистое облако, в другую.
– Регенерации не будет, – сухо заключил «Кадфаэль». – Так заканчиваются войны.
Не вытирая клинок, он спрятал кинжал, который больше никогда ему не понадобится, в ножны и, подойдя к двери, коротко в нее постучал.
Еще немного погодя, перебрав и изучив вместе с Хью Беренгаром загадочные вещи умершего, он забрал их и отправился прямиком к стоявшей в поле «чудесной часовне», предусмотрительно оцепленной людьми шерифа, не подпускавших пока толпы алчущих чуда паломников.
Открыв дверь чужой ТАРДИС чужим ключом, он, насвистывая, сбросил грудой забранные вещи у двери и подошел к консоли. Смена ТАРДИС определенно еще лучше поможет замести следы. Но все же едва ли слишком хорошо, одержимость участников войны превосходила всякое вероятие и их собственные возможности. Может быть, придется принять более радикальные и странные меры. Например, воспользоваться временным искажением личности – это наверняка должно сбить преследователей с толку. А что касается места и времени… Почему бы по-настоящему не «пережить всех» – в самом конце Вселенной?! Одно то, что этот конец существует помимо Временной войны, а не вместе с нею, докажет то, как она бессмысленна.


Название: Ультрафиолетовые грезы
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 958 слов
Персонажи: Шан-То, Профессор Яна
Категория: джен, лирика, триптих
Краткое содержание: Что остается в конце Вселенной.
Примечание: К серии "Утопия".

спойлер

Профессор Яна – временно ставший человеком и потерявший память Мастер.

Она инсектоид – насекомое. Разумное, высокоразвитое, наделенное тонким интеллектом и утонченными чувствами. Она видит этот мир не так, как люди и другие еще живые существа. Ее восприятие цвета уходит далеко в ультрафиолетовый диапазон. Можно сказать, что она видит больше, чем люди. И она – последняя в своем роду.

С чем сравнить чувство, когда холод вгрызается под защитный кокон и хитиновые покровы? Она спала, но продолжала сознавать, чувствовать всепроникающий холод, разрывающий каждую клетку, настоящее рассеяние, не просто умирание – умирание всего живого, последнее, необратимое, когда нет шанса сохранить жизнь в своих потомках, сменить форму, остается рассеяться лишь в ничто, где нет разума, нет инсектоидов, нет людей, нет будущего, нет прошлого, поистине вечный сон без конца и без начала…
– Есть выживший! – крикнул кто-то, и во тьму и холод на самой границе небытия вторглись движение, свет, тепло, чьи-то руки. Чужие, человеческие. Еще один день напоследок. День длиною в семнадцать лет.
Конгломерат Малкассайро погиб окончательно, выжила только одна особь, благодаря случайной удачной комбинации генов, более жизнестойкой, в чем-то более атавистичной – энтропия была всеобщей, она затрагивала и ДНК всех живых существ в большей степени, чем когда-либо. Беспорядочность, ведущая к скорейшей гибели. Есть куда больше вариантов, ведущих к смерти, чем тех, что ведут к жизни.
Люди, обнаружившие конгломерат, были экипажем космического корабля, совершившего аварийную посадку. Несмотря на неисправности, они нашли способ восстановить поврежденный атмосферный купол. Правда, для этого пришлось окончательно разобрать корабль, основать что-то вроде поселения, а потом на планету посыпались и другие корабли, маломощные, способные долететь лишь до этой планеты, которая, по счастью, была теперь пригодна для обитания, хотя бы на время – преддверие Утопии, в котором можно остаться навечно. А в первичном поселении, носящем название первого разбившегося судна, строился все эти годы корабль более мощный – из технологий погибшего конгломерата, остатков упавших судов и буквально чего попало, что могло бы прийти в голову применить только одному человеку, восстановившему атмосферный купол, нашедшему ее – Шан-То, и строящему громадный ковчег, который мог унести всех, кто выжил на этой планете и еще не отчаялся. Он был прекрасен, хоть и принадлежал к чуждой расе – он тоже «видел в ультрафиолете», он мог вообразить и сделать то, чего не мог больше никто, он мог преодолеть границы гибнущей Вселенной, все еще видя там жизнь.

***

Шан – я знаю, что на самом деле я мертва. Что все мы мертвы. И все еще живы – до тех самых пор, пока можем – То. Шан – я знаю, что многие потеряли надежду. Люди, что искали Утопию, попытались найти спасение в иллюзорном возврате к прошлому, к примитивной жизни, к дикости, к каннибализму, будто это отчаянное заклинание, ритуал, который может волшебным образом защитить их, как если бы саму эволюцию они сочли воплощением энтропии и повинной во всех их бедах. Наверное, они на самом деле в это верят – То. Шан – по крайней мере, эта иллюзия дает им держать глаза крепко закрытыми и не видеть даже того, что видят люди, не видеть того, что их травмирует, не видеть конца – То. Шан – но я не должна говорить плохо о людях, которые спасли меня. Особенно об одном из них – То. Шан – он воплощение эволюции, продолжающейся несмотря ни на что, глядя на него, хочется верить, что жизнь имеет смысл, просто потому, что она есть и была, в самом высоком напряжении, стремлении сделать невозможное, это вызов смерти, энтропии, всему неизбежному. Он прекрасен как звезды, о которых остались лишь сказки, он сам не знает, какие узоры мерцают на его рубашке, которую он считает белой и на его поседевших волосах. На языке людей нет названия тем цветам, которые могу видеть только я. Это словно моя маленькая тайна, принадлежащая только мне – То. Шан – я люблю его. Полная энтропия – высшая степень беспорядка, значит, я могу любить человека. Однажды, когда мы запустим корабль, который унесет всех людей в Утопию, спасет всех, кого можно спасти, мы останемся здесь – только он, и только я. И это будет нашей Первой и последней вечной ночью – я буду до конца любоваться мерцанием узоров на том, что он называет белым, в его замечательных, чуждых глазах, и в этом будет наша победа над смертью. Может быть, он наконец заметит, что я люблю его всем сердцем – То.

***

Мы не должны терять человеческий облик. Никогда. До тех пор, пока можем. Как бы трудно это ни было, нельзя позволять себе расслабляться, даже в мелочах, кажущихся бессмысленными. Тщательное сохранение цивилизованного облика, даже нарочитое, аккуратность, вежливость, бескорыстность, безукоризненность туалета и одежды – это способ зацепиться за осознание порядка, гармонии, абстрактной и воплощенной, протест против общего рассеяния и хаоса, сохранение формы порой через силу. Иначе – слишком просто поддаться разложению. Поддаться неумолчному шуму в голове, гипнотизирующему, лишающему разума и всех чувств. Пока у меня есть, что ему противопоставить, и будет что противопоставить до конца. Жизнь человека не так длинна, чтобы я не справился. В этом и есть мой смысл существования – вопреки всему дать гибнущему миру столько надежды, сколько могу. Для этого ему не стоит знать, как мало надежды у меня самого, и как отчаянно я с этим сражаюсь. С тьмой, которую ощущаю внутри себя, которая не должна одержать верх. Вопреки которой я лучше отдам свою жизнь ради мечты, красоты, идеала, как и подобает человеку. Я не позволю себе деградировать, испытывая страх или злобу, каждый день ясности рассудка – это победа, победа над собственными слабостями. Шан-То думает, что я не замечаю ее отношения ко мне. Бедная девочка, пережившая свой род, свой личный конец вселенной. Я вижу все, но не могу себе позволить отвлекаться. Это та надежда, которую я не могу ей дать и не могу отнять. Та надежда для одного, которая может обернуться крахом для всех, и для одного тоже, если опустить руки, и тьма одержит верх. Я чувствую подступающее разрушение. Именно поэтому держусь до последнего вздоха. Мы не должны терять человеческого облика. Это главное. До самого конца Вселенной. Это единственная победа, которую мы еще можем одержать. Пока окончательно не померкнет свет. Не скатываться вниз, стремиться вверх, в невозможный ультрафиолет, который людям не дано увидеть. Но кто-то увидит. Как может видеть Шан-То.

15. Тикающий механизм
16. Сделка с драконом
17. Фарс и трагедия
18. Смерть на Галлифрее
19. Путь к бессмертию
20. Credo quia absurdum
21. Сильнодействующее средство
22. Нью-Гауда Прайм

Название: Тикающий механизм
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 562 слова
Персонажи: Симм!Мастер
Категория: джен, монолог
Краткое содержание: Почему Мастер любит тикающие механизмы.

За что я люблю тикающие механизмы? За то, что однажды они замолкают. Сами отмеряя время до собственного конца. Обычно это кончается взрывом, фейерверком, большим «бумом», когда они сметают все на своем пути, все вокруг! В этом торжество конца, завершения, свершения. Бум! Праздник! Симфония!.. Это ритм, у которого есть конец. В отличие от того, у которого его нет.
Вре-мя бе-жит, вре-мя бе-жит, вре-мя бе-жит… Днем и ночью, без перерыва, громче, чем когда-либо прежде. Кто или что в ответе за эту напасть, недуг, дефект, не стирающийся столетиями, не сбрасываемый ни регенерациями, ни полной сменой жизненного цикла, усиливающийся? «Так вышло»? «Порядок вещей»? Порядок вещей напросился! С каким наслаждением стоит сломать этой безликой безответной твари хребет! Заставить ответить. Заплатить. За все, что в мире есть несовершенного. А несовершенно в нем все. Каков же вывод? Все подлежит гибели. По крайней мере – «порядок вещей», где все это норма.
Как можно упустить тот восхитительный момент, когда понимаешь, что являешься единственным, обладающим ТАРДИС таймлордом во Вселенной?! Пусть это старая развалюха, трещащая по швам сороковая модель, заблокированная моим старым врагом, которой доступен теперь только один канал, зато охватывающий промежуток от настоящего времени до самого конца Вселенной – а это куда больше, чем если охватить период от самого Большого Взрыва до настоящего времени. Никаких сомнений – «жизнь найдет выход». Все даже к лучшему. Давно хотел осуществить одну идею, но жаль было пускать под лазерный резак исправно функционирующие инструменты. Теперь же у меня есть материал для поделок! Почему бы не нарушить все законы сразу? Чьи законы? Кому они нужны? То, что будет установлено – фактом, силой, знанием, искусством – то и будет законами. Тем, что существует. Это единственный закон. И то, что я могу его создать – факт. Значит, все правильно и закономерно. Мы не обязаны вечно оставаться в колыбели того мира, что нас создал. Мы можем творить его, перекраивать по своему вкусу, единственный предел тому – наша возможность это сделать. Других пределов нет. Иначе мы сами виновны во всем, что происходит, во всем, что нам не нравится. Я и есть законы физики – остальные подстроятся, все подстраиваются под законы физики!
«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Да, в отличие от кого бы то ни было, я могу его остановить! Могу смешать все времена в одном изумительном парадоксе, все они будут доступны, навечно сплетенные. Это будет новой Вселенной. Невиданной! Стоит попробовать – только ради того, чтобы она не оставалась прежней. Это же скучно, когда мы лишь принимаем данность, ради этого не стоит быть живым и высокоразвитым существом. Не можешь изменить себя – измени мир. Чего он стоит, если ты не можешь его изменить? Я назову свой собственный порядок – Новый Галлифрей. В память о старом, что не осмелился взять то, что ему принадлежало, и не смог сдержать тех, кто стремился вперед. Он проиграл? Иначе где он? Закономерно! Как он, ты вечно совершаешь одну и ту же ошибку, Доктор. Неужели ты правда не понимаешь, что если ты не занимаешь вершину пищевой цепочки, ее займет кто-то другой? Ты можешь сражаться с ним до самоуничтожения, а в это время подоспеет кто-нибудь еще, и еще. Ты не можешь остановить эволюцию, как бы ни старался. Чем бы она ни кончилась. Ты можешь передумать в последний момент, но будет поздно, ты упустил свой шанс. Ты не сделал того, что должен был... того, чего хотел. А это единственное, что имеет значение в этом мире – делать то, что хочешь! Обрывать вялотекущие процессы с треском. Превращать унылый, распадающийся сам по себе серый мир в фейерверк, в оглушительную симфонию. Знаешь, почему?
Потому что это весело!!!


Название: Сделка с драконом
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 527 слов
Персонажи: Мастер, Мерлин, токлафаны
Задание: кроссовер с fandom Merlin BBC 2013
Категория: джен, драма, черный юмор, кроссовер
Рейтинг: R
Примечание: жестокое обращение с животным, токлафаны.

– Похоже, Мерлин, дракон вас сильно облапошил. Вообще, я бы сказал, сделки с драконами – всегда волшебная палочка о двух концах…
– И что теперь? Это «фиксированная точка»?
– Да буквально гвоздями приколоченная… Хотя, постойте-ка. Это же мифология, «темные века», так что о чем это я?! Вы в зоне квантовой неопределенности. И у вас еще и одна из самых нелепых вероятностей.
– Что значит, «нелепых»?!..
– Далеких от учебника истории, забудьте.
– И что теперь?
– С чего вы вообще решили, что я могу вам помочь?
– С того что… один легендарный английский король по имени Гарольд должен был, согласно легендам, таким же, что бродят об Артуре…
– Или о Финне и многих прочих…
– Однажды проснуться…
– Замечательно. Заметьте – английский, а не британский.
– Я решил, что главное – что легендарный.
Гарольд Саксон задумчиво посмотрел на гостя.
– Ну хорошо… Мерлин…
– И у вас есть Машина парадоксов! – живо добавил Мерлин, неожиданно молодо-быстрым жестом почесав длинную бороду.
– Как вы знаете, она поддерживает совсем другой парадокс.
– Ну хоть щелку, хоть форточку… разве это не отвечает вашему чувству эпичности, великолепия, элегантности, легендарности?..
– Только не надо добавлять – справедливости.
– Не буду.
– Что ж… – Гарольд Саксон постучал по краешку стола в одновременно раздражающем и завораживающем ритме. – Еще один маленький парадокс, маленькая щелочка или форточка… для наших «странствующих рыцарей Утопии»? Так?
– Согласен при условии!..
– Хорошо! – неожиданно легко согласился повелитель времени. – Думаю, сможем наладить червоточину. Посмотрю, что можно сделать, подождите пока в коридоре.
– Но детали…
– Подождите-подождите немного, расчеты требуют точности…
Мерлин, чувствуя подвох, все же сам упустил тот момент, когда оказался за закрытой дверью кабинета на «Вэлианте». Тут все шло не так, магия все равно не работала, но если уговорить этого иномирянина подправить прошлое, то разве сам он не окажется в зоне «квантовой неопределенности», чтобы его стало можно одолеть? Раз Артур не может вернуться и защитить свое королевство, то остается ему, Мерлину…

Мастер нажал на рычаг на консоли Машины парадоксов, и «странствующие рыцари Утопии» хлынули бурлящим, нетерпеливо позванивающим своими компонентами друг об дружку потоком в условно-легендарное прошлое.
– Ха, охота на дракона, говорите?! – воскликнул один и прожужжали другие, согласно отвечая в общем ментальном поле. – Это круто! Жечь и рубить!..
– Охота – это когда в природной среде. Пещеры и подземелья, наверное, природная среда, но чего это он на привязи?
– Плевать! Жечь и рубить!..
– Отплевывается, гад! Залетай ему в пасть – огонь подавляй огнем! «Ура, мы ломим…»
– В глаз ему! В глаз!
– Я ему зуб просверлил! Давайте поиграем в стоматологов? Где еще такие суперзубы найдешь?
– А я кусок шкуры клинком подцепил, айда, стаскиваем, будет трофей! Тянем-потянем!..
– Может, сперва добьем? А то дергается, шкуру порвать можно. И зубы можно было на сувениры.
– Блин, ну я же говорил – порвали…
– А, ладно, обойдемся без сувениров, нас что послали – жечь и рубить? Так что отрываемся!.. И не забудьте потом ошметки с корпусов лазером счистить – доспех должен быть чистым и сияющим!..

Форточка в прошлое закрылась, возбужденные токлафаны, кубарем вкатившиеся в нее, разлетелись по безмятежному небу, телепатически делясь впечатлениями с собратьями. Никому не было обидно – будто все побывали на этой экзотической охоте.
Мастер, держащий в одной руке стакан с только что лениво плеснутым туда виски, приоткрыл дверь кабинета: за нею никого не было. Он тихо усмехнулся и пригубил холодное жидкое пламя из стакана.
– Вот теперь точно – легенда, – констатировал он. – А заключать сделки с драконами – всегда волшебная палочка о двух концах.



Название: Фарс и трагедия
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 412 слов
Персонажи: Рассилон, Пророчица, лорды и леди Совета, прочие галлюцинации
Категория: джен, юмор
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Галлифрей как волновая функция.

Цикл замкнулся.
Лорд-президент яростно стукнул по столу кулаком:
– Я не умру! – взревел он. – Никогда… никогда не умру, никогда не умру… – Он чувствовал, что его закоротило, но не мог остановиться. Члены Совета смущенно прятали глаза и деликатно откашливались. – Оппортунисты! – выплюнул Рассилон. – Самодовольное лицемерное сообщество жирных предателей! – он сел на место, вытащил из-под стола респиратор и нацепил себе на нос.
– Что это? – зачарованно спросили сразу несколько членов Совета.
– Это респиратор! – прогундел Рассилон.
– Что?..
– Респиратор! – рявкнул Рассилон, приподняв маску.
– А что делает этот артефакт? Зачем он вам?..
– Из-за газа.
– Какого газа?
– Этого!..
Лорд-президент надежно натянул маску на нос и с интересом пронаблюдал действие отравляющего газа на всех присутствующих. С тех пор, как Мастер всадил в него весь заряд своей артронной энергии, лорд-президент вообще не был уверен, кто он такой и что здесь делает, но его что-то тянуло чудить…

Цикл замкнулся.
– Мне нужна свежая чашка! – пролепетал полноватый член Совета. – Давайте пересядем!..
Члены Совета чинно поднялись и пересели по кругу.
– А давайте проверим – может ли Пророчица жить в чайнике?!.. – оживилась статная седовласая леди.
Несмотря на возмущенные крики Пророчицы, степенные таймлорды повскакивали с мест и принялись увлеченно запихивать ее в вычурный серебряный чайник. Через носик.
– Это же галлифрейский чайник! – одобрительно приговаривала статная леди. – Он больше внутри!
Чайник водрузили на стол и с любопытством на него уставились. Изнутри доносились гневные постукивания ногтем: раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре…
– А вот и музыка! – добродушно хохотнул полноватый таймлорд.

Цикл замкнулся.
– У кого планшет для спиритического сеанса? Если здесь есть какие-нибудь духи, стукните четыре раза!
– О!.. Стучит! А мы все – техническое развитие, техническое развитие…
– Да нет, технический прогресс – это тупик, мы давно знали…
– Дух, поговори с нами! – завывая, воззвала Пророчица. – На какую букву начинается твое имя?
– Омега… – проговорил тот, кто держал планшет, скользящий по расчерченному циклическими письменами пергаменту. – Дальше?..
– Опять «омега».
– Что, просто «омега»?
– А-а! Это Омега! Что ты хочешь нам сказать, мудрейший из древних?..
– Кто назвал его мудрейшим из древних при живом мне?..
– «Альфа и омега – это тупик…» Чего?..
– Неправильно читаешь! «Альфа и омега – это пузырь…»
– Да ёж твою налево, Омега! Сам ты – Черная дыра!.. Что он отвечает?..
– Что он – сверхплотная точка и излучение Хокинга.

Цикл замкнулся.
– А давайте перевыберем лорда-президента? – предложил Рассилон, и поднял вверх перчатку аннигиляции. – Кто «за»?
За столом воцарилась испуганная тишина.
– Ну, я рад, что у вас есть хоть какое-то собственное мнение, – удовлетворенно кивнул Рассилон, опуская перчатку. – Принято!..

Цикл замкнулся.
Гибель Галлифрея, разумеется, была трагедией. Но, повторяясь в многомерной временной петле во всех вариантах квантовой вероятности, начинаясь как трагедия, она неизбежно заканчивалась как фарс. Постоянно колеблясь, вибрируя, как фундаментальная струна.


Название: Смерть на Галлифрее
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: мини, 1113 слов
Персонажи:

Сэм Тайлер

Мастер,

Алекс Дрейк

мать Доктора,

Джин Хант

Рассилон,

Брайан Грин

Доктор
Задание: кроссовер с fandom British Crime Mysteries 2013, fandom Weird Science 2013
Категория: джен
Жанр: лирика, кроссовер
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Смерть на Галлифрее - жизнь где-то еще.
Примечание: Уточнение - кроссовер с британским детективно-мистическим сериалом "Жизнь на Марсе" и его спин-оффом "Прах к праху".

Что происходит в угасающем мозгу?
Что происходит в угасающей Матрице повелителей времени, продолжающей принимать их сознания в самых странных состояниях, концентрированно, хотя за секунды в ней могут проходить века, а за века – секунды? Она корежится и искажается от подступающего внешнего жара. Все в ней пропитано ощущением смертности. Но на деле она не ощущает жара и искажений, это передается лишь аллегорически. В ней возникает другой мир, более «смертный», мир людей, мир однодневок, мир последнего боя, когда и где все было потеряно окончательно. А гибель, всегда близкая, не наступает почти бесконечно. Галлифрей замкнут во временную петлю – непроницаемый временной пузырь.
Непроницаемый насколько? Насколько непроницаемы черные дыры? Понемногу они все испаряются, они излучают. Они подвержены туннелированию частиц, энтропия их максимальна. Рано или поздно поглощенная информация возвращается во внешнюю Вселенную. Насколько непроницаемы сами вселенные? Есть силы, что могут беспрепятственно покидать и их границы. Это не свет, это может быть гравитация, темная материя и темная энергия, о природе которых еще гадают люди. Таймлорды бы не гадали, если бы помнили, кто они, если бы Матрица не разрушалась вместе с Галлифреем, потому что их время, их вселенная – прошли. Но еще оставалась петля – кольцо, временной пузырь большой галлифрейской Сансары.
Смерть на Галлифрее – жизнь в бездне других миров.

Сэм помнил, что у него была прежняя жизнь, он был слишком упрям, чтобы не помнить этого. Он не намеревался терять ее вот так, по пустякам, у него было еще столько незаконченных дел. В том числе друг… или подруга? – которую он сам оттолкнул, и она попала в беду… Он помнил это слишком ярко, слишком тревожно. Правда, все стало легче, когда он узнал, или понял, или только представил, что она вполне может обойтись без него. Разве ее не звали Майя – иллюзия? А его друзья здесь, в этом мире, обойтись без него не могли, и он остался там, где был нужен. Вернулся даже оттуда, куда вернулся... Вернулся? Насколько был настоящим тот мир, в котором он однажды пробудился в больничной палате, следуя своему неистовому желанию не уступать разрушению? Внезапному разрушению, которое он не планировал. Потому что, когда было нужно, он мог сделать это сам, по своей воле, всегда, в любой момент. Был ли тот реальный мир реальным миром – или еще более глубоким сном? Самогипнозом, куда и могут завести неистовые желания?
С тех пор прошло семь долгих лет. Казалось, он нашел мир с собой и с миром, который был реален настолько, насколько вообще может быть реален мир. Но недостаточно: то и дело мир становился слишком призрачным, опять, невозможным, и дорисовывающий любую реальность мозг уже не мог залатать дыры. Дыры, через которые можно уйти, чтобы никогда не возвращаться. И однажды он воспользовался одной из них – просто вышел за дверь или вошел; в старый паб Нельсона или в другую Галактику. Быть может, ту самую, откуда он когда-то начал свой путь, лежащую за пределами временного пузыря. Реальностей множество, не все они призрачны одинаково.

Алекс знала: самое главное, что осталось в другой вселенной – ее ребенок, к которому нужно вернуться, ее дочь… ведь дочь, верно? Она так помнила. Такую реальность создал ее мозг. Сама она была доктором, психологом… это не обсуждалось, это была реальность, уж про доктора она помнила. Помнила про родителей. Про отца, который однажды взорвал весь ее мир. Отец, ведь верно? Кто же еще? Обладающий безмерным авторитетом, самый мудрый и добрый – ведь иначе не могло быть. Она знала, какие шутки умеет шутить сознание, она этому обучалась, была к этому готова. Она читала дело инспектора-самоубийцы Тайлера, его фантазии о том времени, когда он находился в коме – будто в другой вселенной, на другой планете. Он был всего лишь пациентом, его мозг был поврежден и аварией, и опухолью. К ней это не имеет отношения. Ей всего лишь выстрелили в голову… Но она помнила то, что помнила, знала то, что знала. Она была матерью, и это было главное. Или?.. Она была самодостаточным существом, способным дрейфовать в этой реальности, или в какой угодно другой. Однажды она вернулась в тот мир, который считала реальным, к дочери, которую тоже считала реальной, но оказалось, что это не было реальностью. Она снова оказалась в той вселенной, что казалась прочнее. Но она трещала по швам. Алекс следовала за призраком самоубийцы или убитого, пока не узнала, что он ни то, ни другое. Он просто ушел в другой мир, потому что было куда уходить. И она ушла тоже. Может быть, она найдет свое настоящее дитя.

Джин всегда знал, что он был гвоздем этого мира, хотя не всегда помнил, почему. Это была его игра – мертвая зона для беспощадных игр вокруг его гробницы… Так, это еще откуда? Обрывок сна и бреда. Вокруг него будто вращалась вся вселенная, в которой он знал каждый уголок, все правила и законы, и как их нарушить; где он то спорил со строптивой Алекс, то, буквально не на жизнь, а на смерть сцеплялся с взрывным тихоней Тайлером. Все, что он знал, помнил и хотел – это защитить свой мир, своих людей. Удержать для них целую вселенную, пока она еще способна держаться. Вопреки всему, провести через все беды. Победить, несмотря ни на что. Победить что именно? Все подряд – саму вселенную. Укрыть за своей широкой надежной спиной, дать отпор любому врагу, часто – любой ценой. Но они все понимали – его друзья. Несмотря на все споры и даже драки, они знали, что он хочет лишь защитить, поддержать, спасти, они ценили это. И оставались с ним, или уходили с миром, зовя с собой. Звал и Нельсон, хитрая, славная черномазая бестия. Отличный парень. Но еще было не время, пока от этого мира хоть что-то еще осталось. Капитан последним покидает корабль, только так, ему еще есть, за что и за кого сражаться. А потом – может быть, время не стоит на месте, ничто не вечно, так или иначе.

А где-то за границами Временного пузыря профессор Колумбийского университета Брайан Грин читал вдохновенные лекции и жизнерадостно строчил научно-популярные труды о теории струн и параллельных вселенных, вслед за многими другими физиками и не только физиками задаваясь вопросом: «Если правдоподобную и сбалансированную виртуальную вселенную создать проще, чем реальную, то какова сухая статистика? Подобных миров должно быть почти на бесконечность больше, чем «реальных». Так каков наш шанс обитать в реальной вселенной, а не виртуальной, и в них также бесконечно плодятся дочерние виртуальные? Что вообще означает реальность?»
Он не знал, хотя допускал что угодно в силу своих расчетов и убеждений, что в одной из вселенных – или во множестве их, стремящемся к бесконечности – он не просто посещает «квантовые кафе» и путешествует во времени на космических кораблях, совершающих обороты вокруг сверхмассивных черных дыр, как показывают в его красочных научно-популярных фильмах, а делает это на самом деле, странствуя по одной, или по многим вселенным в старой синей будке, имея дело с киберменами и сонтаранцами, токлафанами и далеками, далеко не всегда враждебными, даже последними из названных, жужжит на оппонентов звуковой отверткой, дирижируя на струнах, из которых соткан поющий свою симфонию континуум; и где-то все приключения только начинаются, и только начинается само Время!


Название: Путь к бессмертию
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Orlait
Размер: драббл, 635 слов
Персонажи: Джон Харт
Категория: джен, эскиз, точка зрения
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Тиха тропическая ночь.

Ночь на Антее обманчиво тиха. Полна тихих странных звуков, загадочных шорохов. Базу окружает тропический лес. Говорят, опасные животные в нем отсутствуют. Те, что опаснее крупных кошек и динозавров, которые стараются деликатно держаться подальше. На других континентах обитают более чем примитивные дикари, похожие на коал не только внешне – слишком привязанные к своим «эвкалиптовым рощам», без которых физически не могут существовать. Эволюционный прогноз – тупиковая ветвь.
Спокойная сельская жизнь. Но сама база сверхсовременна. Иначе как сверхсовременным дело рук повелителей времени назвать сложно, даже если они изготовят ручное рубило. Но в данном случае это в самом деле сверхсовременно, в нужном смысле. В этой высокотехнологичной оболочке, как и в джунглях, кишмя кишит жизнь. Мелкая такая и зловещая. Спящая и неспящая, пробуждающаяся из небытия и – это чувствую даже я – изменяющая ткань мироздания. Огромная фабрика, пекущая людей. Хуже – повелителей времени. Как пышки. Я мог бы задуматься, отчего наше Агентство прекратило существование. Но, похоже, они этого еще не знают, а шанс заполучить на службу настоящего агента времени местные хозяева и вовсе приняли с восторгом – как одного из немногих во всей вселенной специалистов по путешествиям во времени. Тут чего не отнимешь, того не отнимешь. Хотя не отнимешь и того, что они используют наши браслеты – манипуляторы временного вихря, что значит, что их прежние владельцы, скорее всего, умерли. Я мог бы сказать, что точно узнал один из них. Когда-то он принадлежал парню, которого мы звали Коу. Он как-то сунулся изучать одну временную аномалию на той самой чертовой Земле, на которой случалась большая часть всякой чертовщины, и с тех пор от него не было никаких вестей. Я мог бы заподозрить старину Джека, но тот был точно не в курсе и редко встречал кого-то из наших, иначе давно бы выбрался с Земли, на которой провел столько времени с неисправным манипулятором, поджидая своего «правильного повелителя времени». Он его даже нашел. И умер за него – неоднократно. Как я понял, больше ничего хорошего ему не перепало.
Ха-ха. А я вот, может, и впрямь нашел «правильного». У нас сугубо деловые отношения. Как ценный специалист, я могу воспитывать деток, этих кукушат Вселенной. А еще – следить за безопасностью, как что-то понимающий в таком деле, как временная безопасность.
В награду мне обещано – еще раз «ха!» – почти бессмертие. Что ж, это даже не так невероятно. Я уже видел тут одну такую «повелительницу», думаю, мы с ней даже подружимся – помощницу главного биоинженера Ривер Сонг, Сьюзан Келвин, чье бывшее настоящее человеческое тело упрятано в криогенную установку, а сознание перемещено в усовершенствованного клона. Едва ли припрятанное ей когда-нибудь понадобится. Думаю, однажды его сожгут, но пока оно хранится как сувенир – спящая красавица, которая никогда не проснется, а может, чей-то завтрак про запас.
Итак, моя цена – то, что однажды я стану таким же. Правда, Мастер решил осторожно с этим не спешить. Полагаю даже, едва ли по исполнению договора кто-то захочет в самом деле дать мне такую власть. Но к тому времени все может измениться. Если никто не пожелает вручить мне приз, я сам его возьму. Пока я здесь, у меня куда больше шансов, чем где бы то ни было. Я уже получил больше, чем когда-либо имел, хоть, по сути, кто я, как не охранник в детском саду? Но все же, это особый детский сад. Сад монстров времени, и я – один из них, так или иначе.
Может, дорогой Джек, однажды ты и впрямь встретишь «правильного повелителя времени», который захочет иметь с тобой дело. А может, и нет. Не потому, что обещание будет не выполнено, я сам дал его себе. А потому, что я могу передумать. Жизнь не стоит на месте. Она буйствует вокруг в лесах, кишмя кишит в пробирках, инкубаторах и детских садках.
На Антее ночь. Обманчиво тиха. В гулком просторе залов и коридоров, на сканерах внутреннего и внешнего наблюдения, показывающих лишь звезды и флюоресцирующие цветы. Иногда, методично, над базой пролетают патрули токлафанов и шлют свои отчеты – мне.
Ночь тиха, и сам я тих. Мы все тут тихи – как полный чертей омут.

Название: Credo quia absurdum
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 666 слов
Персонажи: Мастер / Ривер Сонг (Рани)
Категория: джен, гет
Жанр: эскиз
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Следует ли что-то из того, что "мы мыслим"?

– Знаешь, дорогая, – проговорил я, – а ведь однажды нам тоже понадобится Матрица.
Гладкое плечо Ривер под моей ладонью ощутимо отвердело.
– Нет, я понимаю, что писать завещания или думать о том, кто из детей первым будет сохранен в ней, нам еще рано, – усмехнулся я ободряюще. Кажется, я выбрал не совсем верный момент для разговора. По крайней мере, можно было вспоминать об этом не в постели.
– Да, конечно, она нам понадобится, – проворчала моя половинка.
– Я рад, что ты понимаешь. Видишь ли, мне пришло в голову, что у нас даже есть отличная ее основа под рукой – это Великая Библиотека.
Ривер выскользнула из-под моей руки и села на постели, недовольно надевая кружевной пеньюар.
– Извини, я понимаю, что после того, как ты провела в ней некоторое время, все это кажется тебе довольно сомнительным, но ведь все кончилось хорошо. Я сам не раз оказывался в Матрице, еще старой, в конце концов, это не так уж плохо. Просто объективная необходимость. Да и о том, насколько сокращать собственное существование искусственно, нам еще задумываться абсолютно незачем, а информационный спасательный круг еще никогда никому не вредил. Нужно же где-то сохранять свои знания.
Ривер кивнула:
– Конечно, нужно.
– Я рад, что ты так думаешь. – Но она все еще выглядела напряженной. – Ривер, что-то не так? Я никогда не спрашивал, на что походило пребывание там. С одной стороны, мне кажется, я могу об этом догадываться, с другой, я знаю, что переход мог быть нелегким. Когда я запустил вирус в Доктора Муна, чотбы переключить контроль на себя, наверняка в виртуальном восприятии прокатилась волна сбоев, я даже полагаю, что все произошедшее, занявшее в реальности лишь несколько минут, могло превратиться в нечто протяженное и фантастическое, на реверсе, в ложной памяти, что возникает за мгновение, а может показаться годами. Не знаю, как могла все это воспринять ты или девочка-компьютер. Наверное, она была дорога тебе? Вы подружились? Чтобы она помогла мне обойти ее собственные охранные системы, я запускал обманки, копировал файлы, выдавая их за нечто давно существовавшее и ей знакомое. Например, она наверняка знала мое вымышленное имя «задолго» до того, как была извлечена из памяти Библиотеки, я немножко рассказывал ей сказки о себе, как любому ребенку в колыбели. Извини, никогда не мог удержаться от капли тщеславия. Она должна была доверять происходящему. И не доверять Доктору Муну, с его привычным правильным занудством...
А к чему это я заговорил о себе? Ах да, капля тщеславия, никогда не мог не похвастаться. Интересно, если девочка что-то помнит, она все еще считает меня сказочным героем?
Ривер оставалась напряженной.
– Что-то такое было? Может быть, кошмары? Но все прошло. Ты скучаешь? – внезапно догадался я. – Если хочешь, мы можем проведать девочку, чтобы убедиться, что у нее все хорошо. А если тебе покажется, что недостаточно хорошо, можем даже ее похитить и забрать к себе. – Я засмеялся. – Сделаем ее еще одной маленькой таймледи. Она даже может стать хранительницей новой Матрицы, только живая. Если захочет, конечно. Не исключено, что теперь это последнее, что ей нужно, у нее есть новый шанс. Целая бездна новых шансов.
Ривер посмотрела на меня косо, но не удержавшись от улыбки.
– Может быть, – проговорила она загадочно. И посмотрела куда-то в пространство.
– В конце концов, ты же знаешь, что это были только сны.
– Конечно, – отозвалась она как-то нервно. – Только сны…
Я пожал плечами и напустил на себя серьезный вид:
– Как говорил Сократ: «Спорно уже то, сон это или явь, а поскольку мы спим и бодрствуем равное время, в нашей душе всегда происходит борьба: мнения каждого из двух состояний одинаково притязают на искренность, так что в течение равного времени мы то называем существующим одно, то – другое и упорствуем в обоих случаях одинаково». И как отвечал ему Теэтет? – «Именно так и происходит!»
Ривер засмеялась, придя к какому-то внутреннему решению или успокоившись, снова потянулась ко мне, и я ее обнял. Разве происходящее не могло показаться только сном? И разве оно в самом деле не происходило?
– Мы обязательно создадим новую Матрицу! – прошептала Ривер.
– Именно так!.. – прошептал я в ответ, ловя ее теплое дыхание. И все, что происходило, уже никак нельзя было принять за сон… И никак нельзя было принять за явь. Значит, это была именно она: «Credo quia absurdum»!..

Название: Сильнодействующее средство
Автор:  Бранд
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 724 слова
Персонажи: Мастер, Джек Харкнесс
Категория: джен, батальная зарисовка
Рейтинг: от R до NC-17
Примечание: АУ, серия "Новый Галлифрей" (список сыгранных эпизодов). Упоминаются события третьего сезона сериала "Торчвуд" - "Дети Земли".

– Так чего, ты говоришь, здесь никогда не было, хотя ты это помнишь?
– Вида 456, – ответил Джек, вжимаясь в остатки полураскрошенной кирпичной стены, из которой торчали художественно гнутые и завязанные причудливыми узлами арматурины.
Неподалеку за стеной прогремел взрыв – все-таки взорвалась бензоколонка, – и нас засыпало шрапнелью всякого мусора.
Я стряхнул крошки кирпича и бетона с портативного монитора и понаблюдал, как токлафаны атакуют еще одну эскадру огненных шаров со щупальцами. Торчвудцы называли их за некоторые свойства лангольерами, хотя это были не они. Впрочем, название было не хуже прочих. Один из пришельцев, извиваясь, шлепнулся в мусор рядом с нами. Я достал отвертку и принялся методично выжигать шар и дергающиеся щупальца до кучки пепла.
Зависший над нами токлафан увидел, что дело доделают без него, и устремился к следующей цели.
– Может, хватит уже? – нервно спросил Харкнесс.
– Очень децентрализованная нервная система, – пояснил я. – Оставь кусочек, и он все еще сможет жить и плодиться.
Харкнесс сплюнул.
– Так ты не договорил, что за вида тут не было.
– Договорил. 456. Мы их так называли из-за позывных. Эти сволочи использовали человеческих детей как наркотик и время от времени прилетали за данью.
– Никогда не слышал.
– Тебе повезло. Хотя… когда напали далеки, ситуация показалась мне похожей.
– А. Поэтому ты вернулся.
– Да. От своих проблем не убежишь. И от кошмаров тоже. А оказалось – их тут не было. Я думал, что спятил. Хотя что угодно ведь могло быть? Даже в другой вселенной? Как год, которого не было?
– Могло.
– Но мне кажется, должна быть какая-то причина.
Я пожал плечами.
– Могу предположить. Сколько повелителей времени было в той вселенной?
– Один.
– А здесь их уже сотни. И мы существуем во времени. Этот вариант континуума может быть, а может и не быть более спокойным и безопасным местом, чем то, где Галлифрей не существует.
– Да? – Харкнесс выразительно поднял глаза к возносящемуся к небу дыму.
– Все относительно, – усмехнулся я.
– Галлифрей не вмешивался в жизнь Вселенной.
– Это старый. А новый? Я ничего не говорил и не обещал на этот счет.
– Но Доктор…
– Он тоже вмешивается. Молодая цивилизация – не старая. Она ко всему может относиться иначе.
Джек явно мрачно задумался.
– Когда я зову тебя на помощь, меня не оставляет чувство, будто я заключаю сделку с дьяволом.
– Может и так, Джек. Любое сильнодействующее средство – сделка с дьяволом. Даже Доктор.
– Что это ты имеешь в виду?!
– Почему, как думаешь, Доктор всегда бежит прочь и нигде не задерживается?
– Он так устроен.
– И мир так устроен. Если он где-то задержится, это развратит то место. Ослабит. Заставит слишком полагаться на могущественного волшебника, который всегда может все исправить. Поэтому он убегает – чтобы не причинять вреда, использовать силу там, где ей место, где ее едва хватит, или даже не хватит.
– Он может исправить не все.
– Гораздо больше, чем исправляет. Но этим он может убить тех, кого защищает. Как слишком сильный антибиотик.
– А ты, конечно, этого не боишься…
– Конечно, нет.
– То есть, ты хочешь сказать, что обращение к тебе, и то, что ты не отказываешь, нас развращает?
– Разумеется.
– Поэтому ты не отказываешь?
– Нет. Просто так получается. Чем больше обращаешься к «волшебству», тем меньше развиваешься сам.
– Проклятье! Ты говоришь это нарочно! – На его висках вздулись и запульсировали жилы.
– Отчасти. Более безопасная Вселенная, где есть повелители времени, это Вселенная, обремененная повелителями времени и их возможным доминированием.
– Я всегда знал, что ты садист, – кивнул Харкнесс.
– Но посмотри на себя. Кто ты для этих людей, к которым возвращаешься, чтобы защищать их?
Джек уставился на меня молча.
– Волшебник, – припечатал я. – Бессмертный волшебник из далекого будущего. Но… – На нас свалилась еще одна подергивающаяся полуобгоревшая тушка, и я подцепил ее краем отвертки. – Ты тут не один вне правил. С одной стороны и с другой. Волшебство гасится волшебством. Средство помощнее – средством помощнее. Развитая цивилизация – развитой цивилизацией.
– А кончается все…
– Ну, к примеру – Войной Времени и гибелью Вселенной.
– Но…
– Всегда.
– Тогда зачем ты это делаешь?
– Потому что это неизбежно. Жизнь – неизбежна. Так что просто не кори себя. Ни тогда, когда зовешь волшебника, ни тогда, когда этого не делаешь.
Звуки воздушного боя стихали. У Харкнесса в кармане запел мобильный. Он поднял трубку.
– Янто? Как у вас? Все очищено? Они не прорвались за черту города? Слава бо… гм… неважно. Хорошо. Все хорошо.
– Все было бы хорошо, – проворчал он, пряча телефон и поворачиваясь ко мне, – если бы ты не затеял этот разговор.
Я пожал плечами.
– Разве я его затеял? Это ты говорил, что тут чего-то не хватает. Но посмотри на это с другой стороны. В этой Вселенной есть я. Но нет вида 456. Дьявольски сложный выбор, верно?

Название: Нью-Гауда Прайм
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 445 слов
Пейринг/Персонажи: Мастер, Ривер Сонг (Рани)
Задание: кроссовер с fandom Blakes7 2013
Категория: джен, зарисовка, шутка
Рейтинг: от G до PG-13
Примечание: серия "Новый Галлифрей" (список сыгранных эпизодов).
Код для голосования: #. fandom Whoniverse 2013 - работа "Нью-Гауда Прайм"

– Проклятье, – пробормотал Мастер, стряхивая с себя мелкое крошево штукатурки. – А по нашим данным эта планета была необитаема!
– Говорила я тебе, – закашлявшись и отгоняя рукой от носа облачко пыли, ответила Ривер Сонг, – она слишком близко от Звездной Федерации, маловероятно, чтобы ее не использовали. Хотя бы какие-то пираты, контрабандисты… Правда, эти как-то все в мундирах… в основном.
– "О поле, поле, кто тебя усеял…" – процитировал Мастер, не слушая и оглядывая коридоры, заваленные телами.
– Кто, кто… – раздражаясь, передразнила Ривер Сонг. – Можно подумать, что, переместившись на вихревом манипуляторе в центр перестрелки, ты не положишь всех кругом своей лазерной отверткой – просто так, для профилактики…
– И чтобы кое-кого защитить, конечно.
Мастер красноречиво покосился на бластер в руке жены.
– Ну хорошо, у меня тоже отличные рефлексы, – буркнула Ривер. – Когда вопрос стоит ребром…
– Ну, теперь, когда тут уже случайно исчезло население…
– Ма-а-астер!..
– Ладно. Предлагаешь не колонизировать эту планету? А Звездную Федерацию?.. Нет, серьезно, я кое-что проверял, им хуже не будет…
Ривер внимательно изучала свой браслет.
– Так, котейко, прекрати. У нас ошибка в расчетах.
– Какая еще ошибка?..
– Маленькая математическая погрешность, которая обычно не имеет значения, но в условиях нашей формирующейся Вселенной…
– Мы что, опять не в том измерении?
– Браво, возьми с полки пирожок.
– Да сколько ж можно…
– Хорошо, не бери пирожок.
– Тогда что ты предлагаешь?
– Переписать тут время, как будто не было нашего вмешательства…
– До какого момента?
Ривер пожала плечами.
– Ну, не знаю… Наверное, пока они все были живы.
– Все? – скептически переспросил Мастер.
– Все, – твердо ответила Ривер. – Иначе за последствия я не отвечаю.
– Но им же ничто не мешает снова…
– А это, дорогой, уже их проблемы. Можем, правда, сделать кое-что еще…
– Что?
– Пустить в систему циркуляции воздуха на базе и вообще по планете немного веселящего газа. Это наверняка повысит у всех дружелюбие, по крайней мере, убережет от случайных фатальных ошибок.
Мастер вздохнул.
– Почти как Звездная Федерация. Знаешь, они…
– Ну вот видишь, мы все вернем на место, в соответствии с их местными традициями. А потом уж как-нибудь разберутся. Главное, без нас. Я даже знаю, кто им поможет разобраться…
– Кто? – спросил сбитый с толку Мастер.
– Терри Нейшн – был один такой земной мальчик, я ему когда-то рассказывала много сказок. Если мы перенесем его в итоге сюда, то в его личной хронологии ничего не изменится – скорбящие родственники ничего не заметят.
– А. Гм… Я бы не сказал, что это место выглядит комфортно…
– Это если кто-то мечтал о комфорте. А если мы поступим, как ты хотел с Донной – сделаем для него клона, значительно моложе…
– Не понимаю, для чего нужна такая возня с каким-то человеческим существом? – нахмурился Мастер.
– Просто ты еще не знаешь, какое значение он играет в нашей собственной истории.
– А…
– Спойлеры, котейко!
– Ладно, а если у него все-таки будут проблемы, прилетим и колонизируем эту планету, и будет тут Нью-Гауда Прайм!..

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто", Метагалерея Мастера 2013

---

[Бранд]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Галерея Мастера, ч. 2 Эйнли; Робертс

[Бранд]

5. Выбирая реальность
6. Метафора
7. Великий кот

Название: Выбирая реальность
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: миди, 4124 слова
Персонажи: Эйнли!Мастер, Валеярд
Категория: джен, темное путешествие
Краткое содержание: Мастер в очередной раз попадает в Матрицу. Не исключено, что ему только так кажется, но некоторая вынесенная из этого посещения информация была использована им затем в каноне.
Примечание: мертвые и еще не совсем мертвые тела. Предположительные события после произошедшего в серии "Планета огня".

«Я неистребим»

Этот файл – один из тех, что я удалил из Матрицы, и я не вижу в том греха. Со времен ее основания этим грешили многие; те, кто призван ее хранить – как правило. Обладать властью и не использовать ее невыносимо, а следовательно, невозможно. Но были и фрилансеры-взломщики вроде меня. Как и расхитители египетских пирамид, мы есть повсюду, мы – средство туннелирования частиц даже из черных дыр.
Матрица повелителей времени – это троянский конь. В ней можно найти сведения о том, что еще не случилось. Можно о том, что никогда не случится. А еще ее можно исказить, подчинить своей воле, перепутать данные, сделать иллюзию реальной, а реальность – иллюзией. Она только записывает то, что происходит? Или все это имеет обратную связь, подобно квантовой запутанности? Можно сколько угодно задаваться риторическими вопросами. А можно – воздействовать на реальность.
Однажды я уже удалял отсюда все свои файлы, в итоге меня действительно забыли. На какое-то время. Правда, это время трудно было назвать периодом настоящего существования меня самого. Можно ли это считать одним из косвенных влияний Матрицы вовне ее границ? Кто знает.
После того, как я туда пробирался, заманив туда и Доктора, я обнаружил, что данные обо мне снова там появились, неполные – но оно и к лучшему. Обнаружил же я это, снова оказавшись в ней после смерти на Планете Огня. Временной, «клинической»? Или она была настоящей, но именно воздействуя на Матрицу изнутри, я это изменил, выбрал вариант, в котором огонь должен был вовремя сменить свое качество вновь на восстанавливающее, и тогда уже успел убраться прочь?
Тут возникает еще множество вопросов. Почему нельзя изменить полностью свою судьбу, почему не избавиться от вечных проблем? Но что-то есть в их структуре, что сохраняет тебя самого именно таким как есть – тобой как личностью. Без них ты уже кто-то другой. Не говоря о том, что ясность мышления в Матрице частенько подводит, когда оказываешься в ней по всем правилам – после кончины. То, что я выскальзывал из нее все это время – уже достаточно выходящая из ряда вон способность. Окажись я кем-то другим, я могу ее утратить. Пока это не в моих интересах. Не в моих интересах вообще об этом откровенничать. Даже с самим собой. Но порой… все та же квантовая запутанность. Если все скрывать постоянно – будешь ли ты уверен в том, что существуешь на самом деле? Сделаешь ли хоть один шаг, одно движение? А действие предполагает риск. Главное, чтобы было ради чего рисковать.

Доктор смеялся, когда я горел, я слышал его смех совершенно отчетливо. Я часто его слышу и знаю, что он реален. Я не настолько сумасшедший, чтобы лишь вообразить причину, почему я ненавижу этого лицемера. Когда-то мы были друзьями. И есть то, с чем знакомы немногие так, как был знаком я: его скрытая темная сторона. Торжество за сокрушением, смех за сожалением и печалью, тень каждого действия, каждого слова, второе дно. Это знание накапливалось за века, пока не начало меня преследовать. Одновременно я ценил его как друга, но было то, что я не мог понять и простить, чуждое, лживое, вероломное, и никогда не признающее себя таковым. Я тоже далеко не ангел, но хотя бы самому себе я не лгу. Я знаю, кто я и что я, на что способен и почему не сожалею о том, что делаю. Мне нет нужды раскаиваться, я отдаю себе отчет во всем, что происходит, и по каким причинам. Я знаю, чего стоит этот мир, я знаю, почему мне нет дела до других живых существ – потому что на самом деле никому нет до этого дела, никому из них. Есть только ложь, только стремление спрятать голову в песок, обмануть окружающих, чтобы они полагали, что это так – что они чего-то стоят для того, кто их обманывает; чтобы усыпить их бдительность, подойти поближе, взять голыми руками и свернуть шею, едва наступит голодный день.
Бессмысленно печалиться о каждом раздавленном таракане – все они в итоге будут раздавлены тем или иным образом. Более того – все мы именно они, разных пород, размеров, качеств, с разными возможностями, но все мы то, что предназначено к уничтожению. Не стоит жалеть о том, что и так случится, все, за что мы можем отвечать – лишь мы сами. Может, кому-то удастся сделать нечто – непосильное, неподвластное остальным, и это единственное, ради чего стоит жить. Ради какого-то прорыва – в неведомое, в невозможное, в саму Смерть, отвоевывая у нее пространство – и время, стремясь к упрямому бессмертию!

Я слышал его смех – долго, дольше, чем горела моя плоть, которая даже не была вполне моей – она принадлежала одному тракенцу высшего разряда, Тремасу, из чьего имени так легко было сделать анаграмму того, что я выбрал для себя. На каком из языков вселенной? Неважно, возможно, его имя изначально было таковым лишь потому, что в итоге он стал мной, моим сосудом, и это событие прокатилось по всем вероятностям континуума, подгоняя его к нужной форме. В какой-то момент я понял, что слышу этот смех не символически. По-настоящему, в той реальности, где мы оказались. В Матрице.
– Ну, здравствуй, Доктор! – выдохнул я сквозь зубы, не раскрошенные в пепел, существующие здесь, в этом мире, по-своему.
Он сразу прекратил смеяться и посмотрел на меня недоверчиво и удивленно.
– Как ты узнал? – спросил он наконец после молчаливого колебания. Среднего возраста, с незнакомым пока лицом, в черной церемониальной мантии.
– О, тебя я узнаю в любом виде и облике! – усмехнулся я. – Неужели ты думал, что я могу тебя не узнать? Я всегда знал тебя больше, чем ты сам – видел насквозь. И ты не поверишь, как я рад видеть тебя здесь!
Он задумчиво отвел взгляд
– Я не Доктор, – проговорил он с неким скрытым значением.
– Ты придумал себе новое имя?
Он еще немного подумал и, видимо, решил, что раз уж мы оба теперь тут, все неважно, и можно и признаться.
– Я взял себе имя Валеярд. От Valeo. Я исцелил себя сам. Наконец-то.
– И поэтому находишься здесь? – вкрадчиво поинтересовался я.
«Валеярд – Исцеленный» нахмурился. Как говорят, «мрачное облачко скользнуло по его челу». И точно так же над полем с колышущимися, колко и сухо лепечущими травами, на котором мы стояли, сгустились притемнившие солнечный свет облака. Затем «облачко» скрылось, как рассеялись облака наверху, и по губам скользнула улыбка.
– Но оказался я здесь значительно позже тебя.
Тревожный звоночек. До какой поры мы больше не встречались? Или не встречались уже никогда? Правда, я не был полностью уверен в том, что он видит меня таким же, каким вижу себя я сам. Мы находились в странном месте, которое на большую часть состояло из конструкций нашего собственного сознания или подсознания. И все-таки это «значительно позже» настораживало.
– Это насколько же?
Он пожал плечами и промолвил довольно пренебрежительно:
– Насколько я помню, все твои нормальные регенерации истекли очень быстро.
– А как твои?
– Мои? О, мои еще нет, – усмехнулся он загадочно.
– Тогда что ты делаешь здесь?
– Жду, – ответил он серьезно. – Жду как тот, кто еще не родился.
– Вот как? – я приподнял брови. – Значит – оставим праздные слова! – твой цикл тоже истек полностью, когда бы это ни случилось! И теперь ты надеешься на то, что однажды судьба или благодарные потомки подарят тебе еще один шанс?
– Я не собираюсь ожидать милости от кого бы то ни было, – обронил он чопорно.
– Неужели?
– Но!.. – воскликнул он, пристально глядя на меня, и улыбнулся, вновь не договорив.
– Что же?
– Ты ведь догадываешься, что я ждал тебя здесь не просто так.
– Да, поджидал, конечно…
– Конечно. Мне нужна твоя помощь.
– Я не настолько безумен, чтобы оказывать ее тебе.
– Разумеется, не бескорыстно! – он развел руками с фальшивой искренностью. – Может быть, я окажусь полезным тебе. Как ты понимаешь, я видел будущее. – Он улыбнулся довольно гаденько: – Я видел и твое.
В Матрице можно увидеть будущее. И то, чего никогда не случится. А также то, что является подделкой.
Теперь уже улыбнулся и кивнул я сам:
– Выходит, ты хочешь заключить сделку? Потому что без меня тебе не получить рождения, которого ты ждешь? А ты знаешь, что однажды я уже вышел отсюда и могу выйти снова…
– Но мы можем помочь друг другу, – вкрадчиво добавил он.
– Если ты так уверен, что мне нужна хоть какая-то твоя помощь…
– В чем я уверен совершенно, так это в том, что тебе не нужна помеха…
Я пожал плечами, глядя на него так же пристально, как он – на меня.
– Если это цена за то, чтобы оставить тебя навеки здесь…
Он быстро помотал головой.
– Нет, нет, не совершай ошибки! Я не враг тебе. Ты забываешь, что я не Доктор! Я… Другой. Я – Валеярд. И существо, которое я ненавижу более всего на свете, это… – его глаза загорелись безумным, диким огнем, сюрреалистичным, но не здесь, не в Матрице, здесь это было естественно: – Доктор! Твой старый враг. Вот почему я хочу, чтобы мы объединили усилия. Каждый из нас – враг нашего общего врага!
Он быстрым резким движением протянул мне руку. Я неспешно рассмотрел ее, затянутую в черную перчатку, украшенную крупным перстнем, и протянул в ответ свою.
– Что ж, враг моего врага, если это действительно так, объединим наши усилия…
Ненадолго. Как любые твари во Вселенной, готовые ужалить друг друга в спину.

Мы шли по поросшему травой склону, и ветер трепал края наших одежд и доносил до нас пенье птиц. Облака проносились по небу, бросая на землю движущиеся в фантасмогорической пляске тени. Danse macabre – в некотором… да полно – в буквальном смысле.
– Значит, говоришь, ты тот, кто всегда был рядом? Будто темный близнец?
– Что значит «темный»? Всего лишь отвергаемый. Как каждый из близнецов в естественной природной утробе стремится поглотить другого. Большинству тех, кто рождается, это удается.
– Но на деле ты не близнец. Ты тот же самый человек. Реальность которого он, коим являешься ты сам, не хочет признавать. В отличие от меня…
– Поэтому я и ждал тебя. Я знал, что ты меня поймешь. Даже надеялся, что узнаешь…
В этом в самом деле было что-то до безумия знакомое. Та доверительность, которую я помнил с детства. Искренняя или ложная – но та самая. Именно она.
– Но то, что ты здесь, сейчас, означает, что однажды он все-таки от тебя избавился? По-настоящему.
– Или я от него, – процедил он.
– Зона вероятности? – деликатно поинтересовался я.
– Момент борьбы с самим собой.
– Выходит, ты проигравший?
– Все в процессе. Прямо сейчас. Все может перемениться.
– Даже прошлое?
– Именно так.
– Ты хочешь не просто одолеть, ты хочешь сделать это до того, как вы разделились?
– Не находишь, что это было бы логично и справедливо?
– Не знаю, как с моей точки зрения, но с твоей – ты копаешь холм, на котором стоишь.
– Я ведь всего лишь тот же самый человек, как ты уже сказал. Ничего не изменится, я лишь возьму свое.
– Но так не было – для тебя.
– То, что возможно – неизбежно. Раз возможно.
– Это верно…
– Я был с ним всегда, каждую минуту его жизни. Иногда я полностью бывал им, но… Эта постоянная рассеченность пополам. Я тот, кто смеялся, когда он плакал, злорадствовал, когда он горевал. Он знал, что я существую, и он посмел отвергнуть меня, как будто я – это не он!
– Поразительная подлость!.. – слышать это со стороны было, по меньшей мере, забавно.
– Когда я был готов совершить наконец что-то стоящее, он все время останавливал меня, отводил мою руку, но иногда… о, иногда я все же брал реванш!.. – хохотнул он довольно. – Когда он думал, что не вправе что-то сделать, чтобы спасти друзей, я был там, я аплодировал его эгоизму, ревности, мелочности, обидам и страху, я надеялся, что однажды он повернется и увидит меня в зеркале, лицом к лицу, поймет, что все это был он – множество его потерь и ошибок, мелких злодейств! Но он все бежал, и бежал, и бежал… я заставлял его предавать, быть более слабым, чем обычно, лишал воли действовать во спасение, как бы ему того ни хотелось! Заставлял забывать, бросать… Нет, не заставлял. Как я мог заставить себя самого? Я хотел забывать – и забывал, хотел бросать – и бросал! Все, что становилось в тягость. Я шептал ему слова о свободе. О свободе от соплеменников, от людей…
– От меня, – вставил я.
– От… Брось! Ты всегда был сам по себе. Мы прекрасно понимали друг друга. Вот мы бы без него поняли!
– Да уж, ничуть не сомневаюсь!
– Ха-ха! Как я смеялся, когда погиб тот мальчик-математик, пытавшийся спасти Землю. Наверное, чуть поиграв вероятностями, можно было бы что-то сделать. Но зачем? К чему стараться ради какого-то глупого мальчишки?
– В самом деле… совершенно незачем.
– Все равно было непонятно, что с ним делать. Знаешь, все спутники надоедают со временем, понимаешь, как они одинаковы, ничтожны, даже если не ничтожны – они приедаются, тут постоянно нужна свежая кровь… Обновление! А малышка Сьюзан в пубертатном периоде? Это же ходячий живородящий кошмар! Едва удалось уговорить другого меня, что ей будет совсем неплохо и самой по себе, среди людей, к которым ее тянуло. Ха-ха-ха!.. Какое трогательное было прощание. Слишком трогательное, чтобы быть настоящим! А сколько случаев, о которых, уж извини, тебе на всякий случай говорить не буду…
– Потому что они связаны со мной?.. Тогда опрометчиво было даже намекать!..
– Нет! Просто из будущего по твоей временной линии. Да этого еще может и не случиться. Ты этих людей просто не знаешь, и что они для тебя?
– Совершенно ничто.
– Вот именно. Все бездарные горящие планеты, истекающие плавящимся жиром ее обитателей, лишающиеся атмосферы, будто корчащиеся в бесплодных попытках вздохнуть, от которых их внутренности лишь выворачиваются наружу, как у выброшенных на раскаленный песок глубоководных рыб…
– Ого! Да ты знаешь толк кое в чем!..
– Конечно, друг мой!
Знаю я, какой я тебе друг… Да, я не лучше, я сам бы себе не доверился ни за что. А ему? Его игре в другого Другого? В безвременную бездну!..
– Даже более чем! – и в словах его была слышна отчетливая дребезжащая сладострастная нотка превосходства. – Но нет, кто теперь знает, случится ли это… но я надеюсь на нечто не менее масштабное!
– Разумеется. Как тут без масштаба!..
Мы остановились и огляделись. У подножия холма протекал ручей, за которым выступала окутанная густым туманом кромка леса.
– К этому мы и шли? – с любопытством спросил Валеярд. – Ты сказал представлять ручей и лес за ним, окутанный туманом.
– Да. Вперед и вниз, через бегущую воду – через нее обязательно нужно перейти, это символический переход. – Только живой может это сделать, это въелось с детскими сказками, и одна лишь проекция, как ритуал, усиливала вероятность возвращения. – И в самый туман. Идя к нему, представляй, как он сгущается, как все, что угодно, может встретиться тебе на каждом шагу. Дерево, чудовище, овраг – переход в другую реальность.
– Аа… – кивнул он понимающе. – Выходит, когда мы представляем их вместе – это облегчает процесс.
– Разумеется. Одного гораздо проще сбить с пути, он может забыть, куда именно движется. – Конечно, если этот кто-то – не я. – И будь начеку, это дорога воспоминаний, желаний и страхов. Не то чтобы кто-то извне хотел остановить тебя. Здесь ты сам пытаешься себя остановить, потому что здесь возможно все. Подсознанию все равно, иллюзия это или реальность, оно хочет остаться, хочет быть всемогущим.
– В собственных снах.
– И вечных снах тысяч мертвых таймлордов. Все смиряются с этой «действительностью».
– Кроме тебя?
– Возможно, меня не устраивает в принципе никакая действительность.
– Даже та, что у тебя в голове?
Или особенно та, что у меня в голове.
– Я всегда могу придумать что-то получше, или просто что-то другое. Или подумать о том, чего все это стоит.
– Ничего?
– Ты сказал – не я.
– Так мы должны представлять теперь что угодно или все же что-то конкретное?
– Сперва – что угодно, и только затем выдернуть по нитке что-то нужное из этого «что угодно». Нужно не мешать подсознанию настроиться на выход.
– Но оно при том не стремится выйти, а желает остаться?
– Именно.
– Ну так как?..
– Для каждого этот выход свой. Рано или поздно я должен найти огонь. Настоящий, обжигающий до костей. В этот раз – огонь.
– И что будет?
– Я войду в него. И сгорю, так же, как уже сгорел.
– Звучит не очень приятно.
– На «вкус» еще отвратительней.
– И это вернет тебя обратно в мир живых? То же, что убило?
– Необязательно. Только если есть хоть малая на то вероятность. Либо я сгорю еще раз впустую.
– И что тогда?
– Попробую еще раз.
– А если снова не выйдет?
– Тогда еще.
– Да ты одержимый!
– Ты догадывался, что именно в этом весь секрет, правда?
Он усмехнулся и покачал головой.
– Да… Но вот со мной… Похоже, я еще должен нащупать путь.
– Верно. Ведь я понятия не имею, как ты здесь оказался. Но раз тот, Другой, снаружи, это может оказаться даже просто.
Он довольно улыбался:
– Я рад.
– Уверен в этом.
Как и в том, что ты рад, что я собираюсь снова сгореть. Тебе бы даже понравилось, чтобы ничего не вышло, но чем ярче ты себе это представляешь, тем жарче будет пламя, тем легче удастся его создать, тем оно будет действеннее. И до него еще долгий путь в тумане…
Мы спустились к ручью в выложенном камнями русле, вода в нем при нашем приближении закипела, усеявшись мириадами водяных язычков – будто копошащиеся в мясе личинки, тонкие серебристые пальчики, манящие и цепкие. Под ними зарябили отражения лиц, разевающих рты в беззвучном крике, зовущих на помощь, лиц людей или нелюдей, отчаянно тянущих руки – но только кончики их пальцев возвышались над гладью.
– Просто переступи через них, – велел я. Валеярд кивнул и перешагнул через ручей совершенно бесстрастно.
Воды позади вздохнули и опали, застыв в неподвижности.
Валеярд оглянулся:
– Тихо, как темное зеркало.
– Это оно и есть. Если хочешь – посмотри в него.
Он фыркнул и быстро шагнул вперед.
– Ну уж нет!
– Правильный выбор, – согласился я не без сожаления. Впрочем, хорошо, что он остался, чем ярче он представляет огонь, тем быстрее я найду выход, если он существует… Я не должен думать о «если». Я должен знать, что он есть.
Мы вошли в туман, который был наполнен… Просто – наполнен, всем, чем угодно. Мы еще совсем на краю. Под нашими ногами хрустели камешки – крупные у берегов ручья сменялись дальше к лесу мелкими и белыми, перемешанными с сухими опавшими ветками. Хруст, хруст, рассыпающийся прах под ногами.
– Это не ветки! – воскликнул Валеярд негромко и заинтересованно. – Это кости!
– Что еще ты ожидал тут увидеть, с нашим-то складом интеллекта?.. – усмехнулся я. – Пожелай увидеть, где мы, сейчас ты можешь это сделать.
Туман вокруг нас чуть засветился и рассеялся. Нас окружали не деревья. Это были человеческие остовы, насаженные на шесты или металлические каркасы, фиксировавшие их в весьма причудливых или устрашающих позах, – застывшие, как пугала, с начисто ободранной кожей. Сухие, чистые, разве лишь едва заметно кровоточащие, так что были отчетливо видны переплетения багровых мускулов и бледных сухожилий. Сущности без завершающей, украшающей оболочки, эстетичные по-своему – красотой обнаженного механизма.
– Я как-то видел выставки пластинатов, – бодро заметил Валеярд.
– Да, что-то вроде того, – согласился я. – Только эти на самом деле еще живые.
Ближайшие к нам «пластинаты» со звуком, напоминающим скрип влажной резины по стеклу, повернули головы на мои слова, распахнули лишенные кожи мышечные перепонки век, уставились на нас круглыми, лишенными выражения глазными яблоками и, разинув рты, душераздирающе заорали.
– Почему они кричат? – перекрикивая их, морщась и зажимая уши ладонями, спросил Валеярд.
– Потому что я этого захотел! – Я не повышал голоса и не затыкал уши, здесь это было пока еще бессмысленной игрой в реальность. Я и так мог слышать столько, сколько нужно и не более того, и мы прекрасно могли слышать друг друга, несмотря на все помехи. – А ты бы не орал с содранной кожей, насаженный на шест, воткнутый вдоль позвоночника, и все еще живой, неспособный умереть по-настоящему? Это логично! Поэтому они орут – это часть реальности.
– Неверный вопрос задал, – ухмыльнулся Валеярд, отняв руки от ушей и явно осваиваясь. – Надо было спросить, с какого припадка энтропии они еще живы?
– Потому что все здесь живое. Оно должно быть живым, потому что живыми должны быть мы – при малейшей к тому вероятности. Это путь от смерти к жизни.
Кости под нами тоже конвульсивно задергались. Валеярд пошатнулся, посмотрел вниз с любопытством, расхохотался и ударил себя ладонями по ляжкам от восторга:
– Живые! – крикнул он торжествующе.
– Именно так – несмотря ни на что.
– Доктор! – гнусаво прохрипела одна из голов. – Доктор! Помоги мне!.. Помоги нам!..
Я протянул руку к ободранной человеческой туше. Будто нарисованная в воздухе, наросла видимость кожи, призрачная, виртуальная, но черты лица стали узнаваемыми. Виртуальные голосовые связки тоже обрели знакомые ноты. Адрик. Мы оба его когда-то знали. Валеярд успел рассказать, как смеялся при его гибели.
– Адрик, – констатировал он спокойно. – Как ты думаешь, мы могли бы узнать остальных?
– Конечно. – Я поднял другую руку, к соседней голове, она тоже обросла прозрачной видимостью кожи и закашлялась, прежде чем позвать:
– Доктор!.. Пожалуйста!.. – Ее я тоже узнал, наши сознания в этом лесу и впрямь работали заодно. Пери. Гладко выбритая и, раз здесь, явно не живая.
– Ее ты тоже потерял? – поинтересовался я.
– Давным-давно! – откликнулся Валеярд с хищной улыбкой, сверкая глазами и с наслаждением втягивая ноздрями здешний воздух. – Ты прав, – кивнул он. – Желания определенно хотят задержать нас тут!
– Возможно. – Я опустил руки, с лиц Адрика и Пери с медленной безжалостностью стекла виртуальная кожа, голоса превратились в бессвязный визгливый хрип. – Мы могли бы узнать даже тех, что рассыпаны костями под нашими ногами, если бы захотели взяться за этот бессмысленный труд.
Кости под нами превратились в слой подергивающейся, издающей странные утробные и жалобные звуки, хлюпающей при каждом нашем шаге, плоти.
– Если собрать всю эту массу в некие цельные части, соединить разъятое и распавшееся, мы могли бы вспомнить каждого. Кто-то из них имел для нас значение, кто-то просто подвернулся под руку. Но это все наши жертвы, что случайно задержались каким-то краешком в нашей памяти, даже если мы их видели только мельком. Все это часть реальности – тут нет абстрактных символов, у которых не было бы воплощения. И на самом деле, у этого леса нет границ.
Валеярд запрокинул голову, любуясь, почти опьяненный.
– Да! – воскликнул он.
Но это уже не имело значения. Треск ветвей-костей-камней усиливался, приближался. Нет, уже не шум ветра в лесу – это треск пламени. Подползающей из густого тумана огненной стены, поглощающей корчащиеся фигуры-пугала. Сегодня мы пришли быстро. Может быть, и впрямь потому, что я шел рядом с врагом, думавшим о моей смерти. Думавшим хорошо и жадно, в красках, вспоминающим ее детали.
– Я пришел, – сказал я.
Валеярд кивнул.
– Как я понимаю, мне этот огонь не опасен, – заметил он беспечно. – Он только для тебя. Если, конечно, ты этого хочешь…
Я усмехнулся.
– Может быть, ты одно из тех желаний, что хотело бы меня здесь удержать?
Валеярд туманно пожал плечами.
А ведь это вполне могло быть и так. Сила противоречия. Быстрое нахождение пути и удерживание, одним и тем же объектом, одним и тем же способом.
– Надеюсь, это как-то поможет тебе найти твой собственный выход, – проявил я дежурную вежливость.
На его губах все еще играла гаденькая улыбка.
– Ты помог мне даже больше, чем думаешь, – сказал он загадочно, с пышущим из него потаенным восторгом. – Ты знал, что я существую. Ты не единственная, но одна из важных причин моего рождения. А может быть, ты только так думаешь, преувеличивая свою важность, или считаешь это ложью, моей ложью – ложью твоей собственной фантазии, преуменьшая свою ответственность. Не знаю, принесет ли это тебе удовлетворение или наоборот. Как бы то ни было – все к лучшему! Вместе мы погубим Доктора!
Вместе? Я ненавижу вас обоих. И мы еще посмотрим, кого сильнее. По крайней мере, мне ни за чертом не нужен конкурент ни в каком деле.
– Удачи! – солгал я и шагнул под его неотступным алчным взглядом в сердцевину пламени. «Я знаю, кто ты, и я использую это знание, когда выберусь, чтобы покончить с обоими – с одним и тем же существом, лишь тенью которого ты являешься. Может быть, правдивой тенью… проклятье! Я не должен думать о тебе, отвлекаясь, только об огне, чтобы он опалял так, как может опалять лишь настоящий огонь, разрушающий плоть слой за слоем, сплавляющий ее в сочащиеся, шипящие, брызжущие кипящим жиром комья, заставляющий трещать и рассыпаться кости!.. И… Собирающий их вновь!!! Клетка за клеткой – это почти можно почувствовать – я могу это почувствовать, со своим происхождением, со своим даром, одновременно являющимся проклятием». Я вдохнул горячий воздух еще полными пепла легкими. Счастливым проклятием! Потому что все это – неважно! Важна только сама жизнь, и еще один отвоеванный раунд у смерти, отбитый клок «земли» и времени!
Я выпал из столба исцеляющего пламени, готового вот-вот вновь превратиться в ожесточенно-истребляющее – не было даже времени перевести дух, скалы сотрясались, планета гибла, скоро она будет словно помянутая моим недавним собеседником глубоководная рыба, выброшенная на раскаленный песок, не способная дышать, с вывороченными в пространство внутренностями – со всеми своими тайнами и чудесами. Неважно. Восстановление прошло успешно. Теперь нельзя растратить этот шанс, не о чем больше разговаривать с Валеярдом, поведавшим так кстати, когда именно он отделится от того, кто отбрасывает его словно тень… Забавное слово – отбрасывает, в приложении к отторгнутой, отвергаемой тени. Надо найти свою ТАРДИС, это единственное, что важно прямо сейчас. Поверхность планеты колебалась и трескалась, из трещин извергались новые фонтаны огня и лавы. Лишь чудом удалось их избежать, и еще более чудом была моя ТАРДИС, будто выскочившая мне навстречу из груды угрожающе шевелящихся каменных глыб. Открылась! Вперед! Замкнуть двери! И срочно к консоли! Опережая время, опережая Смерть. Обманывая реальность – если очень захотеть, это можно сделать! Старт!..
Теперь можно взглянуть на то, что осталось позади – взрывающаяся, выкипающая, вывернутая наизнанку планета. Масса фрагментов, но большая их часть соберется вновь – в уже безжизненный шар. Пока безжизненный. Кто знает, что будет потом. Может быть, с тенью планеты – с той же самой планетой, из тех же самых частей – во многом.
Но какая разница? Всякая жизнь подлежит уничтожению. Когда-нибудь. То, что мы превозносим как великое чудо, для безжизненной материи лишь подобие плесени в остывающей, не стерильной, не упорядоченной, не пышущей уже жаром великого взрыва Вселенной. Будто личинки, заведшиеся в трупе. Повсеместно, с космической панспермией, подобием заразы. Но нам не дано другого. Мы можем бороться лишь за то, что мы есть. Чем бы мы ни были. К чему бы ни пришли – к неведомому нам еще прорыву. Это единственное, ради чего стоит жить – жить до тех пор, пока не узнаем – что же там дальше. Чем еще можно стать, упрямо оставаясь собой.


Название: Метафора
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 482 слова
Персонажи: Шестой Доктор, Пери Браун
Категория: джен, драма, экшн
Краткое содержание: ТАРДИС попадает в разгар исторической битвы.
Примечание: Использована цитата из поэмы А.Теннисона "Атака легкой бригады", посвященной реальному эпизоду Крымской войны. Отсюда и упоминание Балаклавы.

«В смерти долину скачут все шестьсот!» – с пафосом продекламировал Доктор и распахнул дверь ТАРДИС. Чуть не задев жизнерадостно вьющуюся белокурую шевелюру, внутрь ворвалось пушечное ядро. И будто застыв в воздухе, стало, медленно вращаясь, продвигаться к консольной колонне. Доктор издал протестующее восклицание, выхватил из стойки разноцветный зонтик и принялся фехтовать с ядром, задержанным защитной системой, выталкивая его точными тычками за дверь.
Оказавшись за дверью, ядро, уже потерявшее инерцию в борьбе с ТАРДИС, просто упало с высоты чуть более человеческого роста на палубу оказавшегося за пределами машины времени корабля.
– Безобразие! – возмущенно заявил Доктор.
– Это же не Балаклава? – с несчастным видом уточнила Пери, теребя пышную юбку платья с турнюром.
– Нет, это не Балаклава, Пери! Но боюсь, это и не гостиная лорда Теннисона, с которым я хотел тебя познакомить.
Доктор выглянул наружу и присвистнул.
– Потрясающе, Пери! Ты должна это увидеть! Это мыс Трафальгар! Мы угодили в разгар Трафальгарского сражения! Это исторический момент!
– Но я не хочу! – в отчаянии всплеснула руками Пери. Но так как Доктор уже выскочил из ТАРДИС и скрылся в пороховом дыму, последовала за ним.
Палуба, на которую она выбежала, немилосердно качалась и вздрагивала, кругом раздавались залпы и крики.
– Доктор! Доктор! – почти зажмурившись, Пери бросилась вперед, надеясь, что ничего не увидит в дыму, кроме яркого разноцветного пиджака, маячащего в отдалении. Но это же корабль. Далеко тут не убежать. Пери разглядела, как Доктор вмешался в какую-то группу людей, над чем-то склонившихся, наклонился сам, затем внезапно отошел назад и принялся громогласно отдавать приказы, очень четко, очень властно; и помимо воли все кругом оживились, забегали, подчиняясь этим приказаниям странного чужака, ход корабля выправился. Сигнальщики передавали приказы другим судам. Внезапно Доктор вернулся из тумана и порохового дыма и обнял плачущую Пери за плечи.
– Все хорошо, теперь все будет хорошо. Я повернул ход сражения так, как оно должно было идти.
– Но что случилось?
– Лорд Горацио Нельсон. Он погиб раньше времени.
– Так значит, это ты, а не он, выиграл битву!
– Боюсь, что нет, Пери, это значит, что что-то вмешалось в ход событий помимо нас. И кажется… – Доктор поднял голову, уловив в отдалении, на другом судне, знакомый приглушенный скрежет сквозь весь творящийся шум. Часть мачты вражеского корабля растворилась в воздухе, а ее остатки рухнули вниз, круша все под собой. – Кажется, я догадываюсь, что бы это могло быть. Или кто. Пойдем, я отведу тебя в ТАРДИС.
– И все-таки, – едва переведя дух в безопасности дематериализовавшегося с поля сражения космическо-временного корабля, не сдавалась Пери. – Это значит, что битва шла не так, как мы учили в школе? Значит, в битве участвовали повелители времени?!
– Понимаешь, Пери, все сложно. Путешествия во времени – это все-таки аномалия. Несмотря на все, что здесь было… вмешательство с одной стороны, вмешательство с другой – мы нейтрализовали друг друга.
– И что это значит?
Доктор был странно задумчив или печален.
– Это значит, что нас там никогда не было, Пери.
Но зная этого невозможного Доктора, Пери никогда не смогла бы поручиться, говорил ли он совершенно серьезно, или это было поэтической метафорой, одной из тех, что он так любил.

Название: Великий Кот
Автор:  Бранд
Бет, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 943 слова
Персонажи: Эйнли!Мастер, упоминаются Нефертити и Аменхотеп Четвертый
Категория: джен, историческая фантастика
Краткое содержание: Мастер покидает Планету Гепардов.
Примечание: После серии "Survival" ("Выживание"), финального эпизода 26-го сезона сериала "Доктор Кто", эпохи Седьмого Доктора.
Примечание 2: Китлинги – аборигены Планеты Гепардов, "кошачьи стервятники", потомки более высокоразвитой цивилизации, способные телепортироваться между мирами и забирать людей на свою планету, где те становятся либо добычей охотников-гепардов, либо сами в них превращаются под влиянием собственной агрессии. Китлинги выглядят как обычные черные коты.

«Облик огромного кота принимал великий бог солнца Ра, победивший Апопа, змея тьмы. Иногда Ра называли Великим Котом. Его поединок со змеей тьмы художники изображали так: одной лапой кот придавливает голову змея, а в другой держит нож».

«Ты Ра – великий кот, мститель богов»

Солнце восходило над Египтом, землей Кемет, заливая древние пирамиды жидким текучим золотом, жидким и текучим как пески, как время, как жизнь.
Я чертовски устал, я все еще был на Земле, которую вскоре или окончательно возненавижу, или полюблю. По крайней мере, именно тут нашелся самый лучший выход. Под лапами великого Сфинкса. Похоже, наконец, настоящий стабильный канал. Постоянная связь между мирами... в этот момент я понял, что что-то в структуре континуума необратимо изменилось, будто лопнула пуповина – разрушилась червоточина между этим местом в настоящем времени, Планетой Гепардов, и этим же местом в прошлом. Я приподнял брови, оглядевшись, ухмыльнулся и вздохнул не без веселого облегчения. «Нефертити? Серьезно?» Что ж, пока все складывалось наилучшим образом...

Египет был в расцвете, хотя всякий расцвет относителен. Аменхотеп IV еще не взял себе прославленного имени Эхнатон и ничего не знал о своем пристрастии к монотеизму, когда китлинги наладили постоянный контакт с Древним Египтом, где поначалу их и нас приняли как богов. Но… следует начать еще раньше. С Планеты Гепардов. Она не разрушилась, когда Доктор выскользнул у меня из когтей, разыгравшийся катаклизм лишь нарушил синхронизацию планеты именно с тем местом и временем на Земле – она и без того трещала по швам. Червоточины обладают особой пластичностью, но соответствие временных потоков планет в космосе, в соответствии с их движением, даже в соответствии с движением объектов на них в пространстве постоянно изменчиво. Пройдите в одну комнату, и вы станете синхронны с «прошлым» далекой планеты, пройдите в другую, и одновременным для вас станет ее «будущее», замрите на середине и, может быть, уловите тот «настоящий миг», который... является «настоящим» всегда, поэтому на самом деле все равно, куда вы идете.
Доктор растворился в воздухе, и понемногу меня отпустила одержимость уничтожить его немедленно во что бы то ни стало, его ведь там больше не было. Приступ прошел, мне удалось снова прийти в себя, может быть, как раз от мысли, что он снова где-то, где мне его не достать – а мне очень нужно его достать, надоедливую лицемерную тварь, появляющуюся так часто в одном моем шаге от очередного успеха. Ему ведь ничего не нужно, но всегда нужно зачем-то мне мешать, будто это доставляет ему удовольствие – не достигая ничего и не стремясь ни к чему, не дать достичь цели и другим. Раз за разом это доводит до исступления. Что ж, ничто так не стимулирует, как сложные отдаленные цели. Ради которых можно пренебречь сиюминутными чувствами. Хорошо. Я знал все, что мне нужно. «Зверь, чей дом на другой планете, может вернуться домой».
Рассмотрим варианты. Я мог вернуться на Галлифрей? Ха-ха!.. Особенно в таком состоянии. Это было бы слишком рискованно. Тракен? Планета того существа, которое я использовал для воплощения после истечения количества отпущенных повелителю времени жизней. Даже с учетом рассинхронизации, я либо уничтожил этот мир, либо он опасен по-своему, во времена расцвета, когда он полон сил, парализующих «любое зло», и теперь, когда моя ТАРДИС, оставшаяся далеко отсюда, не защищает меня.
Значит, главное: стабилизировать это место, пока я тут, затем покинуть его в любом удобном направлении.
Когда-то на Планете Гепардов была более высокая цивилизация. Я вернулся в город, продолжить его изучение, и к гепардам, которых все еще мог контролировать, не теряя рассудок, и которых даже мог отчасти «цивилизовать», особенно зная, что это не напрасная трата времени, и что выход есть. Дом их всех был когда-то не тут. И китлинги продолжали свой промысел. Их следующей территорией охоты стал Древний Египет – все еще Земля, но «под другим углом». Египтяне не испугались гепардов – они стремились им поклоняться, либо, не менее охотно, становиться им подобными. С ними было легко снова попасть на Землю. В уже упомянутую пору расцвета египетской цивилизации, когда первым из богов почитался Амон-Ра – Великий Кот, Мститель богов, в честь которого именовали себя цари. Того, кого я застал, звали Аменхотепом Четвертым. Имя его означало «Амон доволен». Все царское семейство побывало в свое удовольствие на Планете богов, восхищаясь полулюдьми-полузверями и остатками городов древней цивилизации. Между цивилизациями оказалось немало общего. Аменхотеп и его жена Нефертити припомнили, что среди древних священных строений есть совпадающие символы, целые тексты, целые, как оказалось, механизмы. Похоже, предки китлингов когда-то уже побывали в их истории и оставили свой след, свои предания, часть знаний и собственные резервные технологии. Я сам помог египтянам перевести кое-что, – чтобы они лучше могли помочь мне кое в чем разобраться, но к тому времени, как мы достаточно обменялись знаниями, их отношение к нам переменилось. Они будто протрезвели – вредно созерцать богов лицом к лицу. Гепарды увиделись им теми, кем и были – более животными, чем людьми, более чудовищами, чем богами. Благоговейность и восторг сменялись страхом. А у гепардов появилось больше поводов поживиться пытающейся спастись добычей. Но египтяне не могли мне противоречить, им приходилось исполнять мою волю. Мы исследовали их древние постройки-головоломки, родственные инопланетным образцам, и нашли, что, пусть фрагментарные, они работают лучше, чем на планете их создателей, которым, по-видимому, оказались не нужны технические приспособления, отброшенные как потерявшие былую необходимость костыли. Из Древнего Египта я мог попасть куда-то еще. Нефертити стала моей главной помощницей. И вот сейчас, когда я воспользовался одним из технических проходов в будущее – ближе к своему собственному времени действия, она осмелилась уничтожить ту часть механизма, которую смогла. Храбрая девочка. Умница. Это было уже неважно – никаких более подходящих, исправно действующих путей в будущее мы не обнаружили. Это было даже хорошо! Так как именно сейчас я потерял связь с планетой бешеных кошек, она больше не воздействовала на мой разум. Это было освобождение.
Я еще раз огляделся по сторонам, уточняя время по массе незначительных примет. Двадцатый век. Конечно, утро. Никаких туристов, разве что… я нагнулся и приложил ладонь к земле, улавливая отдаленный, приближающийся рокочущий гул. Ну конечно! 1942 год. Учитывая все координаты, известные теперь с предельной ясностью, не так далеко продвигалась танковая колонна – Африканский корпус генерала Роммеля. Что ж, здравствуй, настоящее время, здравствуй, Земля! Теперь я точно знал, каков будет мой следующий шаг.
И каков «одновременно» будет следующий шаг древнего царя, с которого довольно было богов-полузверей.

8. Астрономическое тысячелетие
9. Угадай, откуда пушка

Название: Астрономическое тысячелетие
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 365 слов
Персонажи: Робертс!Мастер
Категория: джен, лирическое отступление
Примечание: Таймлайн – полнометражный фильм "Доктор Кто" 1996 г.

Сан-Франциско – яркий город, живой, возбужденный, агрессивный. По сравнению с Лондоном и всей Британией, в которой мы чаще всего встречались с Доктором на Земле – взбудораженный, пронизанный электричеством и постоянной угрозой сейсмических катаклизмов. Он всегда немного дрожит, пульсирует, готов взорваться и разрушиться, расцвести гибельным цветком. Город бериллиевых атомных часов, самых точных на этой примитивной планете, ждущей перехода в новое тысячелетие по своему самому распространенному календарю. Не христианскому на самом деле, в нем нет нулевого года, а астрономическому – более математически удобному, в котором есть нулевой год и все начинается с нуля. Ab ovo. С яйца, имеющего ту же форму, что и нуль.
Знаменательно в каком-то смысле. Моя собственная жизнь сейчас очень близка – сброшена – к нулю. Но близка и к возрождению, которого я так долго ждал. Полноценному, без использования «более-менее подходящей» замены.
Как нелепо было со стороны Доктора тут же потерять одну из своих жизней, почти что на первом шаге в этом чудесном городе. Что ж, тоже знаменательно. Хотя и жаль терять никогда не лишние жизни, даже если они пока не мои – особенно пока они не мои. Но если – когда – все пройдет успешно, то Доктор не последний во Вселенной повелитель времени. Значит, перспективы мои бесконечны. Приятная, греющая душу мысль… Греющая? Ах да, это слишком горячее краткоживущее человеческое тело. Долго оно не протянет. Наверное, таким же бестолковым казался бы человеку организм кролика или еще более мелкого грызуна – с повышенной температурой, неудержимым метаболизмом, пляской гормонов и естественной копрофагией.
Это в любом случае ненадолго. По счастью. Я рассчитываю на успех, а не на то, что это тело раньше развалится на части, не в силах меня выдержать. Но пока я могу держаться и в нем, находя в этой упрямой победе свидетельство своего величия. От самых высот до самого дна простирается власть воли и разума, заключая в себе бесконечность.
Бесконечность, что в традициях землян обозначается тем же символом, что восьмерка – опрокинутая, поверженная. Восьмая жизнь Доктора, только начавшаяся, когда он неуклюж, нестабилен и беспомощен как ребенок, и моя бесконечность, когда он падет. В городе, сотрясаемом Колебателем Земли Посейдоном, в городе самых точных часов, в вечном грохочущем празднике и каменных джунглях. Пора менять Старый Свет на Новый, Лондон на Сан-Франциско, менять эпохи, менять вселенные, менять тела и души, жизнь на смерть, и смерть – на жизнь. Пора!..


Название: Угадай, откуда пушка
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 789 слов
Персонажи: Джек Харкнесс, Шарктопус,

спойлер

Робертс!Мастер
Категория: джен, экшн
Рейтинг: от NC-17 до NC-21
Примечание: кроссовер с фильмом "Шарктопус" (2010), АУ по отношению к финалу полнометражного фильма "Доктор Кто" (1996); неаппетитный контент, жестокое обращение с животными.
Примечание2:

спойлер

В фильме "Шарктопус" ("Акулосьминог"), создателя убийственного гибрида играет Эрик Робертс, как и временное воплощение Мастера в полнометражном фильме "Доктор Кто".

Разорванный на части и проглоченный мутировавшей акулой со здоровенными щупальцами Харкнесс потихоньку конденсировался в ее пищеварительной системе. Приятного было мало – желудочный сок, ошметки чужого мяса и, вероятно, все еще его собственного, не нашедшего путь к тому, чтобы составиться в свой вечный пазл. Да и дышать тут, мягко-то говоря, было особо нечем, так что, захлебываясь всей этой жижей, – бывало, конечно, и похуже на его веку, но нечасто, – с растворенной чужой человеческой плотью, лезущей в рот и нос, он остро чувствовал, что нужно поскорее найти выход…
Проклятый Шарктопус, сбежавший из лаборатории очередного чокнутого профессора, работавшего с военными, застал бессмертного капитана врасплох во время разведки. Еще более врасплох застало то, что эта тварь могла с легкостью и бешеной скоростью передвигаться по суше, пусть и относительно недолго. Так что когда она выскочила на оживленный пляж, в мгновение ока охваченный паникой, окровавленный, усыпанный с удивительной быстротой крошевом из кусков разодранной плоти, костей, рассыпанных внутренностей, Джек успел только схватить свой револьвер и неработающий вихревой манипулятор и почти рефлекторно кинулся прямо чудовищу в зубы, оттолкнув с дороги какую-то обезумевшую от ужаса девушку-блондинку в заляпанном брызгами чужой крови голубом купальнике. Кинулся не очень метко, впрочем, на это и не было особенного расчета – тварь рефлекторно схлопнула челюсти, несколько раз, а дальше возник мир желудочного сока. Спасло ли кого-нибудь это жертвоприношение, было неясно. Вихревой браслет, который еще стоило отыскать в этих потрохах, был бесполезен, а револьвер… если подумать хорошенько, наверняка бесполезен тоже. И его тоже еще нужно было отыскать. Джек агрессивно заворочался, и акула-осьминог беспокойно пошевелилась.
«Нежданчик?.. – с мрачной злостью подумал Харкнесс. – А тест на беременность еще не делала?» И принялся толкаться активнее, вызывая буйные сокращения во внутренностях и перемешивание пузырящегося бродящего коктейля. Разумеется, его самого стошнило, неоднократно, неоднократно он утонул в этой жиже и воскрес снова, продолжая толкаться все сильнее и сильнее в моменты активности, ищя что-нибудь, что можно использовать. Например, кость? С обломанным краем – можно попытаться воткнуть ее в гладкую скользкую стенку и пропороть. Акула бесновалась от болей в животе, совершала какие-то огромные скачки, по суше, или по воде, было не различить. Что-то металлическое! Револьвер? Наконец-то… Попытка выстрела, разумеется пропала втуне, в этой среде выбить искру было нереально. Джек продолжал искать, толкаться, копаться во внутренностях.
«Если понадобится, я вылезу через твою задницу!» – подумал он, но это не решало бы главного – как убить тварь. Но похоже, он уже пробирался где-то в кишках. Внезапно руки скользнули по чему-то длинному, гладкому и твердому, определенно тоже металл, как и револьвер. Можно попробовать разворотить им монстру кишки, если только… продолжая ощупывать, все еще временами захлебываясь, он обнаружил очень интересные детали. Явно сложное устройство. Длинное. Ствол? Эти приспособления… Похоже на приклад, гашетку?.. Наверняка тоже не действует, но чем черт не шутит?.. Захлебнувшись снова и решив, что при следующем пробуждении он попробует воздействовать этой хреновиной на чудовище изнутри чисто механически, он просто нажал одним пальцем на гашетку.
Хлюпанье и хлопок!.. И… воздух?! Гарь?!.. Харкнесс в обнимку с неопознанным оружием выкатился наружу, весь облепленный черт знает чем. Выкатился на песок – чудовище снова выбралось на пляж. Оно все еще возвышалось, покачиваясь, над ним. Харкнесс уже вполне осознанно навел на него ствол и принялся нещадно резать тварь на части – то, что попало ему в руки, было каким-то видом лазера. Куски плоти сыпались вокруг, грудой вывалились внутренности. Джек откатился, и, улучив мгновение, снова сам вывернулся наизнанку, выблевывая все, чего пришлось наглотаться. Но тварь, похоже, была наконец мертва. Он не мог себе позволить отойти, пока не закончил распиливать ее для верности на очень мелкие, конвульсивно подергивающиеся ломтики. Затем побрел к линии прибоя и попытался смыть с себя хоть часть всей налипшей дряни. Потом принялся снова разглядывать странное оружие. Загадочные значки на нем явно не относились ни к одному из земных человеческих языков. И само оно было куда более совершенным, чем современное.
– «Угадай, откуда пушка», – устало усмехнулся Харкнесс. – Кто же твой хозяин, а?
Несмотря на усталость и отвращение, он вернулся к разбросанным останкам и попытался изучить содержимое внутренностей твари – полупереваренные, в основном, человеческие, части тел, но среди них… вот это, зеленое… зеленое не оттого, что подверглось обработке ферментами, чешуйчатая лапа… Харкнесс присел на корточки и выцепил из груди воняющих отбросов нечто, отдаленно напоминающую человеческую кисть. Потом задумчиво снова посмотрел на высокотехнологичный, не пострадавший от агрессивной жидкой среды гиперболоид.
– Неведомому «морскому дьяволу»… – пробормотал он. – Спасибо за пушку! – И снова задумчиво помолчал, переведя взгляд на разрубленное чудовище. – Может, и не зря люди для вас всего лишь обезьяны с гранатами… – И пожал плечами: – Но кто из нас без греха?!
Арсенал Торчвуда пополнился еще одним артефактом.

Очень недовольный Мастер опустил бинокль. Похоже, этот тип из Торчвуда и впрямь был бессмертным. Аномалией неизвестного происхождения. Возможно, парадоксального. И сумел разделаться с якобы сбежавшим из лаборатории радиоуправляемым экзотическим гибридом. Впрочем, с тех пор, как Мастер завладел регенерациями Доктора, начиная с восьмой, все это сущие пустяки. Расправа с Торчвудом была лишь вопросом времени. Или еще какого-нибудь небольшого парадокса...

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто", Метагалерея Мастера 2013

---

Галерея Мастера, ч.1 Дельгадо; Биверс

[Бранд]

А сейчас тут будет страшное. Или не очень страшное. Подборка всех моих историй о Мастере с последней ФБ (иногда с эпизодическими упоминаниями персонажа) в хронологическом порядке, невзирая на формат, драбблы или миди, по крайней мере, по последовательности воплощений.

1. Зона турбулентности
2. Две оливки - два ноля
3. Дюны Марса

Название: Зона турбулентности
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 930 слов
Персонажи: Дельгадо!Мастер, ОП
Категория: джен
Жанр: научная фантастика
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Иногда Мастер просто развлекался.
Примечание: Флоатеры и хантеры, наряду с синкерами – предполагаемые существа, которые могли бы обитать в атмосфере газовых гигантов, их примерный облик и образ жизни обрисован астрономом и астрофизиком Карлом Саганом.

Мастер открыл дверь ТАРДИС и зорко осмотрелся. Все выглядело так же идеально, как на сканере и в его расчетах – переливающиеся оранжево-золотые облака горячего газа, прохладнее вверху, где атмосфера была разреженней, раскаленные внизу. Бурлящие, кипящие, клокочущие, расплавленные, издающие постоянные гул и вой в постоянно блуждающих вверх и вниз потоках, горячих и остывающих, среди вспыхивающих тут и там молний. Где-то выли вездесущие торнадо и устойчивые циклоны. Неподалеку мирно паслось стадо флоатеров – огромных живых дирижаблей, достигающих в поперечнике нескольких километров. Впрочем, сейчас они не выглядели такими уж огромными, благодаря намеренно масштабированной материализации ТАРДИС сама была размером как огромный флоатер, намеренно необычный, чтобы привлечь внимание: черный, с обширными надувными платформами-крыльями, чувствительными к потокам, дополнительно стабилизирующими ее в горячей и бурной атмосфере газового гиганта. Столь же огромным был сейчас и сам Мастер, непринужденно прислонившийся к косяку двери, лениво извлекший из золотого портсигара то, для чего и предназначены портсигары – первосортную гаванскую сигару; отщипнувший ее кончик особыми щипчиками, щелкнувший золотой зажигалкой и закуривший, рассеянно наблюдая, как облачка дыма поднимаются к границе защитного пузыря вокруг ТАРДИС, сталкиваются с переходом к другой атмосфере и в растерянности растекаются по ней, прежде чем смешаться с наружным горячим плотным воздухом. Это было развлечение – кофе-брейк, файв-о-клок. Разумеется, масштабированная материализация – очень рискованная вещь, но риск был просчитан и составлял часть всего удовольствия. Мастер стряхнул пепел, и его частички, сверкнув как крошечные блестки, сперва собрались у границы перехода атмосфер, затем, пропущенные наружу, исчезли, поглощенные плотным газом, засветившимся в кратковременной новой химической реакции.
На границе видимости в плотных облаках мелькнула пара хантеров – мелкой, подвижной и хищной разновидности здешних живых дирижаблей. На таком расстоянии и с такой видимостью трудно было сказать, с седоками или без, но ближайшее стадо флоатеров выглядело безмятежным и ухоженным, на боках некоторых из них посверкивал некий узор из блеклых органических кристаллов – это были клейма, значит, все шло по плану.
Наконец одна из темных точек в облаках превратилась в приближающуюся живую массу, напоминающую воздушную манту, на спине которой сидело антропоморфное существо, полупрозрачное, наполненное светящимся газом, бурлящим и переливающимся внутри.
Мастер приветственно поднял руки ладонями вперед, зажав в зубах сигару.
– Hola! Великий Пастырь! Ты прибыл!
Существо замерло поблизости. Хантер планировал, издавая утробные и свистящие звуки. Наконец Великий Пастырь склонил свою полупрозрачную голову, вызвав внутри себя видимые газовые завихрения. На голове его сверкал венец ветвистых органических кристаллов, закрученных в спирали.
– Я вижу, ты соблюдал заповеди древних!
– Да! – ответило существо. Его голос, вырвавшийся из плотной сжатой до того ротовой щели, напоминал хлопки парусины на ветру или клапана воздушного шара, но ТАРДИС переводила исправно.
– Ты верил преданиям?
– Да!
– Ты жестоко расправлялся с врагами?
– Да!
– Ты преследовал еретические науки?
– Да!
– И ты знал, что в этот день и час встретишь меня, и я дам тебе средство для устрашения всех, еще оставшихся в живых, врагов?
– Да! Я исполнил все! И жду награды.
– Прекрасно!
Мастер вытащил из кармана смокинга предмет, весьма напоминающий компрессор материи.
– Взгляни, куда указывает этот жезл! – Он навел прицел на одного из флоатеров вдали и нажал на гашетку. С оглушительным хлопком внезапно сжатого, а затем рассеявшегося плотного газа, огромный живой дирижабль скукожился – то, что от него осталось после газового взрыва, и плотным камешком рухнул отвесно вниз.
– И только? – спросил Великий Пастырь. – У нас есть газовые ружья.
Мастер фыркнул.
– В мире плотного газа? Недальнобойные и неточные, маломощные, отклоняемые любым ветерком. Как долго надо ждать, чтобы противник подошел достаточно близко и к тебе, и к опасному вихрю, в который ты можешь подтолкнуть его слабым тычком? – Казалось, что существо густо порозовело, хотя трудно было сказать, как именно изменился его цвет, но это было местным эквивалентом смущения. – Тебе не придется больше рисковать сгинуть в том же потоке, что унесет твоего врага в огненные бездны этого мира, ты будешь уничтожать на расстоянии, разрывая врагов на куски и заставляя падать к огню без всякой надежды поймать встречный поток. Ты сомневаешься, что это устрашает?
– Нет.
– Ты сомневаешься, что это устрашит тебя? – он направил компрессор на газовое существо.
– Нет! – ответил Пастырь.
– Значит, ты знаешь, что должен отдать мне в обмен на это оружие.
– Знаю, – кивнул Пастырь и, подняв полупрозрачные руки, снял с головы сверкающий венец. – Дай мне это оружие, великий бог, в обмен на мою корону!
– Благодарю, – кивнул Мастер, предавая существу компрессор и забирая рукой, затянутой в перчатку отнюдь не из обычной кожи, хоть выглядела она так же, сверкающий венец, что, преодолев границу атмосфер, начал слегка дымиться. – Ты получил то, чего желал. Доволен ли ты?
Пастырь некоторое время созерцал «волшебный жезл».
– Я должен навести его вот так и нажать сюда, чтобы уничтожить врага?
– Совершенно верно.
Пастырь тут же направил жезл на Мастера.
– Отдай мне мою корону, неразумный бог! – воскликнул он торжествующе. – И все чудеса, которыми обладаешь!
– Или что? – поинтересовался Мастер, вытащив изо рта сигару и стряхивая пепел.
– Или-и-и-и-и!.. – Со страшным воем нажавший на гашетку Пастырь сорвался со своего верхового хантера и камнем рухнул вниз, в раскаленные, кипящие слои. Хантер, ощутивший внезапно увеличившийся и тут же соскользнувший с него вес, с визгливым клокотанием умчался куда-то вверх.
– Следовало пораньше разжать пальцы, – констатировал Мастер, рассеянно бросив в газовое облако остаток сигары. – Правда, сделать это сложно, когда что-то приваривается к твоей руке намертво, а потом стремительно тащит вниз. Конечно, был еще выбор – удовольствоваться полученным, и, когда меня бы тут уже не было, компрессор вернулся бы в свой обычный режим и, может быть, принес бы какую-то пользу. Не исключено. Но не с исполнением заветов древних, определенно нет. – И кивнув сам себе, он унес свой трофей в ТАРДИС, продолжая его разглядывать. Корона с шипением принялась испаряться быстрее. Мастер еще немного на нее полюбовался и, посмеиваясь, небрежно бросил тающий огарок короны на пол.
– Ну что ж, таков промысел мой, – заключил он и направился к консоли, чтобы заняться каким-нибудь более серьезным проектом. Забава удалась.
Это была его шестьсот шестьдесят шестая корона. За текущий год.


Название: Две оливки - два ноля
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: драббл, 325 слов
Персонажи: Мастер, Джеймс Бонд
Задание: кроссовер с fandom James Bond 2013, fandom Star Trek 2013
Категория: джен, зарисовка
Код для голосования: #. fandom Whoniverse 2013 - работа "Две оливки - два ноля"

Бурбон утратил свой аромат, превосходная гаванская сигара приобрела вкус пепла. Человек, сидевший за столиком напротив меня, потягивал коктейль из водки и мартини с двумя оливками. Как и я, он напоминал здесь иностранца. Слегка. Даже это было своеобразным флером маскировки «Интеллиджент сервис». Оливки мягко постукивали друг об дружку. На сцене, переливаясь в свете цветных прожекторов чешуйками блесток, пела не безмолвная, зато почти безголосая рыбка-певичка.
– Опять удалось скрыться?
Человек, скрывая свое смущение, а заодно и согласный кивок, отхлебнул коктейль.
– Не скрыться. Он находится под защитой ООН. Это ведь ЮНИТ, сотрудничающая и конкурирующая организация одновременно.
– Вот именно. И находящаяся под влиянием пришельца с другой планеты. В этом главная опасность для всего мира.
– Я понимаю, М… – не стоило упоминать даже кодовых букв, но мой собеседник утопил ее в очередном глотке, только я знал, что он произнес.
– Все, разумеется, всё понимают. А что-либо сделать – с этим всегда проблемы.
– Мир висит на волоске. Возможная эскалация Холодной войны, если произойдет что-то нашумевшее с научным консультантом подразделения ООН…
– Разумеется.
– Простите. Я лишь предполагаю, что тут нужна не грубая сила, которая может вызвать подозрения, а нечто более тонкое. Возможно, стоит обратиться не к кому-либо из агентов с лицензией, а напрямую к отделу Кью.
Неплохая мысль, именно к этому Игрушечнику из Кью-континуума, развлекающемуся изготовлением невероятных гаджетов для МИ-6, нарушающих все логически-пространственные построения вместе взятые, в порядке развлечения!
– Что ж, Джеймс, пожалуй, вы правы! – Было бы недурно, если бы Доктор нарвался на неприятности именно со стороны людей, которым так благоволит, но они способны на слишком малое. Правда, с теми, кто способен на слишком многое, хлопот не оберешься, но хотя бы действие может быть эффективнее. Нет, не пойдет, пожалуй, стоит убедить Кью, что есть что-то веселое в совсем другой части вселенной, где-нибудь в дельта-квадранте, и заняться всем самому без помех. Так что – дважды ноль, минус МИ-6. К чему нам Холодная война, если кто-то любит погорячее?..
Над дверями кабаре, в котором мы сидели, горела неоновая реклама: «Shell всегда с тобой!» Без первой буквы, которая была чем-то безнадежно повреждена.



Название: Дюны Марса
Автор:  Бранд
Бета, Баннер:  Мисс Жуть
Размер: миди, 4088 слов
Персонажи: Третий Доктор, Джо Грант, поселенцы,

спойлер

Мастер, Бригадир Летбридж-Стюарт
Категория: джен, приключения
Краткое содержание: Однажды ТАРДИС вместе с Доктором и его верной помощницей оказалась на Марсе, в эпоху его колонизации человечеством, когда поселенцев не беспокоили ни таинственные воды, ни ледяные воины.
Примечание: Через некоторое время после серии "Граница в Космосе". На самом деле, фамилии Wells (Герберт Уэллс) и Welles (Орсон Уэллс) пишутся на английском с отличием в одну букву, но остаются созвучными, а на русский язык переводятся без различий в написании.

«Жизнь на Марсе была, есть и будет!»

Доктор опустился на одно колено, подхватил горсть песка и пропустил его сквозь пальцы. Песок просыпался быстро, ему помогал холодный ветер, завывающий, свистящий, поющий вокруг, треплющий полы подбитого пунцовым атласом плаща и величественные седые кудри повелителя времени.
Поежившись, кутаясь в короткую белую курточку, рядом присела на корточки Джо Грант.
– Где мы, Доктор?
– Разумеется, не на Земле, – довольно рассеянно отозвался тот. – А вот где именно… Как вовремя я размонтировал навигатор и средства связи… – Он подхватил еще одну горсть песка, на этот раз не разжимая сложенных ковшиком пальцев, поднес ближе к лицу, втянул воздух затрепетавшими ноздрями, ловя оттенки запахов, недовольно повел носом, стряхнул песок с пальцев и поднялся, тихо фыркнув: – Никуда не годится!
– Что не годится? – живо переспросила Джо. – Нам зачем-то нужен этот песок? – Она с интересом потрогала его указательным пальцем.
– Нет, нам ни зачем не нужен этот песок! Хотел бы я знать, зачем он понадобился повелителям времени.
– Им понадобился песок?..
– Им опять понадобилась наша помощь. Здесь. На Марсе. Во времена его терраформирования и колонизации людьми.
– О! Мы колонизируем Марс! Это же прекрасно! – восхитилась Джо.
Доктор нахмурился и вздохнул.
– Если бы все было прекрасно, Джо, нас бы здесь точно не было.
Оглядевшись, Доктор выбрал холм, с которого было бы лучше видно, и твердым шагом двинулся к нему.
– По крайней мере, тут есть атмосфера! – ликующе заметила Джо, сделав несколько пробных вздохов различной глубины и помахав руками. – Мы можем дышать!
– Да, это превосходное достижение, – не без сарказма отозвался Доктор.
– Это же не опасно, правда? – с беспокойством спросила Джо. – Обычный холодный воздух. Без вредных примесей? Или радиации? А озоновый слой…
– Если бы тут не было озонового слоя, я бы давно это почувствовал, а не будь тут атмосферы, ты бы не только не смогла дышать, но и превратилась в ледяную статую. Но это не единственные опасности, которые могут грозить на Марсе.
– Тут есть злые инопланетяне? Я читала Герберта Уэллса! А знаете, когда Орсон Уэллс поставил радиоспектакль по этой книге, многие поверили, что на нас на самом деле напали марсиане, началась паника, как будто все происходило на самом деле!
– А почему ты так уверена, что они не напали, Джо?
– Ну… ведь все в порядке…
– Ты же знаешь, что инопланетяне существуют.
– Конечно, знаю!
– И что события сплетены в особой последовательности, которая не всегда совпадает с обычной последовательностью событий.
– Ой, Доктор!..
– Хорошо, неважно; теперь, когда мы здесь, я могу сказать, что несмотря на то, что нас снова используют злые инопланетяне – мои добрые соотечественники, в своих коварных целях, я немного воспрянул духом. По крайней мере, мы находимся тут в эпоху, которую можно назвать Золотым веком на Марсе. Посмотри-ка!.. Тут даже растут верблюжьи колючки – вот там, немного в стороне!
– Ох, Доктор! Золотой век и верблюжьи колючки? Почему не пальмы, не кедры, не яблони?
– Джо, не будь такой привередливой. Уверяю тебя, люди потратили много сил и времени, чтобы создать тут условия, в которых процветают верблюжьи колючки.
– А тут есть верблюды, чтобы есть их?
– Тут есть люди, Джо, и они умеют добывать очень многое из такой упрямой неприхотливой растительности. Это, конечно, не вечный двигатель, но эффективность использования небольших ресурсов тут достаточно высока. Смотри, Джо! – Доктор указал на цепочку следов, будто оставленных караваном верблюдов, а если посмотреть дальше, то там будто прошел еще караван, и еще, каждый по своей линии. – Это следы жизни и цивилизации. Я думаю, мы должны пойти по ним к ближайшему поселению. Раз нас перенесли сюда, оно не должно быть слишком далеко.
Доктор уверенно зашагал с гребня к цепочкам следов, Джо хвостиком последовала за ним.
– Почему бы им было не перенести нас прямо в поселение? – пробурчала она. – Почему каждый раз надо догадываться, чего они хотят? Это будто сказки-загадки какие-то. Как про сидов в холмах с их волшебными задачками, которые никогда не знаешь, чем кончатся...
– Сиды с другой планеты, – не оборачиваясь, отозвался Доктор. – А повелители времени обычно не вмешиваются…
– Конечно, конечно! Я отлично знаю, как они не вмешиваются. Загребают жар чужими руками и делают вид, что если кто-то таскает для них каштаны из огня, то они тут ни при чем.
– Тсс! Джо!..
– Что такое?
Доктор остановился, внимательно оглядывая следы.
– Очень странно, – сказал он.
– Это следы копыт, – уверенно заявила Джо. – Больших копыт! Как тарелки.
– И возможно, металлических, – прибавил Доктор и возвел глаза к небу. – Не ледяные воины, точно нет, не бодрые каракатицы…
– Бодрые каракатицы?..
– Не бери в голову, Джо – это из аномальной ветви событий, она была изъята из истории. Но и тут что-то очень необычное…
– Дым! – воскликнула Джо. – Я вижу дым. А где дым, там наверняка и поселение.
– Дым… – расстроенно повторил Доктор и посмотрел туда, куда показывала довольная ассистентка. – Это скверно.
– О, но вы же не думаете, что там пожар, катастрофа, война… – заволновалась Джо. – Хотя, конечно, это Марс, с таким названием всегда приходится думать о войне…
– Я не имею привычки не думать! – царственно заметил Доктор, поправляя манжеты. – Но мне все это очень не нравится. Пойдем-ка быстрее.
– Я знаю, зачем мы идем быстрее, – усмехнулась Джо себе под нос, – чтобы не замерзнуть и не превратиться в ледяные статуи!..

Чем ближе они подбирались к своей цели, тем отчетливее становилось видно, что с поселением произошла какая-то катастрофа. Джо заметно приуныла, Доктор хмурился, а ветер заносил песком остатки стен и полукруглых строений. Судя по всему, поселение было разрушено достаточно давно – не сегодня и не вчера, а дым, который они заметили издали, оказался дымом от костра, возле которого жались люди. Не казавшиеся очень опасными. Джо содрогнулась, подумав, что людей для разрушенного поселения тут очень мало, и что, приди они пораньше, вероятно, они застали бы кругом множество погибших. Сейчас же все выглядело печально, но почти мирно.
Именно почти. При их приближении несколько мужчин поднялись, сжимая в руках длинные предметы, которые наверняка были какой-то разновидностью ружей.
– Назовитесь! Кто вы? Откуда? – требовательно спросил один из поселенцев громким, но хриплым голосом. В вопросе, впрочем, было больше усталости и удивления, чем враждебности.
– Мы – друзья, – сказал Доктор. – Я – Доктор, а это моя помощница мисс Грант. Наш транспорт вышел из строя неподалеку. Могу я узнать, что здесь произошло? Совсем недавно тут был не то чтобы цветущий город, но развивающийся, дела шли в гору, как повсюду на Марсе.
Люди у костра немного расслабились.
«Похоже, они совсем не боятся других людей», – с некоторым облегчением подумала Джо.
– Повсюду на Марсе дела теперь идут вовсе не в гору, – покачал головой поселенец, заговоривший первым. – Вы, должно быть, попали к нам с окраин, и бог знает, что там у вас с транспортом, похоже, средства связи вышли из строя еще раньше.
– Вы совершенно правы, – кивнул Доктор.
Человек вскинул голову, будто ему пришла в голову объясняющая идея.
– Может быть, вы столкнулись с кем-то из них раньше? Из трехногих? Мы называем их так, хотя черт их знает, кто они или что такое. Мы не знали подобных неприятностей со времени терраформирования.
– Трехногих!.. – возбужденно подпрыгнула Джо. – Как в романе. Неужели эти марсиане существуют?
Доктор озадаченно моргнул, но качнул головой, уверенно отметая это предположение:
– Я уверен, что не знаю таких марсиан. Определенно, не в эту эпоху.
– Значит, не они подбили ваш корабль? – уточнила одна из изможденных женщин у костра, рассматривавшая чужаков с большим подозрением, чем вооруженные стражи.
– Мы не знаем, что в точности произошло, – уклончиво ответил Доктор. – А когда появились эти, как вы их называете, трехногие?
– Не говорите! – вдруг резко бросила женщина своим товарищам. – Мы ведь понятия не имеем, кто управляет трехногими, и кому это выгодно. Может быть, за всем стоит какая-то из корпораций-монополистов. «Древо» давно хотело получить управление над городом.
– «Древо»? – переспросила Джо. – Мы не имеем отношения ни к каким корпорациям! Мы исследователи!
– Конечно, – с сарказмом согласилась женщина. – Исследователи рынка? Или ресурсов?
– Нет! – Джо вздохнула и посмотрела на Доктора. – Как же мне это напоминает ту колонию и геологических разработчиков!
Доктор кивнул.
– Времена и планеты меняются, а кое-что вовсе нет.
– Брось, – вяло отмахнулся кто-то из мужчин. – Трехногие, похоже, отнюдь не гуманоиды, мы ведь подбили некоторых, ты видела, какова там начинка.
– Это не значит, что они не действуют в интересах корпораций! – упорствовала женщина.
– Так вы подбили некоторых из них, – заинтересовался Доктор. – Не могли бы мы взглянуть? Может быть, мы сможем сказать что-то точнее, если их увидим.
– Стало быть, вы ученый? – переспросил первый заговоривший поселенец. – Доктор? Каких наук?
– Весьма многих, – сдержанно ответил Доктор.
– Медицины? – уточнила женщина.
– Увы, – с некоторым затруднением признал Доктор. – Но если вам требуется медицинская помощь, я постараюсь сделать, что смогу.
– Забудьте, – сказал первый поселенец. – У нас, по счастью, есть врачи. Но большинству, к сожалению, они уже никогда не понадобятся. Хотите взглянуть на трехногих? Следуйте за мной.
– И все-таки, когда же они появились? – повторила недавний вопрос Джо. – И вы сами прежде никогда не видели таких?
– Нет, не видел, – покачал головой поселенец, ведя куда-то вглубь развалин. – Кстати, простите за невежливость, вы все-таки представились, почти. Вы ведь доктор…
– Просто Доктор, этого вполне достаточно, – заверил таймлорд.
– Ну, как пожелаете. Меня можете звать Уэллс.
– Уэллс! – взволнованно воскликнула Джо. – Это невозможно!..
– Почему же, мисс… Грант? Я верно запомнил?
– Верно! Верно! Уэллс как Герберт Уэллс, или, может быть, Орсон Уэллс?..
Поселенец по фамилии Уэллс покачал головой.
– Вовсе нет. Меня зовут Роберт.
– О!..
– Простите, вы, верно, подумали, что встретили кого-то знакомого – понаслышке? В лицо мы ведь не знакомы.
– Да, вы совершенно правы, мистер Уэллс. Какой безумный день…
– Похоже, на Марсе теперь все дни безумные. Да, я ведь так и не сказал, когда все произошло. Неделю назад, шесть дней, если точнее. Ну вот – можете взглянуть на то, что мы не разобрали на запчасти, – Уэллс указал рукой на груду металла.
– Очень интересно! – Доктор поспешил осмотреть искореженный остов. – Ах, вот они – тарелки!..
– Это то, что мы приняли за копыта, – с несчастным видом произнесла Джо.
– Да-да, верно… довольно примитивные сервомоторы, но очень надежные, три механических конечности, а вот и кабина пилота…
– Не беспокойтесь, мисс Грант, – подбодрил Уэллс, – Они совершенно пусты.
– Они и были пусты? – с надеждой спросила Джо. – Они автоматические?
– Вовсе нет, но наш врач забрал наиболее уцелевшие останки, а остальное мы кремировали.
– Я ведь могу поговорить с вашим врачом? – Доктор поднял голову от кабины, хмурясь больше прежнего.
– Что такое? – тревожно спросила Джо.
– Сдается мне, я знаю, кто это. Но никогда ранее я не видел их передвигающимися на трех механических конечностях. Это плохо. Очень плохо… Скажите, мистер Уэллс, они разрушали все на своем пути?
– Да, без разбора, крушили и убивали. И еще, они будто все время выкрикивали одно и то же слово.
– Какое?
– «У-нич-то-жить!» Совершенно механическими голосами.
– Но вы их понимали, – заметила Джо. «Как далеки!» – подумала она, но сдержалась, не высказав это вслух. – Значит, они говорили на вашем языке?
Уэллс пожал плечами.
– Нетрудно заучить одно лишь чужое слово, если оно призвано лишь устрашать.
– Или что-то их переводило, – медленно произнес Доктор.
– Доктор, можно вас на минуточку? – взмолилась Джо.
– Прошу меня извинить, – церемонно сказал Доктор и отошел в сторонку со своей верной помощницей.
– Вы ведь думаете, что это далеки, да? Далеки, конечно, давно знают людей и могут говорить так, чтобы их понимали, одно-то слово уж точно, они могут сделать и так, чтобы их просто понимали, у них ведь есть и машины времени и многие другие вещи…
– Да, Джо, но может быть еще одно объяснение. Для нас не было проблем с тем, чтобы понимать далеков, ведь у нас есть ТАРДИС. То, что я вижу здесь, указывает на то, что эти далеки на более низком уровне технического развития, чем те, с которыми мы уже встречались.
– У них и аппараты тут совсем другие.
– Маскарад, – поморщился Доктор. – Люди в этом столетии знакомы с далеками, и они их уже побеждали в прошлом. Здесь же сами далеки из прошлого. Но они притворяются чем-то другим.
– Но повторяют все то же самое слово!
– Повторяют, – согласился Доктор. – У них не очень богатое воображение. Но у того, кто придумал этот маскарад, воображения чуть побольше.
– Придумал?! Доктор! Но тогда кто-то намеренно разыгрывает «Войну миров» Герберта Уэллса?! Прямо здесь, на Марсе!
– Боюсь, что именно так, Джо. Мистер Уэллс! – позвал Доктор, и Джо вздрогнула от звука этого имени и посмотрела на их провожатого с подозрением. – Скажите, пожалуйста, неужели вы никогда не читали классику, или не смотрели фильм, шоу, или еще что-нибудь в таком духе, и не знакомы с таким романом как «Война миров»?
Мистер Уэллс выглядел донельзя удивленным.
– Нам тут как-то не до романов и не до шоу, знаете ли.
Доктор вздохнул.
– Только подумай, Джо. Марс, мистер Уэллс, агрессивные треножники, и только мы способны оценить эту шутку.
– Что вы называете шуткой, сэр? – холодно спросил Роберт Уэллс.
– Очень печальную вещь, – серьезно ответил Доктор. – И разумеется, самое печальное в ней не то, как проходит мирская слава, а гибель живых существ, и то, что кто-то находит это шуткой. Можете быть уверены, это вовсе не я.
– Простите, Доктор, – попытался улыбнуться Уэллс. – Наверное, тут что-то по вашей специальности? Литература? Искусствоведение? История?
– Да, в частности. Помимо множества технических наук и также, в частности, ксенобиологии, из-за чего я не отказался бы поговорить с вашим врачом.
Поселенец успокоенно кивнул.
– Конечно, прошу снова за мной.
– Но Доктор, Доктор! – прошептала Джо, семеня за повелителем времени. – Каков шанс, что в такой ситуации мы встретили бы человека по фамилии Уэллс?.. Может быть, это какая-то подсказка?..
– Как-нибудь, Джо, я расскажу тебе побольше о статистической природе совпадений. И о том, как популярна была эта фамилия, когда колонизация только начиналась.
– А!..
– Но вот парадокс, когда на Марсе эта фамилия стала не менее распространенной, чем Смит, все стали забывать, с чем это было связано в начале, все вспоминали лишь недавние времена, недавние подвиги, а они были порой очень врезающимися в память, и «первоисточник» понемногу забылся. Забвение – это не пустота. Забыть – значит пережить столько, что все, что было после, заслонит то, что случилось прежде.
– А… – повторила Джо.
Но несмотря на все сказанное о статистической природе совпадений, когда они подошли к одному из полуразвалившихся куполов, Доктор повел себя странно. Он полуобернулся к спутнице, приложив палец к губам, затем легонько ударил провожатого ребром ладони по шее, заботливо подхватил обмякшее тело, привалил его к стене, замахал на Джо руками, чтобы она ни о чем его не спрашивала, извлек звуковую отвертку и осторожно нырнул в ближайший пролом в стене, а не в дверь. Джо беспокойно огляделась по сторонам, не менее беспокойно посмотрела на бессознательного поселенца, и последовала за Доктором.
Доктор хмурился, под ногами почти неслышно, несмотря на всю его осторожность, похрустывало крошево штукатурки, неизменно оказывающееся между подошвами модных ботинок и полом. Но скоро они услышали и другие звуки. Кто-то впереди беззаботно напевал в гулком пространстве. «Что-то из оперы, – подумала Джо. – Неужели «Волшебная флейта»?..» А потом некто оборвал пение и принялся насвистывать «Марсельезу». Доктор посмотрел на Джо неодобрительно. Не из-за ее мыслей, разумеется. Не одобрял он то, что они оба слышали, и то, что это значило.
– Заходите, заходите! – раздался знакомый веселый бархатный голос. – Дорогой Доктор! Дорогая мисс Грант! Какая радость для отшельника увидеть старых друзей!
– Но как?! – все же не выдержала Джо, все еще глядя на Доктора. – Ведь на город напали неделю назад. Нападения по всему Марсу!.. Я думала, тут давно никого нет.
– Ты видела следы в дюнах, Джо? – задал ответный вопрос Доктор. – Город, может, и был разрушен неделю назад, но следы были оставлены совсем недавно, иначе их совершенно занесло бы песком.
– Совершенно верно! – радушно подтвердил из какого-то помещения впереди Мастер, по-видимому, давно отлично их видевший и слышавший. – Поздравляю, дорогие мои юные следопыты! Может, все-таки, зайдете? Какой смысл разговаривать через стены, даже если они проломлены?
– А нападения по всему Марсу, – продолжил Доктор, не обращая внимания, – от кого ты от них услышала? И кажется, ты совсем недавно рассказывала мне о каком-то знаменитом розыгрыше.
– Слабые умы легко поддаются влиянию, – услужливо подсказал Мастер из-за щербатых стен.
– О, так значит, люди на всем Марсе еще не в такой опасности! – обрадовалась Джо.
– Я протестую! – заявил Мастер. И его реплики из «пустоты» сами по себе гротескно напоминали радиоспектакль. – Люди на Марсе в огромной опасности. Впрочем, они никогда ничего об этом не узнают. Когда я вернусь в прошлое, я замету собственные следы, оставленные здесь, без остатка.
– То есть, тут, – уточнил Доктор, – в частности, в этом городе, ты подготовил армию вторжения, и собираешься вернуться в человеческое прошлое, которое, если изменится, то окажется, что всего, произошедшего здесь никогда не было?
– Да, дорогой мой. Все занесет песками времени! – будто что-то цитируя, отозвался веселый невидимый таймлорд.
– Ты идиот, – без тени энтузиазма откликнулся Доктор. – Совершая такую петлю во времени, ты сам подрываешь ее вероятность. Ты строишь замки на песке.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского, дорогой мой, – несколько похолодевшим тоном отозвался собеседник. – Все и всегда начинается как замки на песке. И надо ведь как-то запутать наших общих наблюдательных друзей, которые, несмотря ни на что, снова доставили вас ко мне.
– Это безнадежная затея, – твердо сказал Доктор.
– Хочешь предложить план получше? – заинтересованно отозвался Мастер. – Подумай, как многого мы могли бы достичь, если бы только не мешали друг другу, а, напротив, объединили усилия.
– Ты считаешь меня способным участвовать в подобных бессмысленных предприятиях?
– Иногда я вовсе не считаю, что ты к чему-то способен, Доктор.
– Скажи мне, где они все? – переменив тему, спросил Доктор.
– Кто именно? – полюбопытствовал Мастер.
– Люди этого города. На самом деле, не было смысла убивать их, раз тебе была нужна рабочая сила. Именно они должны были снабдить твоих далеков эффектным маскарадом. Кстати, для чего такие театральные уловки?
– Элементарно, Доктор. Все дело в классике. Когда начнутся сообщения о вторжении, никто не поверит в то, что оно происходит на самом деле. Ужасные пришельцы – только персонажи фантастического романа.
– Понятно. Так как же люди?
– Можешь за них не волноваться. Они просто никогда не родятся. Не стоит беспокоиться из-за того, чего никогда не было или не будет.
– Но где они находятся сейчас?
– Усыплены газом в уцелевших катакомбах, чтобы не мешать нашей чудесной беседе. Я ведь знал, что ты заглянешь.
– А где далеки?
– Попробуй догадаться!
– Уже в пути?
– Именно поэтому мы сейчас так мило разговариваем. Меня очень порадовало, что тебя забросили подальше от города. «Чтобы не вмешиваться», – я так полагаю. Очень удобно. Очень разумно. Очень дальновидно! Сколько времени пройдет, пока ты доберешься до своей увечной ТАРДИС?
Доктор промолчал.
– Ну что ж, раз нам больше нечего сказать друг другу, прощайте, дорогие друзья, мы заканчиваем наш захватывающий репортаж. До скорых или нескорых встреч!
Доктор сделал предостерегающий жест, и они с Джо оставались на месте, пока не услышали скрежещущие звуки дематериализующейся неподалеку ТАРДИС Мастера.
– Вы думаете, что там ловушка? – спросила Джо, кивая в направлении звука.
– Может, да, а может и нет, после того, как он уже исчез отсюда – вряд ли.
– Что же мы можем сделать?! Найти людей, разбудить их? Найти ТАРДИС? Но когда? Сколько времени пройдет?! Неужели действительно тут все исчезнет, пока мы будем пытаться что-то предпринять? Что значит: «далеки уже в пути»?..
– Что угодно. Что они пользуются собственными машинами времени, или что они были в его ТАРДИС.
– В его ТАРДИС?! Она, конечно, большая внутри, но как бы они пролезли в двери?
– Ты забываешь, Джо, его ТАРДИС исправна, она может быть в особых случаях и снаружи больше, чем обычно. Помнишь, она однажды выглядела как целый космический корабль судьи.
– Да, совершенно верно, в другой космической колонии… Но что мы можем сделать? Сколько у нас времени? Мы же должны что-то предпринять! О, слава богу… Да? Это ведь хорошо?
В воздухе раздался знакомый скрежет, и рядом с ними материализовалась старая добрая синяя будка с надписью «Police box». Ее двери сами собой открылись.
– Вот всегда бы так! Почему бы им было не доставить нас сюда вовремя?!
– Если уж они перенесли ее сюда, – заметил Доктор, – видимо, у них море претензий, которые они спешат высказать.
– Претензий!.. – возмутилась Джо и поспешила за Доктором, который вошел в ТАРДИС и сурово посмотрел на горящий внутри экран, с которого не менее сурово смотрел на него некий таймлорд в традиционном одеянии.
– Вы разочаровали нас, Доктор, – сварливо заявил с экрана таймлорд. – Вы упустили Мастера, и теперь мы опять не знаем, куда он направился!
– Ох, неужели! – воскликнула Джо. – Если вы знали, где он, почему бы вам самим его не остановить? И что значит, не знаете? Вы же все время его выслеживаете и отправляете туда нас!
Таймлорд недовольно и презрительно глянул на Джо, но счел допустимым объяснить:
– Ему удается то и дело спутывать следы с помощью аномалий, заглушающих сигнал от его перемещений. Чтобы минимизировать аномалии, которых и так происходит достаточно, мы посылаем Доктора. Как вам известно, он сам проштрафившийся таймлорд-нарушитель, таким образом, у него появляется возможность загладить свою вину и принести пользу обществу. В выигрыше остаются все.
– Но не на этот раз, – ответил Доктор сдержанно. – Как вы думаете, откуда далеки получили секрет перемещений во времени?
– На определенном уровне развития…
– Да, возможно все. Но вы ведь понимаете, с кем они связались. И все еще боитесь усилить аномалии? Далеки, присутствие которых я здесь обнаружил – не того уровня развития, с которыми мы встречались на Земле. Он застал их на более ранней стадии – разумеется, ведь чем больше он может им дать, тем удобнее ими управлять, при том, что они уже представляют собой весьма эффективные машины уничтожения. А теперь еще и эффектные, снабженные высоченными металлическими ходулями.
– И мы понятия не имеем, куда они направились! – обвиняюще заключил таймлорд с экрана.
– Ошибаетесь, – возразил Доктор. – Мы прекрасно знаем, куда они направились!
– Знаем?! – встрепенулась его верная ассистентка.
– Именно так, Джо! – Доктор торжественно простер руку, будто представляя мисс Грант почтенной публике. – Именно ты знаешь, куда они отправились!
Джо пораженно открыла рот, уставившись на Доктора.
– Но Доктор…
– Знаменитый розыгрыш Орсона Уэллса. Помнишь, я спросил тебя – точно ли вторжение было не настоящим?
– О!.. Но ведь это же радиопостановка!
– Говорите немедленно! – оживился таймлорд на экране. – Где? Когда? Назовите координаты.
– Мм…
– Когда это было, Джо? Просто расскажи.
– Это было в тысяча девятьсот тридцать восьмом году… на Хэллоуин! Это было на северо-востоке Соединенных штатов Америки… – это такая страна у нас на Земле…
– Да-да, мы знаем, – нетерпеливо откликнулся таймлорд. – Точнее, пожалуйста!
– Я не могу точнее! Нью-Джерси?.. Я не уверена, во многих городах поверили! Нью-Йорк, Вашингтон, Филадельфия…
– Я понимаю год и страну, но у нас нет времени выяснять, когда у вас происходит этот традиционный праздник!
– А, Хэллоуин! Тридцатого октября. Радиостанция «Mercury Theatre on the Air»…
– Этого достаточно. Мы проверим информацию.
– И надеюсь, вы знаете, как ею распорядиться, – прибавил Доктор.
Экран вспыхнул и погас.
– Даже никакого спасибо!
– Ты просто переволновалась Джо, – утешил Доктор. – Но я горжусь тобой!
– Правда? – расцвела Джо. – Вы думаете, все кончится хорошо? Ой. Если они вторгнутся в тысяча девятьсот тридцать восьмой, это значит, что я тоже могу даже не родиться, не будет ЮНИТ, не будет ничего…
Двери ТАРДИС сами собой закрылись, раздался скрежет.
– Послушайте, – подумав немного, спросила Джо. – А зачем Мастер вообще сказал об этом – о том, что никто не поверит, когда начнется вторжение? О том, что все примут это за розыгрыш? Это же была такая прозрачная подсказка.
– Он частенько проговаривается, – пожал плечами Доктор. – Ведь когда планируешь такую постановку, так трудно не похвастаться хоть кому-нибудь. Кроме того, он мог не слышать о подобном розыгрыше раньше.
– Как это – мог не слышать? Если он знал о том, как нужно все изобразить, как должны выглядеть далеки, чтобы походить на марсиан из романа…
– Ну я же не слышал.
– Как, не слышали? – поразилась Джо.
– Мне достаточно настоящих происшествий, а не каждого крика «Волки!», – чопорно сказал Доктор. – Кроме того, это может быть естественным сплетением причин и следствий. Мы еще не слышали об этом, а вот ты – слышала. Вот почему так скверно строить замки на песке. Любая мелочь может разорвать тщательно выверенный цикл.
– Так значит, вам очень повезло, что здесь оказалась я! – сообразила Джо, пораженная собственной важностью, и неважностью. – Любая мелочь?..
– Больше внутри, – улыбнулся Доктор. – Разве ты забыла?
Джо засмеялась.
– Ну конечно, нет. А что могут сделать повелители времени? Они ведь теперь точно вмешаются?
– Ну, раз они так любезно перенесли ТАРДИС поближе к нам, что вовсе не в их обыкновении… Давай-ка откроем дверь и узнаем, не находимся ли мы в где-то в Америке тысяча девятьсот тридцать восьмого года, в день перед Хэллоуином.
– Ох, – утомленно вздохнула Джо.
За открытой дверью обнаружилась до слез знакомая лаборатория, и сумрачно сверлящий ТАРДИС взглядом в упор бригадир Алистер Летбридж-Стюарт собственной персоной.
– Бригадир! – обрадовалась Джо. – ЮНИТ! Мы дома!
– Счастлив снова видеть вас, мисс Грант, – меланхолично ответствовал Летбридж-Стюарт. – Опять экспериментировали с чем-то опасным, Доктор?
– У нас было важное дело, – царственно отмахнулся Доктор. – Скажите-ка, бригадир, не знаете ли вы, было ли объявленное мистером Орсоном Уэллсом вторжение марсиан в тридцать восьмом году в Соединенных Штатах настоящим?
Бригадир недовольно передернул и без того скептически встопорщенными черными усами.
– Смотрю, вам недостаточно реальных инопланетян, нужны еще и вымышленные? Нет, нет, и нет. Никаких дурацких розыгрышей после обеда…
– Все хорошо! – ликующе выкрикнула Джо, подбежала к изумленному Летбридж-Стюарту и поцеловала его в щеку: – Спасибо, бригадир!
Бригадир еще раз озадаченно пошевелил усами и подозрительно покосился на ТАРДИС. Где-то, когда-то, в будущем, пески Марса заметали без остатка следы трехногих далеков.
Доктор задумчиво потер подбородок, развернулся, и снова вошел в ТАРДИС.
– Я могу быть нужна! – вместо извинения пробормотала Джо и кинулась за ним.
– А я?! – поинтересовался бригадир. Но дверь ТАРДИС уже закрылась.
Доктор смотрел на погасший экран, который и не думал оживать.
– Они так ничего нам и не скажут? – спросила Джо. – Как удачно все прошло? Что они сделали? Что стало с Мастером?
Доктор тихо хмыкнул.
– Вот уж кому я совсем не завидую. Даже если он, по своему обыкновению, опять ускользнул, едва ли теперь ему будут рады и далеки, посчитавшие, что он заманил их в ловушку.
– Далеки никогда никому не рады. «У-нич-то-жить! У-нич-то-жить!» – передразнила Джо, – это все, что они знают и могут сказать!
Джо выдержала паузу.
– А что могут сказать повелители времени? – наконец спросила она, кивнув на пустой экран.
– Просто спасибо, Джо, – ответил Доктор. – Просто спасибо. Я перевел это вместо ТАРДИС.

4. Немертвые

Название: Немертвые
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: драббл, 425 слов
Персонажи: Биверс!Мастер
Категория: джен, дарк
Краткое содержание: Для чего Мастеру был нужен Тракен.
Примечание: Клеточная биология. К серии "Хранитель Тракена".

ДНК не страшно быть мертвой. Это только закодированная информация. Очень мало, и очень много, и снова очень мало. Иногда этого недостаточно, чтобы жить. Нужен подходящий приемник для этой информации. Тогда, когда выходит собственный ресурс. Выражаясь более привычным для живых существ образом – когда умираешь. Но я не мертв в обычном смысле слова. Мыслю, следовательно… если кому-то так проще, скажем, что я «немертв». Изумительное, чтоб его, состояние!
Есть бактерии, которые могут перенимать некоторые свойства мертвых штаммов к своей собственной выгоде. Или есть мертвые штаммы, которым ничто не мешает передавать информацию своим живым сородичам. И есть я.
Я паразит? Да, как любая жизнь, употребляющая все встречное себе на пользу. Части обычных клеток представляют собой не просто симбиоз, а паразитов и их доноров или «хозяев», постепенно сроднившихся. Сперва кто-то вторгся в беззащитную клетку и использовал ее, пожирая изнутри, прежде чем стать обычной ценной митохондрией. Так движется прогресс. Так таймлорды вторглись в ТАРДИС. И насколько мы стали от них зависимы? Настолько, насколько это нам выгодно? Или мы лишь так думаем. Что именно поддерживает жизнь в моем, ставшем непригодном, немертвом теле? Что заставляет одного моего старого знакомого бесцельно рыскать по Вселенной подобно изголодавшемуся волку, которому нигде нет насыщения? Все это – чтобы удовлетворить лишь наши собственные потребности?
Тут-то и подвох: разумеется – нет. В какой-то момент хозяин может стать слугой, если его воля недостаточно сильна для того, чтобы ставить собственные цели. Но сейчас я пользуюсь тем, что нужен ей – своей ТАРДИС. Пока поблизости нет других, более перспективных повелителей времени. Их нет в этой части Вселенной, так что я лучше, чем ничего. И по счастью, я могу придумать, что сделать с любым другим таймлордом, который окажется достаточно близко, чтобы забрать его оставшиеся жизни.
А может быть, не только таймлордом. Ради одного этого стоило посетить такой мир, как Тракен. Безмятежный, неспешный, в котором «любое зло обращается в камень». Какая бездна лицемерия и относительных стандартов. Но по счастью, это работает, и это подобно глубокой длительной консервации немертвого тела, выигрыванию времени, пока я продолжаю мыслить, а ТАРДИС всячески противится окаменению вместе со мной – ведь она хочет жить. Ей приходится жить вместе со мной – в надежде вырваться отсюда; и, следуя этой своей цели, служить моей. Пока мы поджидаем первого появившегося поблизости неосторожного таймлорда, или пока сам Тракен не переменится под влиянием нашего вторжения в его «безмятежную клетку», полную питательных веществ. Или пока мы с ТАРДИС не обнаружим, что можем использовать для нашей цели не только таймлордов, но и тракенцев – гуманоидов с долгим веком, способных к симбиозу со сложными киберустройствами. На худой конец подойдут и они, более всех других живых существ. Для ДНК не страшно быть мертвой. Она – немертва.

@темы: Игры, Фанфикшн, "Доктор Кто", Метагалерея Мастера 2013