Хронологически - между первой и второй играми "Manchester R.I.P."
Небольшая зарисовка, 1000+мелочь слов
И вот я спокойно
Лежу распростертый
(В любви я забылся!) -
Вы скажете: мертвый?
Но как я спокойно
Лежу распростертый
(И грежу об Энни!) -
Вы скажете: мертвый?
Вы взглянете, вздрогнете,
Скажете: мертвый!
Но ярче всех ярких
Светил во Вселенной
Зажглось мое сердце
Сиянием Энни,
Его озаряет
Любовь моей Энни,
И память о свете
В очах моей Энни.
Э.А.По «К Энни»
(Перевод А.Сергеева. ПримечаниеХотя в переводе Сергеева имя звучит как «Анни», цитата мной несколько изменена, для ассоциативного соответствия с именем героини.
В оригинале это то же самое имя.
Можно было, конечно, использовать перевод Брюсова, чтобы ничего не менять, но он нравится мне гораздо меньше).
Лежу распростертый
(В любви я забылся!) -
Вы скажете: мертвый?
Но как я спокойно
Лежу распростертый
(И грежу об Энни!) -
Вы скажете: мертвый?
Вы взглянете, вздрогнете,
Скажете: мертвый!
Но ярче всех ярких
Светил во Вселенной
Зажглось мое сердце
Сиянием Энни,
Его озаряет
Любовь моей Энни,
И память о свете
В очах моей Энни.
Э.А.По «К Энни»
(Перевод А.Сергеева. ПримечаниеХотя в переводе Сергеева имя звучит как «Анни», цитата мной несколько изменена, для ассоциативного соответствия с именем героини.
В оригинале это то же самое имя.
Можно было, конечно, использовать перевод Брюсова, чтобы ничего не менять, но он нравится мне гораздо меньше).
– Ты уверен, что все в порядке? – спросила Энни, заглядывая мне в глаза. – Доктора говорят, что тебе очень повезло, и в самом деле нет никакой опасности, но не рекомендуют выписываться так скоро.
– Энни, весь участок выведен из строя. Ты же не хочешь, чтобы все наши дела забрали, и никто потом не знал, где найти концы.
– И сразу собрался работать!
– Просто послежу за порядком.
– Ну хорошо, тогда… – она улыбнулась, сунула руку в кармашек жакета. – Тебе понадобится новый талисман. Старый остановил пулю, пусть и этот послужит не хуже. Я принесла тебе такой же.
Она вытащила из кармашка просверленный шиллинг на цепочке, и торжественно протянула мне.
– Ммм… – неопределенно отозвался я. – Знаешь, что? А вдруг он был прав? Барбреди. Мы все не настоящие. Это призрачный мир, мы в нем даже умереть не можем. Потому, что мы уже не живые.
– Сэм! У тебя опять началось, да? – Энни покачала головой.
– Видишь ли, Энни, даже этот «талисман». Откуда он взялся? Однажды я огляделся по сторонам и увидел себя в совершенно изменившемся мире. Не то, чтобы совсем незнакомом. Это мир воспоминаний моего детства. Время, которое я, наверное, безотчетно считал счастливым. Золотым веком до грехопадения и изгнания из рая, после чего все изменилось. И на шее у меня был этот «талисман». Я никогда с ним не расставался, хотел бы я сам знать, почему. Потому что считал тот момент пробуждения поворотной точкой? Чем-то, с чего можно вернуться назад, и то, что было со мной тогда, несло отпечаток этого момента. Эта была вещь, с которой удобнее всего было не расставаться. Монетка на цепочке. Монета для перевозчика.
Энни резко подалась вперед и потрогала мой лоб.
– Знаешь, что? Забудь пока о выписке. Хотя бы еще на день.
Я усмехнулся.
– А что со мной случится? Я уже умер!
– Ты уже «потерял» свою монету, – терпеливо произнесла Энни. – Все равно, что отдал. И ничего не произошло. Ты все еще здесь.
– Монете есть замена. И всегда будет, пока что-то не случится. Это только символ.
Энни вздохнула и поднялась на ноги. Когда она сердилась, у нее всегда розовели ушки.
– Ладно! Выброшу ее в ведро, раз она тебе не нужна!
Я промолчал. Энни промаршировала к урне у двери, и бросила туда пакетик с монеткой.
«Ну!..» – подумал я. – «Ступай по адресу! К тому, кому предназначена!..»
– Эй! – Энни, оказавшаяся рядом, легонько подергала меня за челку. – Отомри! Ты что, серьезно?
Я перевел дух.
– Что-то случилось?
– Ничего. Ты так смотрел, что урна должна была загореться. Печально, но пуля и потрясение, похоже, вернули твой старый бред.
– Но если это вовсе не бред?
– Тогда что-нибудь уже должно было случиться.
– Что-нибудь уже случилось. И я это помню. Только это было «в мире живых». А как выпутаться отсюда, я не имею представления.
– Однажды ты забрался на крышу.
– И спрыгнул с нее.
– Ты этого не сделал, и ты все еще здесь.
– Да, наверное, я все еще здесь, потому что не спрыгнул тогда, в тот самый момент, когда ты меня остановила. И именно поэтому спрыгнул в другой раз, в другом мире, чтобы попасть сюда.
Энни зажмурилась и потерла лоб.
– Как же заразно все это безумие. Хочешь, я попрошу моего старого друга поговорить с этим констеблем Барбреди? Ты помнишь – он психолог. С тобой, правда, я ему больше говорить не дам.
– Не стоит. Лучше я сам до него доберусь. Когда будет время.
Энни не стала уточнять, до кого я собираюсь добраться, до Нила, или до Барбреди.
– Вот посмотри. Планируешь заняться делами. Значит, сам не веришь в то, что говоришь!
– Я верю. Но возможно, если решить эту психологическую головоломку в моей голове, я найду выход…
– Куда?
– Не знаю, – ответил я после паузы.
– И так всю жизнь! У всех! Все ищут смысл жизни, но где же он? Жизнь просто продолжается, пока, в какой-то момент, не закончится. И думаю, когда все закончится, мы сумеем отличить «ничто» от чего-то. Даже несмотря на то, что – кому тогда будет отличать? Но именно этим ничто и будет отличаться от чего-то! А сейчас, пока мы видим, дышим, чувствуем, мыслим – мы существуем!
– Или только мыслим, что существуем…
– Мыслим где? В чем? Кто мыслит? Пока это нечто есть, оно просто есть.
– Логично…
– И как, по-твоему, все эти люди вокруг – это призраки? Наше воображение? Люди, которым нужна наша помощь, которые живут вокруг и умирают, которые убивают. Это все призраки? Марионетки, которые мы дергаем за ниточки собственным воображением?
– Я не знаю. Но я помню то, что я помню, и не могу иногда притворяться и называть черное белым, как бы мне ни хотелось.
– Ну хорошо, давай представим на минуту, что все так, как ты говоришь. Тогда что это за мир? Твое подсознание? Ты все еще в коме?
– Насколько мне известно, уже нет.
– Тогда где ты находишься? Ты веришь в чистилище? Или в привидений, ведущих активную полнокровную жизнь?..
– Нет.
– И предположим, ты считаешь, что «мы не можем умереть». Ты говорил только о себе? Или о себе и ближайших знакомых, которых, по счастью, тоже пули не берут?
– Да…
– Значит, ради нас разыграно такое представление? Кто мы? И чем люди, которые нас окружают, от нас отличаются? Хорошо, предположим, это загробное царство. В загробном царстве должно быть много людей! Больше, чем живет в любое настоящее время в любом настоящем времени. Значит, даже если это загробный мир, скорее всего, они все настоящие! Люди настоящие, мы настоящие. Мы чувствуем, видим, ощущаем, живем. Что же тут ненастоящего, даже если это загробный мир?
– Ну предположим… А куда, например, они деваются, когда умирают в этом мире?
– По твоей логике и твоим воспоминаниям – возможно, в мир их детства. А может, в мир Марсианских хроник, или Круглого Стола, – Энни смешливо пожала плечами. – И продолжают жить дальше – так же, как и ты!
– А когда все это доходит до конца? Тогда…
– Не знаю, тогда меняется не только мир, а они сами – снова становятся младенцами. Или еще кем-нибудь, может, движутся по колесу сансары, становятся демонами, богами, животными, растениями, и снова людьми. И считают каждый из этих миров реальным, когда с ними все в порядке – с самого начала. Ни один из этих миров не реальнее и не призрачней другого. Никаких трудностей, если предположить, что жизнь продолжается в некоем «Загробном царстве»! – Энни произнесла последние слова «страшным тоном» и засмеялась. Я невольно засмеялся вместе с ней.
Энни вернулась к двери, вытащила из урны пакетик, сорвала его – по-видимому, он испачкался, выбросила вновь, и подошла опять ко мне, держа цепочку с монеткой в ладони.
– Забирай. Ты переплыл через реку, и обнаружил, что там есть жизнь. Может, сам перевезешь еще кого-нибудь?
Я подумал про Барбреди и улыбнулся в ответ Энни.
– Может быть. Спасибо! – По крайней мере, попробую. Или кого-нибудь еще, если встречу.
И забрал монетку.